Происхождение человека. Инопланетный след
Шрифт:
Совершаются чудеса и в наши дни. Это, в частности, исцеление у мощей святых, у чудотворных икон, которые бывают к тому же мироточивыми. Воздействие мощей святых и чудотворных икон на живые организмы и растения удостоверялись не только свидетельствами людей, но и объективными научными методами. В частности, опытами с растениями, которые проводила сотрудница Киевского Института кибернетики им. Решетникова.
Наиболее же впечатляющее чудо свершается ежегодно в наши дни на православную Пасху в Иерусалиме. Православный Патриарх заходит в Гроб Господень (пещеру) и там по его молитве сходит огонь небесный. Он выносит его и делится с присутствующими. Этот огонь обладает особыми свойствами: первое время он не жжет, люди им «умывают» лица, но от него можно зажигать свечи. При этом присутствует множество людей, и миллионы видят это чудо по телевидению. Обман исключен, православного священнослужителя контролируют
В 1101 г., когда в завоеванном крестоносцами Иерусалиме Пизанский патриарх Даймберт изгнал православных из Храма Гроба Господня, чудо сошествия Огня не произошло. «Тогда король Болдуин I позаботился о возвращении местным христианам их прав», — свидетельствует английский историк (Steven Runciman, eastern schism). В храм был срочно вызван православный иерарх, и свечи возгорелись.
Еще раньше для дискредитации православной веры, по свидетельству Аль-Бируни (IХ — Х вв.), «иерусалимский наместник приказал заменить фитили медной проволокой, надеясь, что свечи не загорятся и чуда не произойдет. Но тогда же, когда огонь сошел, загорелась медь».
В 1579 г. священники армянской церкви подкупили султана Мурата Правдивого с тем, чтобы он позволил им принять Благодатный огонь без православного патриарха. Православные не были допущены в Кувуклию и молились вовне. Обычно ожидание Огня длится от пяти минут до двух часов. Армянский же патриарх молился около суток, пока с неба не ударила молния во внешнюю колонну храма, где стоял Иерусалимский патриарх Софроний IV. Колонна раскололась, и из нее вырвалось пламя. Один из турецких стражников, увидев это, воскликнул: «Единая вера православная, я — христианин!» и спрыгнул вниз на каменные плиты с высоты около 10 метров, но не разбился. Плиты под его ногами размягчились и запечатлели его следы. Эти отпечатки и рассеченную колонну можно увидеть сегодня. С тех пор армянский патриарх на Пасхальной церемонии следует за православным патриархом и не принимает непосредственного участия в получении Благодатного огня.
В сравнительно недавние времена паломники, шокированные шумным поведением молодых арабских христиан на молении о схождении Благодатного огня, выгнали их из храма. Но и при этом огонь не сходил, пока их не вернули. С тех пор арабские христиане свободно кричат, поют и громко барабанят в храме на этой церемонии, шокируя тех, кто присутствует на ней впервые.
Не является ли сказанное выше для человека непредвзятого и рассуждающего доказательством существования какой-то Высшей силы, которая ради подтверждения своего существования и одобрения соответствующей веры дает эти знаки? Блажен тот, кто поверил, увидев чудо, но, как сказал Иисус Христос Фоме, блаженнее тот, кто поверил не видя. Тем не менее, иногда пробуждение происходит от явления чуда и от жизненного потрясения.
Пробудившись, Божественный геном начинает действовать в человеке автономно через его веру и волю и становится его сутью, а Святой Дух эту волю и веру человека укрепляет и поддерживает. Серафим Саровский говорил, что цель христианской жизни «стяжание Духа Святого и жизнь в Нем», и эти слова вошли в православную догматику (Догматика III, 442–443).
Но нелегко человеку следовать закону Божьему, потому что он противоположен закону плоти. «Ибо, — как говорил Апостол Павел, — по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих» (Рим. 7:22–23).
Если в основании веры лежит Божественный геном, то в основании неверия лежит геном телесный. В нем заложены тяга к физическим удовольствиям, материальным благам, власти над окружающими и т. п., что противно христианской вере.
Вот как об этом говорил в своей проповеди 25 мая 1948 года Святитель Лука (в прошлом известный хирург Войно-Ясинецкий): «Мы состоим из плоти и духа, мы не бестелесные духи, и наша жизнь протекает в постоянном взаимодействии духа и плоти. Это взаимодействие, страшно сказать, враждебно, как говорит святой апостол Павел: «Плоть желает противного духу, а дух — противного плоти» (Гал. 5:17). Они друг другу противятся, и наша жизнь есть постоянная борьба плоти с духом. Плоть тянет нас вниз, к земле; дух наш стремится ввысь, горе, к Богу, а плоть всеми силами удерживает его, никак не дает подняться ввысь. Плоть требует
служения себе, требует заботы исключительно о себе, требует того, чтобы исполнялись все ее похоти, все ее желания. Плоть требует, чтобы мы были рабами ее.… Плоть требует, чтобы исполняли все ее похоти: похоть чревоугодия, похоть блуда, похоть сребролюбия, похоть зависти, похоть гордости, похоть тщеславия. Это помышления плоти, и эти помышления суть смерть… Боритесь, настойчиво боритесь с плотью, отбивайтесь от ее смертных нападений, помня, что только дух животворит. Делайте то, к чему влечет вас дух, делайте то, что приведет вас в жизнь вечную» [42, 167–169].Для этого нужно научиться критически анализировать свои желания и мотивы своих поступков. Русский просветитель Николай Иванович Новиков писал Карамзину: «Познание себя начинать следует от познания и исправления своих нравственных действий». И, как сказал Христос ученикам, «на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии» (Лк. 15:7).
В работе «Философия свободы» Николай Бердяев пишет о причинах того, почему люди, плененные мирской жизнью, чуждаются веры. «В вере, в обличении невидимых вещей, в волевом избрании иных миров есть риск и опасность. В дерзновении веры человек как бы бросается в пропасть, рискует или сломать себе голову, или все приобрести….
В отсутствии гарантий, в отсутствии доказательного принуждения — опасность веры и в этом же пленительность и подвиг веры.… Акт веры есть акт свободной любви, не ведающей доказательств, гарантий, принуждений» [43, 45].
Неверие же рационально, оно все проверяет, оно кажется безопасным. Человек неверующий думает: не стоит верить в то, что не доказано, из-за этого можно упустить реальные удовольствия и блага земной жизни. Такие рассуждения свойственны не столько простым людям, сколько интеллектуалам. Именно они насаждают в обществе дух неверия. Об этом Новиков писал: «Материализм есть любимая и главнейшая наука вольнодумцев — в нем они находят убежище всем своим удовольствиям. Ибо если душа материальна и гибнуща, то по смерти нет и ответа. Чем более учение сие льстит их желаниям, чтобы не быть вечными, тем более украсили они оное вероятнейшими основаниями».
Итак, неверие, с одной стороны, зиждется на похотях тела, а с другой, — на животном же инстинкте самосохранения. Но делают ли материалисты свою жизнь и жизнь тех, кто верит им, а не Богу, безопасной? Не подобны ли они страусам, зарывающим голову в песок?
Если наша жизнь не кончается этим физическим существованием и если наша дальнейшая судьба зависит от того, как мы проживем свою земную жизнь, которая является испытанием для нашей души, что утверждается во всех религиях, то гораздо большая опасность заключается в неверии. «Ибо сказано: «погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну» Где мудрец? Где книжник? Где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие? Ибо, когда мир своею мудростью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродством проповеди спасти верующих» (1Кор. 2:19–21). «Если же закрыто благовествование наше, то закрыто для погибающих, для неверующих, у которых Бог века сего ослепил умы…» (2Кор. 4:3–4).
Поэтому Христос говорит: «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей; ибо все, что в мире похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира (сего). И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает во век» (1Ин. 2:15–17).
Закон борьбы за существование присущ дикой природе и, возможно, способствует ее совершенствованию. Но в свете христианской веры он является злом и, будучи перенесенным в человеческое общество, ведет его к деградации и гибели. Это как раз тот случай, когда «что высоко у людей, то мерзость пред Богом» (Лк. 16:15).
Мы знаем, что физически несовершенные виды жизни, такие например, как динозавры, подвержены вымиранию. Но уверены, что человеческое общество застраховано от этого. А напрасно, судя по Апокалипсису, для такого благодушия у нас нет оснований.
Бердяев в книге «Смысл истории» говорит по этому поводу: «Христианская философия истории, по существу, не может быть не апокалиптической, потому что в малом евангельском Апокалипсисе и в большом Апокалипсисе — Откровении св. Иоанна, даны символы сокровенных судеб истории. Апокалиптические пророчества обращены к завершению истории, и Апокалипсис есть прикровенное откровение о всеразрешающем конце истории. В апокалиптическом свете метафизика истории раскрывает двойственность грядущего, раскрывает нарастание в нем как положительных христианских сил, которое должно завершиться явлением Христа Грядущего, так и отрицательных антихристианских сил, которое должно завершиться явлением антихриста.