Происхождение
Шрифт:
Глава 7
Офис службы безопасности заповедника в основном исполнял функции туристического центра. Здесь находились туалеты, автоматы с едой, продававшие бобовые крекеры, жареных цикад трех разных вкусов, молочные сласти, и автомат по производству различных сувениров. Кабинет работника, отвечавшего за безопасность, размещался в дальней комнате. Ингрей полагала, что там же наверняка находится и камера для задержанных нарушителей.
Ингрей, Гарал, Данак и Хевом сидели в большой комнате, которую работники заповедника, скорее всего, использовали для собраний и отдыха, потому что здесь стояли широкие столы и скамьи, окон не было, а стены украшали синие, коричневые и желтые зигзаги. Напротив двери на стене висели инструкции и объявления, распечатанные
— Нам уже можно поехать домой? — спросил Данак, как только их препроводили в комнату, и тут же получил многословный отказ, сдобренный извинениями. — Я сообщу матери, — с угрожающими нотками в голосе сказал он.
Работник, отвечавший за безопасность, заявил, что это его право, но отпустить их отказался. Прошло уже несколько часов, а Нетано так и не ответила. Ингрей и Данак оба получили сообщение от начальника штаба Нетано, который по совместительству был их недей и начальником Ингрей, если ее, конечно, еще не выгнали с работы. Он просил их проявить терпение, ждать, сколько нужно, и оказывать содействие Службе планетарной безопасности. Получив это сообщение, Данак помрачнел и сердито замолчал. Но, по правде говоря, Ингрей считала, что присутствие Нетано или кого–то из ее сотрудников мало что изменит. Если бы это было незначительное событие, мать, несомненно, уже заставила бы Службу планетарной безопасности отпустить детей, убийство же — совсем другое дело. Особенно если учитывать, что Нетано собиралась снова участвовать в выборах на пост пролокутора. Ингрей подозревала, что и Данак держится не столь шумно и агрессивно, как обычно, потому что понимает, что подобное поведение членам семьи Нетано на будущих выборах не простят.
Так они и остались в комнате, ожидая, когда Служба планетарной безопасности отпустит их домой. Данак дулся, Хевом, пораженный случившимся, смотрел в пустоту, так и не прикоснувшись к обеду, который офицер принес им из машины. Гарал же, казалось, ни о чем не беспокоилось. Оно съело свой обед и тихо сидело в уголочке, читая объявления. Еще бы, оно же привыкло находиться в компании убийц и прочих преступников.
Дверь открылась, и Данак с Ингрей тут же обернулись. Остальные двое даже не пошевелились. В комнату вошло высокое, широкоплечее неино в зеленовато–золотой куртке и лунги, заместитель начальника Службы планетарной безопасности.
— Добрый вечер, — сказало оно по–йиирски с сильным акцентом. Наверное, специально не говорило по–бантийски, чтобы Хевом мог понять. Этот язык, пусть и не в совершенстве, знали все образованные хвайцы, хотя, судя по выговору, заместитель не могло похвастаться хорошим образованием. Оно говорило так, словно родилось не здесь, а в округе Лим. — Прошу прощения, что вам так долго пришлось ждать. Я — Чебан Верет, заместитель начальника по тяжким преступлениям. А это… — Он указал на невысокую худощавую особу, стоявшую рядом, в такой же форме, только на размер больше и в темно–зеленую полоску. Такой формы Ингрей раньше не видела. — Это мой помощник Токрис Итеста.
Данак горько рассмеялся:
— Токрис, а я-то уж решил, что ты ушла со вчерашней вечеринки, потому что заскучала.
— Я же говорила, что мне утром на работу, — сказала Токрис. — Здравствуй, Ингрей.
— Здравствуй, Токрис. — Ингрей едва не произнесла ее детское имя. — Прости, я слишком поздно вернулась домой и не успела поздравить тебя как полагается.
Она не стала уточнять, с чем собиралась ее поздравить. Ингрей выбрала себе взрослое имя, когда ей не было еще и двадцати, как и большинство ее знакомых. Токрис исполнилось почти двадцать пять, с решением оно, то есть она затянула дольше, чем принято, так что Ингрей решила не ставить ее в неловкое положение.
Токрис слегка улыбнулась.
— Спасибо.
— Светлости, — обратилось ко всем заместитель Верет, выдержав паузу. — Вы уже рассказали работникам заповедника обо всем, что делали утром и после обеда, и я благодарю вас. Я хочу лишь задать несколько дополнительных вопросов, после этого вас отпустят. Начнем со
светлости Гарал Кет. Или лучше сказать — Палад Будраким?Гарал улыбнулось. По–настоящему, а не просто скривило уголок рта, как обычно.
— Прости, Ингрей, — сказало оно. — Ты хорошая девочка, особенно для Аскольдов. Я не собиралось тебе лгать, но у меня не было другого выхода. — Оно посмотрело на заместителя. — Она ничего не знала. Мы встретились на Тир Сииласе, я придумало трогательную историю, и она помогла мне вернуться на Хвай. Хорошая девочка, как я и сказало.
— Откуда ей было знать? — кивнуло заместитель Верет. — Я и само не поверило бы, если б не доказательства. Как ты выбралось из «Милосердного устранения»?
— Это же очевидно, я никогда там не было, — спокойно сказало Гарал, вернее, Палад. Лгало оно очень убедительно. — Я не собиралось возвращаться. По крайней мере, сначала. Но решило рассказать всему Хвай о том, что сделало с гарседдианскими раритетами.
Если оно и правда Палад, то оно точно знало, что сделало с ними. Оно знало все это время, пока они прикидывали места и обсуждали, что сказать Данаку. Ингрей попыталась ухватиться за эту мысль.
— Хорошо, — сказало заместитель. — Все может быть. Но на данный момент меня больше беспокоит убийство светлости Зат. Довольно трудно понять, что там произошло. Ни один человек из находившихся в заповеднике в радиусе километра не имел особых причин желать ей смерти. Так я думало, пока не всплыло твое имя.
— Но мы все это время провели вместе! — возразила Ингрей. Ей казалось, что все вокруг зыбко и нереально, даже скамейка, на которой она сидела. — Мы оба видели, как Зат поднялась на холм. Я ни разу не выпускала Гарал из поля зрения до тех пор, пока сама не забралась наверх и не обнаружила…
— Да, — согласилось заместитель. — В этом–то и проблема. Рядом с погибшей не было никого с того момента, как она поднялась на холм, и до тех пор, пока вы ее не нашли, светлость. Но ее, несомненно, убили. Ударили в сердце, предположительно ножом. Ее… — Заместитель запнулось. — Ее буквально пригвоздили к пучковому дереву.
Ингрей вспомнила затылок Зат, плотно прижатый к дереву, запекшуюся кровь в уголке рта.
— Вероятно, это сделали для того, чтобы она оставалась в сидячем положении. Пригвоздили маркировочным колом, который используется при строительстве и разного рода… — заместитель Верет снова запнулось, подбирая подходящее слово, — археологических раскопках. У меха, принадлежавшего Зат, было при себе шесть таких колов, она задекларировала их при въезде в систему. Но мы не знаем, куда делся ее мех. Его сейчас ищут. А пока мы пытаемся понять, почему это произошло. Как я уже сказало, ни у кого, находившегося поблизости, не было причин убивать светлость Зат. Так я считало, пока не всплыло имя Палад Будраким.
— Этьят был не в восторге от раскопок заповедника Эсвай, — заметило Палад. — Возможно, все дело в том, что светлость Зат стремилась найти связи Омкема с историей системы Хвай, а ему это не понравилось. А возможно, он возражал против разбазаривания одного из самых красивейших мест нашей планеты.
— Уничтожение природы, — мрачно сказал Данак, не в силах противиться желанию лишний раз куснуть пролокутора Будракима. — Он ничего не говорил об Омкеме.
— А–а–а! — с нотками горечи в голосе протянуло Палад. — Значит, и он взял деньги Омкема. В общем, против чего бы он там ни возражал, Этьят Будраким, скорее всего, искал способ ограничить влияние представителя Аскольд. Но вы же не думаете, что я действовало по его поручению? Кроме того, я подозреваю, что сейчас он занят гораздо более важными вопросами. Например, как получить политическую выгоду от пребывания Гек.
Заместитель Верет сказало:
— Прежде чем приехать сюда, я долго беседовало с представителем Аскольд.
Ингрей мельком взглянула на Данака, он никак не отреагировал на новость. Заместитель продолжило:
— Она сказала, что на прошлой неделе они с пролокутором Будракимом довольно бурно обсудили этот вопрос. Пролокутор твердо заявил, что будет чинить препятствия любым работам в заповеднике Эсвай и сделает все, что в его силах.
Палад снова улыбнулось:
— Это факт.