Произвол

— Это ты верно говоришь. Но ты скажи мне, как дальше жить будем. Как избавиться от нужды? Ничего-то мы не знаем. В собственной жизни и то разобраться не можем.

— После того как бек убил пастуха, я все чаще и чаще склоняюсь к тому, что надо уходить из деревни. Может, убить бека и скрыться? Но куда? Вся провинция Хама принадлежит его роду. Знаешь, как в пословице говорится: от капель спасешься — в поток попадешь. Сейчас я тебе кое-что расскажу. У нас в деревне скрываются от властей двое. Один — Абду Ассермини из провинции Идлиб. Ты видел его, он работал в прошлом году на полях. Я даже от жены скрыл его печальную историю. Но тебе можно довериться.

Хусейн гордо вскинул голову:

— Ты прав, брат, пусть хоть на куски режут, слова от меня не дождутся…

Ибрагим неторопливо продолжал:

— Абду Ассермини собрался жениться на своей дальней родственнице, настоящей красавице. Обо всем договорился, уплатил калым и пошел к шейху регистрировать брак. Бек, узнав об этом, страшно обозлился. А тут еще завистники жениха нашептали ему, что есть у невесты родственники поближе и по-достойнее. Кончилось тем, что через некоторое время после свадьбы дружки бека внезапно ворвались в дом к Абду, схватили новобрачную и за волосы поволокли к беку. Та стала громко звать на помощь. На крик жены прибежал Абду, рассек голову управляющему и хотел расправиться с остальными. Но те, видя такое дело, едва ноги унесли.

— До чего же смелый! — воскликнул Хусейн.

— После этого, — продолжал Ибрагим, — Абду взял жену и ускакал с ней к бедуинам, а потом перебрался к нам, но уже пешком — лошадь вынужден был продать. Ночами шли, а днем отсиживались в пшенице. Сейчас они прячутся в брошенном доме. Когда мы приведем жнецов, они будут вместе с ними работать. Получат немного деньжат и подкормятся.

— А кто прячется у твоего брата? — решился спросить Хусейн.

— Один крестьянин, Наасан. Они вместе с братом спекулируют табаком. Подешевле закупают его на побережье и везут в глубь страны. Брат познакомился с ним в Алеппо. Раньше Наасан жил в деревне недалеко от Алеппо. Не знаю только, на чьей земле. Да это и неважно. Жил, как и все бедняки. В конце года не смог уплатить долги, а отсрочку хаджи не дал. Так рассказывал Наасан. Если врет, значит, и я вру. Ну вот, продал он кур всех до одной, в общем, все, даже одеяло, детей нечем было укрыть. Но для уплаты долгов и этого не хватило. Тогда хаджи посоветовал беку отнять у Наасана жену, выдать ее за другого, а получив калым, с долгами рассчитаться. Как ни противился этому Наасан, ничего не вышло, и пришлось ему бежать к бедуинам. Но далеко уйти не удалось — его поймали. В драке он ранил бека и скрылся. Теперь полиция его разыскивает. Вот уже неделю Наасан прячется в нашей деревне без паспорта, под чужим именем.

За разговорами путники не заметили, как достигли холма Ассафа. Близился рассвет, подул прохладный ветер.

— Наши ноги еще не устали, так что к утру доберемся до города и там позавтракаем, — проговорил Хусейн и ободряюще похлопал своего мула. — Мне кажется, — помолчав, сказал он, — Наасану нужно еще раз поменять имя.

— Да он уже сделал это, теперь его зовут Касм Маррауи. Мой отец когда-то менял имя дважды, никто так и не узнал, как его на самом деле зовут. Одному тебе известно, что мое настоящее имя — Ибрагим аль-Гариби.

— А может, у тебя есть еще имена, и вдруг окажется, что ты мой родной брат.

— Пусть лучше, пока тут хозяйничают французы и беки, у меня останется мое теперешнее имя.

Хусейн приподнялся в седле и указал рукой вперед:

— Смотри, мы уже проехали деревню Джибрин, и видны городские огни. Мне кажется, настало время подкрепиться. Что будем есть на завтрак? Надеюсь, ты угощаешь сегодня?

— Я закажу пирог и сладости, когда приедем в город, а хлеб и финики, которыми снабдили нас жены, съедим по дороге.

— Прекрасное утро, хоть и свежо. Смотри, какой пар идет изо рта…

Вот и окраина города. В этот ранний час сюда со всех сторон стекался народ. Кто-то вез на муле двух баранчиков. То ли на продажу, то ли в подарок своему беку или хаджи. «Но куда эти ненасытные девают все подношения? — недоумевал Ибрагим. — Сколько баранов, а уж сыра, зерна, масла — и того больше». Ибрагим поделился своими соображениями на этот счет с Хусейном.

— Не беспокойся! Бек знает, куда девать подношения. А ты думаешь, зачем тут французы и вообще нужные люди? Не из своего же кармана бек их одаривает!

По городу ехали молча, с интересом рассматривая витрины и прохожих. Один гнал овец, другой вел осла, груженного шерстью и сыром. Чем ближе подъезжали они к центру, тем многолюднее становилось на улицах города.

— Думаю податься в провинцию Хомс, — сказал Хусейн, — может, завернем по дороге в деревню Аль-Кабу, разведаем обстановку?

— Считаешь, там нет бека? Есть! И такой же изверг, как наш. Даже хуже еще. Слышал, что рассказывал о нем сын Диргама, он еще приходил к нам в начале весны?

— Нет, не слышал. Устал я тогда и уснул.

— Он такое рассказывал, что слушать страшно!

Когда они подъехали к центру города, было уже совсем светло и фонари на улицах погасли. Привязав мула и лошадь и задав им корма, Хусейн с Ибрагимом зашли в кафе перекусить. Затем, купив в лавке пирог и сладости, отправились к хаджи, получили от него восемьсот лир для найма жнецов и снова двинулись в путь.

Солнце поднималось все выше и выше. Далеко позади остались селения Аррабия и Ум-Альтуюр.

— Смотри, Хусейн, источник! Давай отдохнем немного, и дальше в путь. А скотина наша травку пока пощиплет. Полдороги уже проехали, до захода солнца будем на месте.

Но только они расположились, как вдруг появились охотничьи собаки. Они травили лисицу. Хусейн вскочил как ужаленный:

— Это наш бек, клянусь аллахом! Надо быстрее уходить! Скорее! От греха подальше! Полдня едем, все думаем, как бы от него убраться, а он уж тут как тут.

— Может, он на машине приехал или менял лошадей по дороге? Ты же знаешь, у него в каждой деревне дом, староста, управляющий, шейх и непременно собаки.

— Скорее! — метался Хусейн, быстро собирая вещи. — От этого бека нигде не скроешься.

— Да-а-а! — протянул Ибрагим. — И не только в Сирии. Бек и в Палестину ездил. Брат моей жены рассказывал. Ехали они как-то поездом в Триполи, а потом грузовиком, шофер был из Марокко. Звали его Мухаммед Хавари. По дороге брат с ним разговорился, тот ему и поведал, что и в Марокко есть свои беки, хаджи, старосты, сторожа, французы. Брат рассказал шоферу, зачем они едут, а когда приехали в Бейрут, тот отказался от платы за проезд. «Вы такие же бедняки, как мы, — сказал шофер. — Так же страдаете. Управляющему мы кланяемся как эмиру».

— А мы кланяемся только аллаху! — крикнул Хусейн.

— Бек торгует рабами, как скотиной. Но в стране заправляет не он, а французы. Эмир то и дело славит их и просит аллаха навсегда оставить оккупантов в Марокко.

— Как же может араб просить об этом аллаха?

— А вот так, — произнес Ибрагим. — Мухаммед рассказывал, что беки заодно с помещиками. Марокко — страна богатая, но французы забирают все, что можно вывезти, и крестьяне там еще беднее наших. Бек славит эмира, эмир в свою очередь — бека, и оба стараются сделать так, чтобы не было никаких перемен.