Прокаженная
Шрифт:
Вальдемар посмотрел на нее искоса. Оставаться совершенно равнодушным к ее прелести он не мог.
«Жаль, что здесь нет Занецкого, — думал он. — Уж он-то был бы уже у ее ног… потому что прекрасная обертка заставит потерять голову. Но я, дурак этакий, предпочитаю перчатке, пусть и красивой, руку… Эх, случись все пару лет назад!»
Вальдемар послал ей дерзко-шаловливую улыбку:
— Вы говорите, женщины связаны по рукам и ногам в выражении своих чувств? Мне так не кажется.
— Но не можем же мы объясняться первыми!
— О нет! Однако женщины могут недвусмысленно дать понять, какими чувствами они обуреваемы. Если они искренни, они всегда могут облегчить влюбленному
И он замолчал — нарочно, зная, что ступил на скользкую дорожку и забросил крючок, который графиня может и проглотить. Его это откровенно развлекло. Внезапно появившийся на щеках графини румянец прямо-таки развеселил и подсказал ему дальнейшие слова:
— Иные женщины — словно цветки, которые в солнечную погоду распускаются и одурманивают чудесным ароматом, но едва появится луна, замыкаются, жалея свои краски, прячут очарование, словно опасаясь, что меньше его останется влюбленному. К таким растениям относится самое мое любимое — вьюнок. Когда женщина, подобно вьюнку, дает почувствовать свою любовь, она без слов шепчет: «Я твоя, возьми меня» — это и есть то безмолвное объяснение, на которое мужчина отвечает словами…
Графиня внимательно слушала его. Губы ее подрагивали — желанная цель была близка, и будущее представлялось в радужных красках…
— Вы любите вьюнок? — переспросила она.
— О да, и еще как!
— Когда вы так говорите, заслушаться можно… Но всегда ли солнце способно услышать, в чем признается цветок? Столько глаз смотрит на солнце, столько клятв к нему обращено… Сможет ли бедный влюбленный вьюнок надеяться на теплый лучик?
— Наверняка… если им движут искренние чувства. Солнце, знаете ли, слишком умно, чтобы принимать все клятвы бездумно. Оно-то уж сумеет различить, кому нужно оно само, а кому — лишь золотой его блеск… и никогда не ошибается.
Барская беспокойно встрепенулась — тон майората и его слова пробудили в ней смутную тревогу, и она потупилась.
Вальдемар вновь украдкой глянул на нее, в глазах его прыгали чертики. Он подумал: «Не знаю, равен ли я солнцу, не в том дело. В одном уверен: никакой ты не вьюнок, ты — обычный подсолнечник!»
Они подошли к иллюминированным гротам, откуда доносился шум веселых разговоров. Графиня замедлила шаги и сказала, не глядя на майората:
— Вы знаете, что князь Альфонс Занецкий добивается моей руки?
В голосе можно было различить и нотки высокомерия.
— Знаю, графиня.
— Папа мне усиленно рекомендует его, а я… Что думаете о нем вы?
— Это очень добрый человек, чуточку пустоват, но в наших кругах это считается не недостатком, а достоинством.
— Пустоват? Вот не замечала! И что же вы мне посоветуете? — голос ее явственно дрогнул.
— Я никогда не выступаю советчиком в подобного рода делах. Свое мнение я о нем высказал, а дальнейшее заинтересованные лица должны решать исключительно вдвоем.
— Значит, вы мне ничего не посоветуете?
— Я не советую в таких делах. Советчик, ко всему прочему, фигура печальная — что бы он ни сказал, «да» или «нет», на него сплошь и рядом бывают весьма обижены…
— Почему вы уклоняетесь от прямого ответа?
Вальдемар нахмурился, заметив загадочную улыбку графини. Она ему наскучила, он искал способа прервать этот разговор, но настойчивость Мелании прямо-таки сердила, и он ответил весьма недружелюбно:
— Не понимаю, отчего вы так рьяно добиваетесь, чтобы я стал судьей в деле… скажем так, совершенно мне неинтересном… Но коли уж вы настаиваете… Я уверен, что из всех, добивающихся вашей руки, Занецкий — самый лучший.
У графини перехватило
дыхание:— А если бы я вышла за него?
— Я от всего сердца пожелал бы вам счастья.
Графиня стояла бледная. Губы ее нервно подрагивали.
Она молча шла рядом с ним. Оба долго молчали. Вдруг Мелания резко вырвала руку и бросила:
— Благодарю, я одна осмотрю гроты.
— Как вам будет угодно, — поклонился он.
Она побежала к гротам, он повернул к замку: «Ну вот, я спалил за собой еще один золотой мост…»
Стефа тихонько ускользнула из парка, где за ней неотступно следовал молодой человек с моноклем, ухаживавший за ней еще на выставке. Вместе с Люцией и молодыми княжнами Подгорецкими она пошла в зимний сад. Бродила меж пушистых папоротников и бархатных листьев бегоний, ярких, словно эмаль. Мох на камнях помогал создать иллюзию, что девушка находилась в настоящем диком лесу. В расселине скалы сидела нахохлившаяся сова, меж камнями прополз уж, в озерках плескались золотые рыбки.
Стефа ходит, смотрит, слушает, вдыхает запахи и не знает — явь это или сон? Правда, и сны, столь великолепные, ей не снились никогда… Замечтавшись, она и не замечает, как Люция увела княжон, чтобы показать им охотничий костюм, предназначенный для завтрашней охоты на фазанов. Стефа осталась одна, чувствуя себя одурманенной и счастливой безмерно. Не видит, что давно уже на лестнице среди цветов стоит он, хозяин и властелин всех этих сокровищ. Замечтавшаяся, не видит, как он неспешно, шаг за шагом, спускается с лестницы, не сводя с нее взгляда; не слышит его шагов в аллее. Он замер, боясь испугать девушку неожиданным появлением. Она вздрогнула, инстинкт подсказал ей, что кто-то находится рядом. Резко обернулась. Он протянул к ней руки. Стефа не вскрикнула, но страшно побледнела. В этот миг, когда вся ее душа была поглощена им, она тем не менее не желала его видеть, пугаясь его присутствия и его взглядов.
Он взял ее руки в свои горячие ладони, оказавшись совсем близко.
— Уже второй раз я испугал вас в этом замке, — шепнул он низким тихим голосом. — Пани Стефания, что с вами?
— Ничего… нет… отпустите меня, прошу вас…
— Почему вы боитесь меня? Почему избегаете? Она взглянула на него. Его серые глаза горели, став почти черными. Брови нахмурились. В лице молодого магната, в трепетавших губах, в нервно раздувавшихся ноздрях чувствовались страсть и нежность. Стефа видела его уже таким в портретной галерее… Она порывисто отстранилась и сдавленным голосом шепнула:
— Отпустите…
Он притянул ее к себе. Стефа чувствовала, что слабеет. Чересчур мощная сила противостояла ей. Он пожирал ее глазами и шептал:
— Вы меня боитесь?
— Нет… только…
— Ты думала обо мне! Я знаю. Не вырывайся, все напрасно, ты в моей власти… Кроме нас двоих, никого нет в замке. Останься со мной!
— Отпустите! — вскрикнула Стефа. Отчаянным, сильным движением высвободилась, взлетела по лестнице и через миг исчезла.
Вальдемар смотрел ей вслед горящими глазами:
— Она будет моей, даже если весь мир окажется против! — воскликнул он.
Взглянул на лестницу, где исчезла Стефа, и побежал вверх по ступенькам.
Он долго искал ее, бродя по комнатам, и отыскал наконец рядом с Люцией в окружении нескольких гостей. В освещенном алькове графиня Виземберг играла на цитре. Все увлеченно слушали. Вальдемар остановился под деревом, за креслом Стефы. Видел, как взволнована она была, как побледнела, увидев его. Когда графиня закончила игру, стало шумно. Ее громко благодарили. Стефа вскочила. Вальдемар, используя удачный момент, наклонился к ней, произнес серьезно и сердечно: