Прокаженный

Ни секунды не медля, майор выпихнул бандитские тела в проем двери и, дико закричав взиравшим на него с испугом телевизионным деятелям: «Водилу подбирайте», стал сосредоточенно заводить мотор. Быстро протерев мозги, очкастый дядька в кожаном пальто совместно с оператором — молодым парнем с разбитым носом — затащил рулевого в салон, и, дав по газам, сколько педаль позволяла, Сарычев рванул во дворы. Обогнув торговый центр, он выехал в карман и, прокатившись пару кварталов, остановился.

— Вы кто — костолом Сигал, Брюс Ли или папаша Норрис? — Очкастый обладатель пальто смотрел на него с явным восхищением и, достав пачку «Мальборо», предложил: — Сигарету?

Майор покачал головой и, глядя на водителя, который уже начал приходить в себя и тихо стонал, отозвался просто:

— Меня зовут Сарычев Александр Степанович.

— Ну тогда будем знакомы, — с некоторым апломбом сказал очкастый курильщик «Мальборо» и, протянув руку, украшенную недурным перстнем с сапфиром, представился: — Алексей Фомич Трезоров. С меня причитается.

— Вы даже не представляете, как это приятно, — хитро улыбнувшись, сказал Сарычев и, упрятав корреспондентскую визитку в карман, из микроавтобуса вылез — до «девятки» идти дворами было совсем недалеко.

Пора было приниматься за очкастого генеральского знакомца, звали которого Вячеславом Ивановичем Носковым, и, пока майор по свежевыпавшему снегу добрался до Стрельны, уже начало темнеть. По засвеченному Помазковым адресу — Заозерная, 9 — находился здоровенный деревянный дом, по всему видно построенный полвека тому назад, и, сам еще не понимая почему, Сарычев внезапно воодушевился. Место было проходным, машин поблизости стояло достаточно, и, не привлекая к себе ничьего внимания, он спокойно дождался полковничьего прибытия со службы. Сверкнув стеклами очков в свете фар, Вячеслав Иванович отпустил уже знакомую майору белую «Волгу» и, отворив калитку, потопал по занесенной снегом, давно не чищенной дорожке куда-то в глубь поместья, а Сарычев внезапно понял причину своего оживления — дом был явно нежилой.

Как бы в подтверждение этого под родной крышей полковник задерживаться не стал, а, распахнув минут через десять створки ворот, выкатился на совершенно потрясном зеленом «ягуаре» и осторожно порулил в сторону Петродворца. В районе Знаменки чекист ушел направо и, проехав пару километров по отличному бетонному покрытию, миновал шлагбаум, рядом с которым щелкали пасти двух кавказских волкодавов, и загнал свою бесценную лайбу на охряняемую автостоянку. Забрав у сторожа пропуск, он протопал ножками метров двести по очищенному до асфальта тротуару и через пару минут, набрав дверной код, уже поднимался по лестнице небольшого каменного трехэтажного дома, построенного с претензией на нововикторианский стиль.

— Не долго мучилась старушка в бандитских опытных руках, — удивительно мерзким голосом, фальшиво, но с энтузиазмом, глядя на чекистские хоромы, пропел Александр Степанович и, развернувшись, порулил в славный город Санкт-Петербург.

Там он заехал к Маше и, выхлебав остатки борща, нахально испросил у медвежатницы-лайки соизволения подкинуть хвостатых еще на денек, на радостях одарил всех купленным по дороге тортом «Чародейка» и направился в квартиру отъехавшего за пределы Соломона Абрамовича Каца.

Настроение было превосходным, места достаточно, и, разогревшись как следует, Сарычев долго собирал по крохам остатки былой гибкости, поработал на скорость и координацию, а в заключение, отрабатывая силу удара, чуть не изодрал своего стокилограммового кожаного любимца. Воды горячей в кацевской квартире, видимо, не полагалось, и, обтерев пот влажным полотенцем, майор долго раздумывать не стал, а, преисполнившись наглости, позвонил своему новому телевизионному знакомцу домой.

— Молодец, что прорезался, костолом, — обрадовались Сарычеву на том конце линии и, тут же заверив: — Раз обещали, ответим достойно, — зазвали в гости.

А майор был негордым, а потому купил в ближайшем киоске литровую бутыль «Абсолюта» и поехал.

Информация между глав

Из дневника следователя:

17.11. Купил сегодня Лене сапоги — написано, что Италия, но наверняка обманули, — сапоги за сорок баксов скорее всего делают на Малой Арнаутской улице. Всучили к производству новое дело: молодая красивая баба без видимых причин замочила детей и мужа, а сама отравилась барбитуратами, — ужасы, прямо как в американском «жутике».

20.11. Интересно, сколько получает генеральный? Хорошо ему говорить о законности и сплоченности в рядах родной прокуратуры, а где она законность-то, если зарплату вот уже месяц как не дают? Видел сегодня Петьку Синицина, которого года два назад выперли за недоверие, — чуть «мерседесом» не переехал на перекрестке, сволочь. Обрадовался страшно, напоил меня кофе с коньяком, много смеялся и сказал, что я дурак, но принципиальный. Взял в производство новое дело, — сразу видно, навесили на меня «глухаря». Какой-то гад взорвал полкило тротила в автобусе, — детей жалко, из школы ехали. Говорят, можно сдавать кровь, там платят сразу. Об этом надо подумать серьезно.

20.12. Наконец-то дали зарплату за ноябрь. В начале вроде радовался, а теперь опять погано на душе: раздал долги и остался на кармане хрен собачий. Скоро Новый год, ни подарка купить, ни жратвы, а кровь больше сдавать не пойду — потом голова кружится, и с Леной три недели не общались, понятное дело, годы свое берут. В центральном районе ЧП — без видимых причин застрелился замначальника РУВД, успев предварительно выпустить пару обойм в собравшихся на инструктаж сослуживцев, будто мгновенно у человека крыша поехала. Ясное дело, от такой жизни скоро все озвереем.

30.12. Видимо, веселый Новый год будет: на «барашке» сгорел Толя Ольшанский — купюры меченые, спец-краска на руках, надпись трогательная на пачке: «Взятка для Ольшанского», — в общем, отыгрались менты по полной программе за то, что жучил их Толян своей принципиальностью, и теперь радуются, сволочи. Согласен, что брать на лапу — грешно, так платите нормально, и никто мараться не будет. Мне тоже подарочек к Новому году всучили: естественно, опять мокруха. В ночном клубе мужик дедушкиной шашкой помахал в танцующей толпе. Ну на хрена мне это звание почетное — «важняк», вы лучше зарплату мне дайте, а то в холодильнике как на Северном полюсе — пустыня ледяная.

03.01. К чертовой матери эту собачью работу, — абсолютно трезвый интеллигентный мужик замочил намедни шестерых прохожих из охотничьего ружья. Ведь всю жизнь учили — ищи мотив преступления, а если мотивов нет, то как быть? Чувство такое, что катимся в огромную выгребную яму, в обществе явно съехала крыша. Да и общества, как видно, нет, есть одно большое болото, кишащее гадами. Хорошо бы выпить водки, сразу много, и залечь спать, но денег, как всегда, нет.

Глава четырнадцатая

Алексей Фомич Трезоров занимал средних кондиций двухкомнатную квартиру в сталинском доме и оказался дядькой простым и компанейским. Приняв трепетною дланью запотевший пузырь «Абсолюта», он одобрительно хмыкнул и, сказав: «Лишней не будет», поволок Сарычева за собой в комнату. Там после напряженного трудового дня деятели телевидения активно отдыхали: за столом кроме Трезорова размещались уже знакомый майору оператор с подбитым носом и какой-то мужик в очках, бабочке и подтяжках, а перед ними стояла чуть початая бутыль «Смирновской» в обрамлении кое-какой жратвы, два же флакона были уже пусты и задвинуты в угол за ненадобностью.

— Прошу. — Сарычеву поставили стул, шмякнули на тарелку полкило жратвы, и очкастый обладатель кис-киса, оказавшийся каким-то там ответственным выпускающим Ивановым, с трудом встал и торжественно произнес:

— За знакомство.

А уже через полчаса, когда все перешли на «ты» и на «Абсолют», он виснул на сарычевской шее и кричал остервенело:

— Шура, ты даже представить себе не можешь, какое дерьмо это ваше телевидение — собачье, всмятку, в проруби. — Потом глаза его закрылись, и, интеллигентно икнув пару раз, он вырубился, — спать положили выпускающего на диванчике.

— Не обращай внимания, Саша. — Трезоров улыбнулся, глядя на Сарычева, и было видно, что косел он с трудом, видимо сказывалась большая практика. — А вообще-то он прав, канал наш — это большая выгребная яма, а мы скользим по самому ее краю. Чуть оступился, и ты в дерьме по уши или с пулей в башке валяешься в парадной народным героем…

— Леша, ты передачу делал про маньяка-убийцу? — неожиданно поинтересовался Сарычев и, разломив леща вдоль хребта, посмотрел репортеру в глаза.

— Правильно, Сашок, есть еще третий путь — не ссать против ветра. — Трезоров взял из майорских рук кусок истекавшей жиром рыбищи, смачно разжевал и подтвердил: — Моя работа, вернее, наша, — и, указав на спящего мордой в рукава оператора, добавил: — Не совсем, правда. Материал наш, а вот монтаж — хрен, денег дали тогда немерено всем — и нам, и туда. — Он показал измаранным в икре пальцем наверх. — Плевать, пусть делают что хотят, все равно уже все изгажено.

Было видно, что общается он уже с трудом, и, едва сообщив Сарычеву, что максал всех деятель из мэрии по связям с общественностью, по имени Михаил Борисович Шоркин, Трезоров глаза закрыл и, оказавшись на диване, пробормотал скороговоркой: