Проклятая династия

– Прости, - он спохватился и тампоном промокнул кровь, - скажи, а даэдрические артефакты Клинки не искали?

– Нет, но Эридор рассказывал, что он слышал, как младшие Клинки рассказывали друг другу, как они в Храме Повелителя Облаков баловались тайком с ваббаджеком.

Великий камень велкинда, артефакт даэдра, кровь драконорождённого божества…

Марку стало не по себе. Такой специфический набор артефактов мог означать только одно – что Клинки собираются открыть великие врата в Обливион!

Неужто всё же Клинки участвовали в убийстве императорской семьи? Но зачем им это? Их положение при дворе было прочным, они были привилегированной кастой, на их права никто не собирался покушаться. Зачем пятнать себя и своих потомков вечным позором того, что не сберегли целую семью драконорождённых?.. Нет, это имеет смысл только в одном случае – если они изначально были адептами Мифического Рассвета, и у них изначально была цель уничтожить династию. Но в то же время проверки на лояльность императорской фамилии при вступлении в Клинки – самые жёсткие, и допустить, что сразу несколько Клинков оказались сектантами, настолько маловероятно, что можно считать это невероятным.

Или зачинщиком открытия врат является Мартин, а Клинки, доверяя ему, не препятствуют? Это уже имеет логику: если Мартин – агент Мифического Рассвета и власть ему не нужна, то он мог воспользоваться тем, что статус наследного принца даёт ему хорошую возможность для осуществления задуманного. Мартин неглуп, и запудрить мозги Клинкам для него труда составить не должно. Марку Мартин показался простым и скромным человеком, но кто его знает, каков он на самом деле. К тому же не стоит забывать, что он имеет познания в области даэдра – а это необычно для фермера и священника…

Ну, хорошо, версия с Мартином выглядит логической, но как сюда пришить Септима, который открыл врата Обливиона в Кватче? Какая связь может быть между Мартином и одним из младших принцев – Энманом или Эбелом?..

На улице послышался торопливый топот, приглушённые, такие же торопливые голоса, а затем в таверну ворвался деревенский стражник:

– Там новые врата, - выдал он, переводя дыхание.

– Где и какие они? – сразу уточнил Марк, на мгновение прикрыв глаза. Хотелось спать, а к тому же мана до сих пор не восстановилась. Но, видно, поспать ему сегодня не судьба, и лириум пить придётся.

– Там, ну, на том конце Алесвелла, у озера. Огненные такие.

– Размер их какой?

– Я ж не мерил, - почесал затылок стражник, - глянул издаля – и сюда.

Марк отложил скальпель, велел Асгунн лежать и помчался наверх, поднимать легионеров. Солдаты, привычные к боевым тревогам, подорвались мгновенно и сноровисто принялись облачаться в доспехи. Марк подвесил им магический светлячок под потолок и, пока они одевались, метнулся обратно вниз. Выдернул из сумки флакон с лириумом, выпил его, чуть заметно поморщившись, затем открыл баночку с обеззараживающей мазью и тщательно смазал ею вычищенный ожог Асгунн. Кожа вокруг ожога была воспалённой, горячей и болезненной, и Марк опасался, как бы не пошло общее заражение. Выглядеть Асгунн стала несколько лучше, и даже попыталась сесть, когда он закончил, но Марк заставил её лечь назад.

– Полежи, - он налил в чашку спирта, бросил туда пинцет и скальпель, вымыл руки в рукомойнике на стене, затем развёл в кружке с водой зелье против заражения крови и дал Асгунн его выпить. По лестнице уже сбегали солдаты и привычно строились в шеренгу. Марк подхватил Асгунн на руки.

– Я сама могу идти, - она опешила от такой неожиданности.

– Лежи, - посоветовал Марк, поднимаясь с нею на второй этаж. – Раны откроются, если ты пойдёшь сама.

Асгунн, поколебавшись, положила голову ему на плечо и закрыла глаза. Она могла бы возразить, что и не в таком состоянии ей приходилось бегать и сражаться, но не стала этого делать. Так её никто не носил: волокли за шиворот, вешали на плечо или сажали на спину, но вот так на руках – никогда в её сознательной жизни. Это было странно и неожиданно уютно, а чувствовать, как сильные мужские руки держат её… Она настолько увлеклась собственными ощущениями, что едва не пропустила момент, когда Марк уложил её на свою кровать в десятиместной комнатушке и принялся кутать в одеяло.

– Спи сейчас, - посоветовал он. – И ещё… - он сел на край кровати рядом с ней. – Я прошу тебя – впредь не пренебрегай амулетами. Если маг говорит, что амулет нужно использовать, значит, его нужно использовать.

Асгунн насупилась:

– Марк, позволь мне самой решать, что мне делать, а что – нет! Я не первый день наёмничаю!

– Я знаю, - он осторожно погладил её по щеке, стараясь не задеть обмороженный участок кожи, - но… Ашвина, я уже потерял тебя один раз. Я не хочу потерять тебя ещё раз…

========== Часть 18. Кровь в чаше. ==========

Врата в Обливион, как-то криво впихнутые между двумя поросшими мхом валунами в нескольких шагах от озера Румаре, были совсем мелкими – в половину человеческого роста. Из них вылез один порядком потрёпанный кланфир, увидел оцепление, попытался ретироваться обратно, но лишился сначала хвоста, а затем Гней Примул перерубил его на две половины.

– Командир, - попросил Марк, убедившись, что боя не предвидится, - позволь войти во врата и посмотреть, на чём они держатся.

Десятник кивнул:

– Иди. Возьми с собой двоих ребят.

– Ясин и Хоэль, - сразу скомандовал Марк, - со мной.

Десятник Аппий кивнул, подтверждая приказ, и маг и двое легионеров, взяв наизготовку оружие, нырнули во врата.

Лицо и руки мгновенно опалило жаром, в нос ударила вонь серы и испражнений, Хоэля вывернуло, Джабари зажал нос, Марк рефлекторно задержал дыхание. Невдалеке пасся кланфир, объедая высокую сухую траву, которую Марк сразу идентифицировал как кровавую траву, которая высоко ценилась у алхимиков как яд, ещё на скале Хоэль рассмотрел скампа, но в остальном вокруг было спокойно.

– Башня там, - Марк показал на невысокую, всего в два яруса уродливую башню всего где-то в ста децимпедах от них, из вершины которой пробивались грязно-жёлтые лучи. Дорога к ней, растрескавшаяся и заваленная бесформенными обломками скал, вела прямая и пустая.

– Бегом, - скомандовал Марк, накладывая на себя и своих соратников заклинание фильтра, а затем – плащ холода. – По возможности не отвлекаться на врагов, и держитесь ближе ко мне, иначе можете выйти из-под заклинания.

Они рванули по дороге. Быстро бежать не получалось, приходилось смотреть, чтобы не споткнуться и чтобы ноги не проваливались в ямы. Марк в бессилии понимал, что они могут не успеть – опыт показывал, что чем врата меньше, тем меньше они держатся, а он уже давно ловил возможность пробраться во врата и посмотреть, что позволяет им работать – ведь крови драконорождённого у тех, кто эти врата открывал, уже нет. Если, конечно, ею не снабжает Мартин.

Они уже почти преодолели дорогу, уничтожив по пути всего одного скампа и одного огненного аттронаха, когда стало ясно, что везение закончилось и беспрепятственное проникновение в башню им не светит. Башня стояла на невысокой скале, к ней вела потрескавшаяся лестница с крутыми, залитыми кровью ступеньками, а перед лестницей расположилась стайка из десяти даэдротов.

– Мать вашу даэдра, - выругался Марк, лихорадочно соображая, как побыстрее расправиться с ними и проникнуть в башню. Аккуратно уложить даэдротов одного за другим – это выполнимо, но долго, выпустить в них мощную тучу сосулек – они слишком далеко друг от друга находятся, чтобы уничтожить их одной тучей, выпускать несколько – потеря времени. Марк прикусил губу, осмотрелся, стащил с запястья амулет-отвлекалку, примерился и с силой швырнул его к подножию скал подальше от башни. Амулет взорвался снопом разноцветных искр, даэдроты как один повернулись в ту сторону, сначала настороженно смотрели, затем один за одним потянулись проверять, что это за такое. Марк с трудом сдерживая себя, чтобы не начать ёрзать от нетерпения, дождался, когда они все столпятся вокруг амулета, махнул рукой Хоэлю и Ясину, и все трое, пригнувшись и используя более-менее крупные обломки камня в качестве прикрытия, бросились к башне.