Проклятая шахта. Разгневанная гора

Я услышал шаги на асфальте под балконом, и мужской голос с американским акцентом произнес:

– В 1944 году все выглядело точно так же.

«Точно так же, как в 1944-м!» Я понял, что представляло собой это свечение. Проснулся Везувий. Свет расплавленной лавы в кратере отражался в небе каждый раз, как из кратера вырывалось облако газа. Я закурил сигарету и, глядя в небо, старался себе представить, как это выглядит из окон виллы на склоне Везувия,

Вскоре я замерз и вернулся в комнату. Завтра я уеду из Неаполя. Завтра я отправлюсь с Джиной на эту виллу. Там Максвелл не сможет меня найти. А через неделю вернусь в Милан и займусь работой.

Глава 5

Утром я корил себя за то, что собирался уехать из Неаполя из-за Максвелла. Зачем мне ехать на жаркую пыльную виллу на склоне Везувия, когда можно остаться в Неаполе и наслаждаться морем? Лучше поехать на Капри, или в Иччио, или дальше по побережью – в Амальфи и Позитано, И то, что Максвелл считает, будто я связан с исчезновением Тучека, сейчас, когда я завтракал на балконе, тоже не очень меня волновало. День был просто великолепный. Небо было синим. Над Сорренто собирались кучевые облака. Везувий выглядел далеким и туманным, как будто окутанным пыльной пеленой. Красных вспышек огня, которые я видел ночью, больше не было. Вулкан выглядел безмятежным и смиренным.

И еще я недоумевал, почему Джина хотела уехать на эту уединенную виллу, при том что всегда обреталась на самых модных курортах. Но это было не важно. Откинувшись в кресле, я наслаждался сигаретой с коньяком. Мысли же мои все время возвращались к Джине. Я так живо представил себе ее тело, что, казалось, достаточно протянуть руку, и я смогу его ласкать.

Шум подъехавшего к отелю такси отвлек меня. Я выглянул с балкона и увидел вышедшую из него девушку с золотисто-каштановыми волосами. Это была Хильда Тучек. Я быстро вернулся в комнату и схватил телефонную трубку. Но звонить портье было поздно, она уже направлялась ко мне.

Нс успел я положить трубку, как раздался стук в дверь.

– Да?

– Некая синьорина желает поговорить с вами.

Я подтянул потуже пояс и пошел к двери. Я был поражен тем, как плохо она выглядела. Она была очень бледна, и веснушки проступали особенно отчетливо.

– Можно войти? – нерешительно спросила она.

– Конечно. – Я широко распахнул дверь. – Пойдемте на балкон. Хотите чего-нибудь выпить? .

– Спасибо, если можно, лимонад. Очень жарко.

Я послал боя за лимонадом и проводил ее на балкон. Она подошла к перилам, любуясь заливом.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – пригласил я. Она кивнула и опустилась в мое кресло.

Я принес из комнаты еще одно и тоже сел. Я ждал, когда она сообщит мне о цели своего визита. Наконец она задумчиво проговорила:

– Как красиво!

Тем временем бой принес лимонад, и она стала пить его маленькими глотками. Я предложил ей сигарету, дал прикурить, и она сказала:

– Боюсь, я вела себя не лучшим образом в то утро в «Эксельсиоре».

Я ждал продолжения, но она снова устремила взор на Капри.

– Вас послал Максвелл?

Она скользнула по мне взглядом и опустила глаза на платок, который все время сжимала в пальцах.

– Да. – Вдруг наши глаза встретились, и я понял, что творится у нее в душе. – Он думает, что вы как-то связаны с исчезновением отца. Пожалуйста, мистер Фаррел, вы должны помочь мне.

Отчаяние, звучащее в ее голосе, глубоко тронуло меня.

– Видит Бог, как я хотел бы вам помочь, но не могу. Максвелл ошибается. Я ничего не знаю об исчезновении вашего отца. Если бы я знал, то непременно бы вам сказал.

– Тогда почему вы так поспешно уехали из Милана?

– Я уже говорил Максвеллу. Мне необходим отдых.

– Он вам не поверил.

Она не отводила от меня пытливого взгляда, и мне стало ясно, что при всем своем жалостном виде эта девушка обладает железной решимостью. Она будет сидеть здесь и задавать мне вопросы, пока не выбьет из меня правду. Внезапно мне стало не по себе, как будто я столкнулся с чем-то таким, с чем не могу справиться.

– Так все-таки, почему вы уехали из Милана?

– Послушайте, – сказал я. – Мой отъезд из Милана никак не связан с исчезновением вашего отца. Вы должны поверить мне.

Она испытующе посмотрела на меня, потом сказала:

– Да, наверное, я вам верю. Но Максвелл убежден, что существует связь между…

– Максвелл ничего не знает, – огрызнулся я. Она отвернулась и снова посмотрела на море.

– Вы не хотите рассказать мне о своих проблемах?

– Нет. У вас достаточно своих забот.

– Очень жаль, – тихо промолвила она. – Мне хотелось бы, чтобы вы доверяли мне. – Она помолчала немного, потом продолжила: – Когда Джон Максвелл приехал в Милан, он передал мне слова, сказанные моим отцом перед вылетом. Отец сказал, что, если с ним что-нибудь случится, я должна связаться с вами.

– Связаться со мной? – Я удивленно смотрел на нее. – Почему?

– Нс знаю, мистер Фаррел. Я думала, может, вы знаете. Вы были его другом. Я решила, он что-то вам сообщил.

Я вспомнил весьма странный телефонный разговор с Сисмонди.

– Вы не скажете, что он вам сообщил?

– Нет. Мне нечего вам сказать.

– Но…

– Я повторяю: мне нечего вам сказать. Я видел его один раз, мы беседовали через переводчика. Единственное поручение, которое он мне дал, – это передать кое-что Максвеллу на словах, что я и сделал.

– И больше вы его не видели?

– Нет. – Но после некоторого колебания добавил: – Ночной портье отеля, где я остановился, сказал мне, что ваш отец приходил ко мне поздно ночью. Но если он приходил, то почему не разбудил меня? И ничего не оставил. Я обыскал свои чемоданы, перетряхнул всю одежду. Думаю, что портье выдумал все это, чтобы выманить у меня несколько крон в обмен на обещание молчать.

– Нс понимаю. Максвелл считает, что вы что-то пугаете,

– Черт бы побрал Максвелла! – вспылил я, вскочив на ноги. – Он ничего не знает об этом. Его там не было.

– Но этот разговор с Сисмонди о каких-то чертежах, которые вы должны были передать ему?..

– Я думаю, что меня попросту брали на пушку.

– Вы были у него дома. Расскажите, пожалуйста, что там произошло?

– Ничего. – Я начинал терять терпение. Она вынуждала меня думать о том, что мне хотелось забыть.

– Алек сказал, что вы были очень расстроены, когда вернулись.

– Я был пьян.

Проклятье, почему она обращается со мной, как прокурор, ведущий перекрестный допрос?!