Проклятье гномов. Клинки и розы

Людвиг побледнел и осунулся лицом.

— Да, я знаю, что ваша очередь сесть на престол может и не наступить, но не надо позволять обстоятельствам играть с человеком! Надо самому быть игроком, а не пешкой в чужих руках.

— Что, что я могу сделать? — спросил Людвиг упавшим голосом.

— Карл слабеет, а его сын — недостойный преемник. Это все знают. Скоро начнется смута. Нужно оттеснить всех претендентов и занять трон. Вы будете хорошим королем, Людвиг, а я — вашей королевой! Решайтесь!

— Но, сударыня! Вам уже мало быть просто моей супругой?

— Да, теперь я хочу быть венценосной супругой! — отрезала Екатерина, взмахнув ресницами.

— Вы хотите, чтобы я убил пятерых? Двух родных дядек, любимого отца и двух братьев? — на лице Людвига отразился ужас.

— Я не говорила — «убить», я сказала — «оттеснить»!

— Но как это возможно? — пролепетал Людвиг.

— Не знаю. Но если я увижу, что вы, по крайней мере, стараетесь, то тогда я стану вашей женой! А если нет — почему бы мне не найти другого, более удачливого любовника? К примеру, Франциск, брат короля… — Екатерина прикрыла глаза.

Людвиг вспомнил худощавого старика с длинными усами и морщинистым лицом. Представил, как его жилистые руки будут обнимать прекрасную Екатерину, а его бледные губы целовать это милое лицо. Да, он женат, но кто мешает Екатерине стать успешной фавориткой при, возможно, будущем короле?

— Подумайте, Людвиг! И прощайте… А мне… — Екатерина чуть всхлипнула. — Мне предстоит провести три дня в полном одиночестве…

Вскоре Людвиг покинул дом своей избранницы. В голове царил неописуемый хаос. Молодой человек просто не знал, что ему делать! Да, безумно хотелось получить эту женщину, но цена, которую требовала Екатерина, казалась высокой. Людвигу предложили вступить на порочный путь, начав борьбу за Проклятый трон! «Оттеснить» — легко сказано! Если к старику Карлу Людвиг не питал особых симпатий, как и к его брату Франциску, то отец Антоний и родной брат, Робер, — это совсем другое дело! Людвиг не хотел враждовать с самыми близкими, а ведь они стоят выше по положению. В случае смерти короля — наследует сын Карл, но если его признают больным, то королем может стать герцог Франциск. У этого старика нет сыновей, но есть две дочери. Стоп! Что недавно обсуждалось при дворе? Ходили слухи, что старшую, Шарлотту, собираются выдать замуж. Но тогда и ее будущий муж получает, хотя и призрачные, но шансы на Проклятый трон! Все еще больше запутывается, и о, ужас, как болит голова!

Людвиг все-таки зашел к знакомому трактирщику и заказал легкий завтрак. Яичницу с ветчиной и бутылку молодого вина. Хмельное немного взбодрило ум молодого интригана, и Людвиг решил, что нужно помешать свадьбе двоюродной сестры. А бросив тень на сестру, можно ослабить и позиции ее отца, Франциска. Маленький шажок к цели, но шажок! Перед глазами еще очень неясно, но заискрил, замаячил Проклятый трон, переливаясь алмазами на спинке и подлокотниках. Людвиг уже видел себя, сидящем на нем, и любимую Екатерину, склонившую прелестную головку прямо у ботфорт своего царственного господина.

Ехидно улыбаясь и дальше продумывая будущую интригу, Людвиг прикрыл глаза и предался мечтам.

2. Робер. Капля смерти

Я пью… но, боже, боже!

Мне красный свет залил глаза,

Как кровь — горячая слеза!

За что меня ты изничтожишь?

Свежий ветер всколыхнул алые занавески, надувая их, словно паруса, попутно разбрасывая по комнате листы, исписанные неразборчивым почерком. Вслед ветру заиграли бравурные трубы, раздалась барабанная дробь. Столица начинала праздновать столетие Прибрежной битвы.

Молодой человек, по имени Робер, распластанный на мятой постели, с трудом открыл глаза и судорожно поискал взглядом перед собой. Ничего, чем можно было бы утолить жажду, не обнаружилось. Робер встал, поправляя спустившиеся кюлоты, потянулся и бегло осмотрел стол, на котором еще осталась пара мятых бумажных листов, придавленных увесистой кружкой. Початая бутылка стояла чуть поодаль. Робер медленно взял ее и дрожащими руками попытался налить вино в кружку, но передумал и отхлебнул прямо из горлышка.

Робер являлся племянником короля, старшим сыном герцога Антония и наследником богатой провинции. Имея округлое лицо и серые глаза, четко очерченные, будто нарисованные, усы и бородку, этот молодой маркиз привлекал многих. Робер имел много как дружеских, так и интимных связей.

Эх, славно вчера повеселились! Робер помнил бесшабашную зажигательную пирушку в «Веселом монахе» на Матросской улице. Пили вино, ели жареное мясо, танцевали с хорошенькими служанками. Было весело, и надо же умудрились испортить праздник! Внезапно появился полицейский офицер, грозящий арестом. Наивный! Робер, даже пьяный, сумел выбить из рук этого фигляра шпагу и нанести пару хороших ударов. Безумно хохоча, Робер, смастерил несколько маленьких огненных шариков и запустил их в барную стойку. Послышался крик трактирщика, прибежали служки с водой… Дальше наступил провал в памяти, но, видимо, Робер, захватив с собой парочку бутылок, отправился домой и полночи писал сонеты, прихлебывая в паузах вино… Ладно, хорошо, что он цел-невредим и ночевал дома, а остальное — неважно!

Робер, в отличии от своего младшего брата, Людвига, вел более распущенный образ жизни. Если Людвиг нечасто менял любовниц и был сдержан к вину и гулянкам, то Робер напротив проводил вечера в шумной компании своих друзей. Друзей, не являющихся знатными дворянами, но и не принадлежащими к подлому сословию. С женщинами Робер вел себя крайне беспорядочно, мог одновременно встречаться с двумя-тремя госпожами, а в перерывах еще наведывался на аллею Любви, чтобы получить, как ему казалось, очередной импульс пламени, которое его и так сильно жгло изнутри. Будучи магом Огня двенадцатого уровня, Робер считался сильнейшим среди молодого двора. Никто из его братьев и сестер не имел такого высокого ранга.

Одной из сторон молодого маркиза, несколько уравновешивающих характер, была страсть к написанию стихов и песен. Чаще всего Робер писал их своим женщинам, не обходя вниманием и шлюх с аллеи Любви. Временами ему удавалось так удачно подобрать слова, что стихи моментально разлетались по Столице, цитировались на каждом углу, и слава шла впереди молодого поэта.

Однако, бутылка закончилась, а сухость во рту еще оставалась. Было уже за полдень, и на верхушках соборов начали бить в колокола, возвещая о начале торжеств. Каждый удар набатом отзывался в больной голове Робера… Вскоре должен состоятся праздничный парад, а после него знатных вельмож во дворце ждали роскошный бал и королевский пир. На бал Робер решил не ходить, узнав, что его двоюродная сестра, Шарлотта, не появится. А весь вечер танцевать с худородными госпожами как-то не хотелось. Пир — другое дело! У дядюшки Карла всегда хороший стол, как по части съестного, так и хмельного. Тем более, там будут обсуждаться важные дела, касающиеся будущего страны. Все знали, что старый король, хотя и держался бодро, доживал последние годы, а то и дни. Кто наследует ему? Неужели этот безумец передаст трон своему, еще более безумному сыну? Тогда держава ввергнется в большой хаос! Робер не питал желания сам получить Проклятый престол, но ему хотелось оградить себя от ненужных потрясений. Не нужно ни войны, ни гражданской смуты. Лучше продолжать жить в свое удовольствие: пить вино, писать стихи и любить женщин!

Между тем Робер уже поправил кюлоты, кликнул слугу, который помог обуться и разобраться с упрямыми застежками камзола. Свои собственные руки никак не хотели попадать пуговицами в отверстия, и тут поддержка оказалась кстати. Хотя Робер и недолюбливал слуг, предпочитая все делать сам. Одевшись, маркиз нахлобучил на себя шляпу, прицепил шпагу на пояс и вышел на Гомонящую улицу. Эта улица в дневное время всегда шумна и многолюдна, вот и получила такое необычное название. Сперва оно прижилось в народе, а потом уже и губернатор заказал соответствующие таблички.

Яркий солнечный свет ослепил глаза, привыкшие к сумраку пыльной комнаты. Робер, конечно, мог остаться в своем особняке и просто попросить слуг принести ему все необходимое, но больная голова требовала свежего воздуха.

Робер медленно осмотрелся и двинулся в сторону первого знакомого кабачка, желая посидеть там, позавтракать и утолить утреннюю жажду бутылочкой вина. Однако, ближайший трактир оказался полон народу, мало того, публика выглядела весьма неопрятно. Прямо перед входом большой толпой сидели старые солдафоны, сдвинув столы и горланя военные песни. Рядом, расположившись по двое-трое, выпивали мускулистые забулдыги с полностью обнаженными руками. Они примостились на лавках, сидя в грубых штанах и кожаных безрукавках. Угрюмые парни щерили зубы, играли мышцами, стучали стаканами и громко кричали. Вероятно, искали об кого почесать свои кулаки. А в самом темном углу, полулежал, уронив голову на недоеденный салат, вусмерть пьяный матрос. Его слипшиеся пучками волосы в беспорядке болтались на засаленном столе. Соломенные патлы пахли застоялым вином так сильно, что пресекали всякое желание находиться рядом. Робер задумался. После бурной ночи его силы, как мага и как дворянина, хорошо владеющего шпагой, существенно истощились. Он не хотел никого задирать, тем более ветеранов. Если ввязаться в спор с мускулистыми посетителями, то драка может затянуться. Навряд ли это знатные господа, скорее — простое мужичье. Поэтому бой будет не на шпагах, а на кулаках. Единственный выход — попросить хозяина выбросить из угла пьяного моряка, тогда там освободиться место. Но, подойдя ближе к столику, Робер увидел на полу вязкую лужу чего-то уж совсем непотребного, над чем витали зеленые мухи. Маркиз поморщился, развернулся и вышел вон!