Проклятье или ничейная земля

Эван пожал плечами:

— Это их выбор.

Грег снова не сдержал усмешки — Виктория у Эвана была посвящена реформаторскому храму, ей монастырь из-за срыва блокирующей магию печати не грозил, и потому Эван так беспечно относился к невестам богов. Будь Виктория из дореформаторского храма — посмотрел бы Грег на Эвана. Удалось бы ему так же спокойно произнести: «Это её выбор!». Сам Грег знал — он бы не смог стоять и смотреть, как Лиз уводят прочь. Как смирялись с таким семьи божьих невест, он не знал.

— Иногда выбора нет, — сухо сказал Грег. — Или повторная печать, или застенки. То есть добровольное приношение своего сердца на алтарь богов и несение службы во имя них, — не скрывая сарказма поправился он. Одли понятливо хмыкнул. Эван привычно окаменел — кажется, задумался о монастырях. Или о чем-то другом.

Фонари закончились вместе с городом, и теперь за окнами паромобиля проносилась тьма, разрезаемая узким светом фар. Лес, казалось, все ближе и ближе побирался к дороге, иногда чуть расступаясь призраками полуразрушенных башен, медленно крутящих лопасти. Ветряки для выработки электричества тут были не редкость.

Ущербная Луна прорывалась через редеющие облака, отражаясь бликами в многочисленных лужах. Лес медленно приходил в себя после грозы.

Одли свернул с основной дороги — через лес Сокрушителя добраться быстрее. Одинокие капли падали с ветвей деревьев на окна. Стеклоочистители с противным визгом вытирали влагу. Шуршали шины, мотор работал практически бесшумно. В салоне стояла тишина — каждый думал о своем. Грег вспоминал оставшуюся дома Лиззи, а о чем волновался окаменевший Эван, понять было сложно. Даже Одли, казалось, задумался о чем-то своем.

Темная тень, прорезавшая свет фар и бросившаяся под колеса паромобиля, стала для всех неожиданностью. Даже для выругавшегося в небеса и выкрутившего руль влево, уходя от удара, Одли. Завизжали тормоза, но тяжелый паромобиль, с трудом удержавшись на мокром дорожном полотне, пронесся еще с десяток ярдов, прежде чем остановиться. Что осталось от безумца, попавшего под колеса и вроде бы отлетевшего от удара куда-то в сторону, оставалось только гадать. Впрочем, недолго. Заскрипел металл, разрываемый когтями, и из-под паромобиля прямо на капот взобрался скелет в обрывках ондурского алого мундира инфантерии. Клыкастый рот радостно оскалился, и из него вместо слов полилась гниль вперемежку с сырой землей.

— Твою дивизию! — выругался Одли, спешно подавая назад в попытке сбросить нежить. В ответ металл капота покорежили и босые стопы с гигантскими черными когтями. Тварь утробно зарычала, распластавшись на капоте.

Грег и Эван слаженно открыли дверцы, вставая на широкие подножки, шедшие вдоль паромобиля. Эван ударил плетением огня — привычной для него стихией, а Грег — ветром, отбрасывая алый, гневно ревущий факел на обочину.

Глава 3 Нежить

Эван выскочил из припарковавшегося на обочине паромобиля первым и тут же отправил в небо сигнал высшей опасности. Золотой эфирный шар повис среди уже редких облаков, предупреждая всех увидевших его оставаться в укрытиях. Тут нет «ревуна», как в городе; оставалось надеяться, что визуального сигнала хватит. Одли, достав из наплечной кобуры пистолет, тревожно оглядывался — кругом вставал темный, неприветливый лес, прорезаемый только светом фар. Эван создал вокруг паромобиля широкое кольцо огня в качестве защиты — нежить избегает огня. Одли с видимым усилием вернул пистолет в кобуру — понимал, что у стальных пуль нет ни единого шанса против нежити, а серебро забрали на проверку после аферы старого интенданта, закупившего фальшивые амулеты для полиции.Грег сплел поисковое плетение, тут же полетевшее прочь — Эвану только и оставалось тихо завидовать: воспитанный, как истинный маг огня, в узких родовых традициях он только в Аквилите узнал, что возможности эфира гораздо шире, чем он предполагал. Первые уроки владения эфиром давал ему Дрейк, потом его немного поучили Брок и Кит, и только то. Лоа, обещавший все тайны эфира у его ног, конечно же обманул, как и положено демонам — предпочел стать маленькой девочкой. Впрочем, это даже к лучшему — Эван не сдержал улыбки, вспоминая шебутную Ноа. Надо учиться: владеть почти бесконечным доступом к эфиру и однобоко им пользоваться — это же надо! Одна надежда на то, что Гудвин, его секретарь, все же расшифрует дневники Шерро с эфирными тайнами Карфы. Противно себя чувствовать неумехой, когда даже самоучка Одли опережает его во владении эфиром.

Грег словно прочитал горькие мысли Эвана — он, направляясь к догоравшему на обочине мертвецу, сказал:

— Я научу тебя этому плетению, только чуть попозже. — И тут же добавил: — и Вик, и парней. Полагаю, Виктория за эту седьмицу так и ни разу не открыла учебники, которые я ей подарил.

Эван, наблюдая, как из паромобиля проворно выскочил зонт-трость с ручкой в ориентальном стиле, пробормотал:

— Ей было немного не до учебников по эфиру — она готовилась к экзаменам на детектива. — Зонт тем временем быстрыми скачками направился в сторону Танцующего леса, замирая перед огненным кольцом.

Грег опустился на одно колено у угасающего на мокрой земле пламени — от мертвеца даже пепла не осталось. Теперь уже не понять кем он был: немертвый или нежить. Придется ждать — немертвые имеют дурную привычку возвращаться раз за разом. Последний язычок огня лизнул мокрую после грозы былинку и погас. Грег осенил священным треугольником исходящую жаром землю:

— Легкой дороги тебе к Сокрушителю. Ты верно нес свою службу, солдат. Не твоя вина, что тебя заставили стать тем, чем ты стал. Это вина живых, что тебя не погребли правильно. — Он резко встал — поисковое плетение дало отклик: чуть ниже по склону со стороны Танцующего леса бродили еще два мертвеца. — Эван, Вин, на расстоянии в две сотни ярдов, может, чуть больше, еще двое. Один медленно приближается сюда, второй кружит на месте. Нежить или немертвый — я не знаю.

Он рукой указал направление, откуда стоит ждать мертвецов. Эван спешно достал из перчаточного отделения пару простеньких служебных гогглов — ими пользовался шофер Адамс. Одли только и уточнил у Грега:

— Это куда твой… Эээ…

— Зонт, — подсказал ему Грег, тоже вслед за Эваном доставая из кармана мундира гогглы и надевая их. Мир сразу изменился — потерял цвет, зато обрел резкость и глубину. — Это мой зонт. И да, он пытается направиться именно туда.

Эван приспустил огонь, и зонт тут же перепрыгнул через пламя, рванув прочь с дороги.

— Это нормально, да? — снова не удержался Одли, принимая из рук Эвана гогглы. Надев очки-консервы на голову и включив ночной режим, он направился за зонтом. — И как его зовут…?

Грегу не приходило в голову дать имя зонту, так что он признался:

— Не знаю. Как видишь, рта у него нет, чтобы сообщить свое имя.

Зонт словно специально остановился и развернулся, с грохотом возмущения хлопая черным тканным куполом и тут же складывая его обратно. Кроме алого глаза у наконечника зонта открылась огромная, полная острых зубов пасть, показывая длинный, узкий, раздвоенный на конце язык.

Одли отправил рукой кепку на затылок:

— Ага. Понял. Рта нету… И почем нынче плотоядные зонтики?

Грег, тоже устремляясь за зонтом, пожал плечами:

— Я его восемь лет назад купил в Ренале. Вроде, обычная цена была.

— Ну-ну…

Идти было тяжело. Ноги скользили в размокшей земле, на подошвы ботинок налипла смесь глины и сосновых иголок. За шиворот то и дело щедро прилетали крупные, холодные капли воды с деревьев — ветер еще во всю игрался ветвями. Хоть снег растаял, оставшись только тонкими ледяными кольцами у стволов немногочисленных елей. Эфир горел ровно, плывя между деревьев уже спокойным синим светом. Зонт целеустремленно прыгал. Шедший чуть в стороне Эван, наблюдая за зонтиком, веско сказал: