Проклятие Батори

Бетси была готова услышать от девушки, что все это – пустая трата времени, что ничего она «добиться» не хочет, что вполне счастлива и так. Может быть, она просто пошлет психоаналитика к черту. И после этого, наверное, не произнесет ни звука в ее присутствии.

Но она ошибалась.

Дейзи уставилась на своего психоаналитика. Врач и пациент смотрели друг на друга в золотистом свете низкого осеннего солнца.

Потом девушка крепко зажмурилась и глотнула.

– Эти удушья меня задолбали.

Врач заметила, как во рту девушки блеснул и исчез выпирающий клык. Дейзи медленно открыла глаза и посмотрела на свои бледные руки. Когда она снова подняла взгляд, под глазами обозначились длинные черные тени. Бетси пришлось напрячься, чтобы расслышать то, что она произнесла.

– Не хочу умирать, – прошептала девушка. – Помогите мне.

* * *

Когда затих шум «Ауди», на которой уехала Джейн, Бетси заметила, как Дейзи в облегчении расправила плечи.

– Я бы хотела, чтобы ты завела тетрадь, – сказала Бетси, – и положила ее рядом с кроватью. Так ты сможешь записывать свои сны.

Пациентка заговорила. Теперь пора двигаться дальше.

– Зачем?

– Сны – это мост к твоему бессознательному. Твои самые сильные побуждения, надежды и страхи часто проявляются, когда сознание спит. Я говорила об этом на нашем первом сеансе, но…

– Но что?

– Ты была так… так закрыта. Теперь пора поработать на совесть. Улучшение начнется с твоего желания общаться. Теперь ты готова к этому.

Девушка пожала хрупкими плечиками и стала рассматривать носок своего башмака.

– Мне все равно, – пробормотала она.

Бетси попросила Дейзи записать прежние сны, какие та сможет вспомнить.

– А особенно эпические сновидения – те, что словно длятся и длятся, как фильм, а не просто отрывочные сцены.

– Зачем? Почему сны так важны?

– Толкование снов – основной принцип юнговской психологии. Твои сны дают ключ к твоему бессознательному.

Дейзи кивнула, слегка улыбнувшись, и на фоне улыбки снова мелькнул ее выпирающий клык.

– А кошмары? – тихо спросила она. – О них тоже писать?

– Особенно о кошмарах, Дейзи.

Девушка провела языком по губам.

– Интересный этот парень Юнг. Сны, кошмары… Жуть.

Бетси кивнула.

– Сны – это открытый портал в бессознательное.

– А… как насчет души?

– В общем, да. Юнг верил в это. Но моя цель – помочь тебе обрести психическое здоровье.

– И понять, что меня угнетает, верно?

– Да, твои бессознательные тревоги.

Дейзи медленно опустила голову, и волосы затенили ее лицо.

– Круто, – прошептала она.

Глава 2

Чахтицкий замок

Словацкая граница королевской Венгрии

31 октября 1610 года

Через стрельчатые бойницы каменной крепости скупо просачивался бледный-бледный свет. Зузана со свечой в руке поднималась по винтовой лестнице, зажигая погасшие факелы на обледеневших стенах. Неожиданный свет пламени вспугнул копошащихся в темноте крыс, и в морозном воздухе эхом отдалось их противное торопливое топанье.

Откуда-то выскочила кошка и схватила крысу за шею. Испуганный вскрик Зузаны произвел облачко пара, которое медленно растаяло над головой. Кошка, проворчав, потащила свою попискивающую добычу в темноту.

Повсюду кошки. Нашествие кошек! Но даже все они, приведенные ведьмой Дарвулией, никак не могут избавить замок от паразитов. Да и какая разница?

Зузана опаздывала к утреннему туалету своей госпожи. На рассвете было очень холодно, и девушка поежилась. Она поплотнее укуталась в свою грубую шерстяную шаль, ее ободранные руки озябли и болели.

Задняя дверь в туалетную комнату графини неохотно отворилась, и Зузана услышала шуршание покрывал и простыней из спальни позади. Девушка в душе обругала себя за то, что заснула после кошмарного сна, в котором давилась и задыхалась, хватая ртом воздух, как карп на берегу. Даже когда ее глаза распахнулись, она по-прежнему видела облитые кровью стены замка. Девушка с трудом обрела дыхание, и красная кровь постепенно поблекла и снова стала серым камнем.

Зузана поцеловала маленький крестик у себя на шее, и ее обветренные губы зашевелились в безмолвной молитве.

Она была единственной служанкой, которую графиня Эржебет Батори взяла с собою из Шарварского замка в Нижней Венгрии, но ей никогда не позволялось входить во внутреннюю спальню. Ей было предписано находиться в холодном коридоре и в туалетной комнате. Для Зузаны это было благословением, божьим заступничеством, избавившим от переступания порога зла, и каждую ночь она шептала благодарственные молитвы. Некоторые женщины-словачки дразнили ее за отлучение от спальни с оштукатуренными стенами и шелковыми гобеленами. Зузану не пускали туда, говорили они, потому что графиня, просыпаясь, терпеть не могла покрытого рубцами лица служанки.

– Как ночна мора [6] в утреннем свете, когда солнце прогоняет демонов тьмы! – дразнила девушку грудастая Гедвика.

Ночна мора. Кошмар. Деревенские служанки со своим ломаным немецким прозвали ее Ночна Мора – кошмар. Они говорили только по-словацки, не знали ни слова по-венгерски, но графиня терпела их. Те, кто не мог спать на соломенных тюфяках в замке, приходили из деревни до рассвета; они проделывали долгий путь, закутавшись от зимнего снега в свои плащи и остерегаясь рыскавших в темноте волков с янтарными глазами.

6

Ночна мора (словацк. nocn'a mora) – кошмар. Автор использует словацкое слово nocn'y, что неправильно.

Чахтицкий замок высился на скалистом склоне горы, окруженный дикими пограничными землями воинственного королевства Венгрии, где правили Габсбурги. Это был один из аванпостов, оберегавший против наползавшей с востока Оттоманской империи. Слишком часто утренний ветерок доносил с тамошних полей брани едкий запах пороха и выжженной земли.

Зузана поворошила угли в очаге и подложила хворосту, чтобы разгорелось пламя. Неровные стекла в окнах искажали свет, отбрасывая бледные пятна неправильной формы. Хлопала крыльями какая-то птичка, взлетевшая на рассвете со своего насеста. Служанка, подняв глаза, проследила за ее полетом.