Проклятие десятой могилы

— Но почему она так себя вела? — спросила я, беспокоясь сильнее, чем ожидала. — Почему не принимала от вас денег? Вы же родной для нее человек.

— Однажды я задал ей тот же вопрос. Она сказала, что видела, как я смотрю на ее отца, то есть на своего сына, и не хочет, чтобы я смотрел так на нее.

На последних словах голос мистера Адамса был едва слышен. Крепкий во всех смыслах человек сломался. Плечи затряслись, и он прикрыл глаза сильной ладонью.

Я понимала, что мне пора уходить, но была еще одна вещь, которая никак не хотела вписываться в общую картину.

Когда мистеру Адамсу наконец удалось взять себя в руки, я спросила:

— Мистер Адамс, я сейчас задам ужасно грубый вопрос, но почему, имея столько денег, вы живете в крошечном домишке в центре для престарелых? Не очень-то верится в рассказы об ухаживании за землей. Вы могли бы нанять хоть сотню садовников.

— Года два назад, сразу после того, как Эмми нашла работу в больнице, я решил, что не хочу больше тратить ни копейки ни на себя, ни на свои дурацкие привычки. Я вышел на пенсию и ликвидировал всю свою собственность. Собрал каждый пенни и основал для Эмми трастовый фонд. После моей смерти она бы получила миллионы. Я хотел, чтобы все оказалось в ее руках. — Голос мистера Адамса снова сорвался, но через несколько секунд ему удалось продолжить: — Никогда не думал, что мне суждено ее пережить. Разве это справедливо?

Ни капельки.

Проводив мистера Адамса в столовую на ужин, я поблагодарила его и поехала домой. Было уже поздно, а вкусные запахи из столовой, похоже, помогли моему аппетиту найти обратную дорогу после длительного отпуска. По-моему, он ездил в Шотландию, не меньше.

Мистер Адамс оказался замечательным человеком. Я пообещала себе обязательно к нему заглядывать каждый раз, когда буду навещать миссис Аллен.

Глава 11

Если одна дверь закрывается, а другая открывается,

то скорее всего у вас в доме призраки.

Наклейка на бампер

Заходя в квартиру, я уже прекрасно знала, что мистер Рейес Фэрроу дома. Почувствовала его еще на лестнице, хотя теперь у нас есть лифт.

Я положила сумку и пошла на поиски мужа.

— По-моему, нам нужно поговорить о том, что происходит.

Он сидел за столом и почти (почти!) поднял голову.

— А что происходит?

— Ничего. В том-то и проблема.

К игнорированию я не привыкла. Точнее привыкла, но не со стороны Рейеса. И все же именно этим он и занимался на протяжении уже нескольких дней. Даже мысли об этом поедали меня живьем, как поедают друг друга люди, которые принимают наркотик, известный в народе под названием «соль для ванн» [8] . Странный у него побочный эффект, но и мерзкий одновременно.

— Ты с кем-то встречаешься?

Мне удалось шокировать Рейеса, что я поняла по выражению его лица, поскольку улавливать его эмоции по отдельности напрочь разучилась. Наверное, это меня беспокоило больше, чем я думала. В смысле то, что теперь я не могу точно его «читать», как раньше. Складывалось впечатление, будто на мои сенсоры действует какое-то дурацкое электрическое поле и портит результаты считывания.

8

Неформальное обозначение группы дизайнерских наркотиков. Кроме прочих характерных эффектов, могут вызывать повышение агрессии, увеличивать физическую силу и чувство голода, что приводит к случаям каннибализма.

— Все-таки у меня была амнезия. За это время ты вполне мог кого-нибудь себе найти. Кого-то, с кем больше веселья, чем мороки.

На ум пришла миссис Абельсон. Я насмехалась над ней из-за того, сколько она требовала внимания от мужа. Может быть, я ничем не лучше. Может быть, Рейесу тоже нужны видеоигры и косячок-другой в неделю. Исключительно чтобы расслабиться и снять стресс от проживания под одной крышей с вашей покорной слугой. Ну конечно! Я точно такая же, как миссис Абельсон!

— Послушай, если тебе надо время от времени играть в видеоигры и курить травку, просто скажи мне, хорошо?

— Ты сидишь на каких-то лекарствах?

— Нет, я серьезно. Я… в общем… я знаю, что порой со мной нелегко. И я пойму, если тебе понадобится передышка.

— Ясно. Спасибо за предложение, но мне и так хорошо.

— Тогда что тебя беспокоит?

— Ничего.

— Ладно. Тогда почему мы не… ну, ты понимаешь. — Для ясности я пожала плечами.

— Почему мы не пожимаем плечами?

— Нет, я о сексе. Почему мы не занимаемся сексом? Неделю назад ты не мог от меня оторваться, а сейчас… О господи! — Тут до меня дошло. Я словно получила удар под дых, да такой мощный, что из легких вышибло весь воздух. — Я нравилась тебе больше, когда ничего не помнила!

— Неужели? — насмешливо спросил Рейес.

— Тебе лучше знать. Почему мы… Почему я, то есть ты…

— Хочешь знать, доволен ли я жизнью? Вполне.

Я сдула челку с глаз.

— Дай-ка я перефразирую. Ты не собираешься говорить мне, что происходит. Вообще никогда. И ты позволишь мне думать, что я совершила нечто ужасное, до тех самых пор, пока наконец не откроешь мне правду. А мне, видимо, придется тебя связать, да? И эту чертову правду из тебя выдавить?

— Единственное, что ты из меня выдавишь с помощью веревок, — это оргазм.

Ну наконец-то!

— То есть, если я захочу получить сексуальное удовлетворение, ты дашь мне себя связать?

— С удовольствием.

— И тебе это понравится?

— А кому бы не понравилось?

— Тогда почему мы… в смысле… что нам мешает…

Нет, так я ничего не добьюсь. В конце концов, я не какая-нибудь пугливая лань. Я умею выражать свои мысли. Иногда даже слишком хорошо. Не помню, когда в последний раз я пользовалась внутренними фильтрами. Прошло так много времени, что я вообще забыла, куда эти фильтры засунула. Но когда речь заходит о Рейесе Александре Фэрроу, я перестаю быть невоспитанной грубиянкой и становлюсь обалдеть какой воспитанной барышней. А это совсем на меня не похоже.

Глубоко вздохнув, я начала с самого начала:

— Почему ты ко мне не прикасаешься?

Рейес ткнул меня пальцем в локоть.

— Забавно, конечно, но ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

— Я даю тебе время.

— На что? На уроки по оригами?

— И заодно не лезу в твое личное пространство.

— А зачем оно мне нужно? Для слона, которого я давно пытаюсь усыновить? — Я осмотрелась по сторонам. — Ему понадобится гораздо больше места.

— Это точно.

— Скажи мне, что тебя беспокоит.

А вдруг Рейес знает? Знает, что он бог, и что я знаю, что он бог, и что у меня есть то единственное во всей вселенной, что может заточить его в темницу на веки вечные? Господи, хоть бы он не знал!

Несколько долгих секунд Рейес размышлял, а потом вздохнул:

— Меня ничего не беспокоит, Датч.

— Ну все, — решительно заявила я и сжала все внутренности в кулак. Образно выражаясь. — Если ты мне не ответишь, я перееду к Куки.

— Опять?

Стиснув зубы, я потопала в спальню и стала набивать сумку. Туда полетели зубная щетка, несколько не сочетающихся друг с другом шмоток и ночнушка с надписью «Мчись так, словно угнал». А потом, не говоря ни слова, я подошла к двери и открыла ее, намереваясь так шарахнуть, чтобы от ударной волны затрясся весь дом, как вдруг услышала: