Проклятие для Чудовища

Соня пришла в школу уже на следующий день. Ее волосы были чуть выше груди. Честно, я бы даже не заметила ее новую стрижку. Она ходила, опустив глаза в пол и держась обеими руками за Филиппа. Их окружали остальные парни из компании, словно телохранители. Каждый считал своим долгом подойти к Токаревой и выразить соболезнования, будто она хомяка потеряла. Соня лишь кивала и отводила взгляд, готовая снова расплакаться.

Я понимала, что пусть ничего серьезного не последовало, эмоциональная травма так быстро не исчезнет. Прокручивала в голове, как извиниться, хотя по версии, которую рассказали в школе, я была вовсе не виновата. Но учеников это не заботило, наконец-то появился тот, кого можно ненавидеть открыто. Ко мне и раньше за разговором не подходили, а теперь просто шарахались или выкрикивали гадости в спину.

Набравшись смелости, я подошла к компании со спины:

— Соня, я…

Девушка повернулась и тут же отпрыгнула, как от огня (ой).

— Не подходи ко мне, ненормальная! — она закричала на весь первый этаж. Движение вокруг остановилось, все уставились на нас.

— Я хотела извиниться.

— Ты глухая что ли, Лифчик, — Озеров вышел вперед и грудью двинулся на меня. Он был небольшого роста, но широкий, особенно по сравнению со мной. — Пошла отсюда.

— Проверь, у нее там петард нет? — подстрекал Скворцов.

Озеров выхватил у меня из рук рюкзак и вывернул его, все вещи посыпались на кафель, карманное зеркальце тут же разбилось, с ручек отлетели колпачки.

— Хочешь, чтобы и тебе досталось? — это была моя ошибка. Я сказала это так, будто собирала очередь из тех, кому хочу насолить, а вовсе не извиниться.

— И меня подожжешь, Лифчик?

Я сжала кулаки, прекрасно понимаю, что сейчас будет. Во избежание еще одной ошибки, я развернулась и убежала подальше от главного коридора, села на батарею под лестницей и закрыла лицо руками. Не знаю, сколько я так просидела, пытаясь дышать ровно. Прозвучал звонок, вокруг стало тихо. Я смогла уловить шаги, направляющиеся вниз. Скорее всего мне сейчас влетит за прогул.

— Не плачь, Лив.

Это был Филипп, он принес мой рюкзак, в который небрежно запихал все, что из него вывалилось. Я ничего ему не сказала, бросила сумку в пыльный угол и осталась сидеть, парень аккуратно уместился рядом.

— Они просто еще в шоке, скоро успокоятся.

— Все думают, что я сделала это специально и ненавидят меня. Неужели кто-нибудь из школы не рассказал правду?

— Рассказали. Скоро все забудут, не переживай.

— Тебе легко говорить. Это же не тебя теперь все пинают.

— Я тебя не пинаю.

— А почему ты там, в коридоре, не заступился, а пришел только сейчас, пока никто не видит?

Филипп сглотнул. Я попала в точку.

— Я пытаюсь им донести, что ты не виновата. На это нужно время, понимаешь?

Я кивнула. Конечно, кто хочет идти ко дну вместе.

— Придешь ко мне сегодня?

Снова кивнула, но уже с улыбкой.

В класс мы направились вместе, но Филипп резко остановился, сказал, что ему надо зайти в туалет и ушел в другом направлении. Но я поняла, это была лишь отмазка, чтобы не заходить в кабинет вместе со мной.

Не знаю, что именно наговорил одноклассникам Филипп, но в мой адрес лично от них больше ни словечка не прозвучало. Я чувствовала изменения в наших с Филиппом отношениях: вроде он меня защищал, всегда улыбался, не показывал презрения, но наши встречи стали гораздо реже, не более трех раз в неделю, из школы он уходил вместе со своей компанией, а в течение дня даже не подходил ко мне. Пару раз я занимала ему место в столовой, думая, что он снова присоединится, но этого больше не происходило.

— А вот тут можно уже и формулу применить, которая на форзаце учебника, — я объясняла Филиппу очередной пример, только парень меня совсем не слушал, весь вечер сидел в телефоне, а если и отвлекался от него, то через пару секунд аппарат требовательно пищал уведомлениями. — Но можно просто написать «я утка», Натусик ничего не заметит.

Филипп кивнул, улыбаясь в экран. Я замолчала, ожидая, пока мне уделят внимание.

— Что?

— Что у тебя там интереснее алгебры?

— Ах это. Соня чувствует себя одиноко. Родители уехали, ей не по себе дома одной.

Мои брови саркастично поднялись. Никогда не поверю, что шестнадцатилетней девушке скучно одной в квартире.

— Ну конечно, — я принялась листать учебник. — Вы встречаетесь?

— Не-е-ет.

— А хотел бы?

Филипп пожал плечами.

— Почему бы и нет. Но она сложная девушка, ее надо добиваться.

— Прямо как места в баскетбольной команде, — заметила я.

На лицо Филиппа упала тень, он завис, о чем-то думая.

— Точно…

Скорее всего не все так гладко с этой командой, хотя он отлично общается с парнями. Я не стала расспрашивать дальше, тем более понятно, что на фоне Сони я больше его не интересую. Возможно он испытывал симпатию первые дни, когда еще не совсем освоился, а тут длинноногая блондинка сама прыгает под колеса, да еще и использует запрещенный прием — принцессы в беде.

Закончили мы раньше, у меня совсем пропало настроение, нужно было все обдумать и поплакать в подушку по несостоявшемуся школьному роману. Но Филиппу я сказала, что не хочу попасть в самый разгар снежной бури, которая как раз начиналась за окном.

На самом деле мне было плевать на снег.

— Я с тобой, — тут же оживился парень, хватаясь за куртку.

— Не надо. Если хочешь погулять, то лучше сходи к Соне.

Филипп не стал спорить, отчего мне стало еще обиднее. Значит, до этого он ходил со мной до дома только потому, что заставляла мать.

— Хотя бы шапку возьми, там такая метель.

Филипп взял ту самую шапку с помпоном и надел на мою голову, завязав бантик под подбородком. Сердце предательски екнуло, а щеки порозовели, когда костяшки его пальцев коснулись моей кожи. Волна цитрусового парфюма подкралась слишком близко.

Из дома вышла без прощания, напоследок кинув взгляд на часы — стрелки так и не поменяли своего положения.

Идти было тяжко, задувало во все места, особенно будучи в колготках. На пороге я появилась снеговиком, сразу услышав причитания папы с кухни:

— Больше не буду чистить эту дорожку. Все равно снегопады каждый день.

Мама вышла встретить меня и пригласить к столу, но ее взгляд привлек некий предмет на моей голове. Головные уборы в нашей семье никто не носил, мы с мамой за ненадобностью, а отец проводил время на улице только во время перебежек от дома до машины. У бабушки Джаннет была огромная коллекция кутюрных шляпок чисто для красоты, которые я в детстве любила примерять в тайне от нее.

Услышав хихиканье, тут же сняла промокшее чудо-юдо с себя.