Проклятие для Чудовища

В комнате кинула шапку в стену, она застыла посредине, принимая удары магических дротиков, которые я запускала в нее, вымещая всю злость. Муравьиная ферма напряглась, как бы следующими не попасть под горячую руку.

— Вас я не трону, — обратилась к своим малышам, присаживаясь на кровать, которая тут же подо мной провалилась и подбросила меня вверх. — Вы хотя бы всегда со мной.

— А разве у них есть выбор?

Мама появилась на пороге совершенно бесшумно.

— Ты же их никуда не выпускаешь и разводишь дома зверинец.

Она любила животных, являлась постоянным волонтером и спонсором приютов для бездомных, только моих насекомых почему-то за домашних не считала, а заводить кого-то покрупнее запрещала из-за папы — аллергия на шерсть.

— Это мои друзья.

— Над которыми ты издеваешься?

— Я не издеваюсь! Они поддерживают все мои начинания! Ты пришла смеяться надо мной?

— Нет, просто ты говорила, что с экспериментами не дружат. — По моему молчанию в ответ мама поняла, что я не в духе. Села рядом и протянула руку, которую прятала за спиной.

— Это еще что такое? — скривилась, увидев розово-белый комок пряжи. Расправила его и поняла, что это самодельная шапка, закрывающая уши.

— Подумала, тебе такие вещи теперь нравятся, — она посмотрела на стену, где все еще висела избитая шапка. — А я как раз увлеклась вязанием.

— Спасибо, — сарказм в голосе я и не скрывала, но маму обижать не хотелось.

Чмокнув меня в висок, мама покинула комнату, аккуратно убрав гусеницу с дверного косяка, а новый аксессуар полетел на верхнюю полку шкафа ко всем вещам, которые я в жизни никогда не надену.

Глава 6

В школе все было слишком тихо. Те, кто могли меня задирать, проходили мимо, а остальные неприветливо косились. Даже Маринка держалась как-то отстраненно последнее время, садилась как можно дальше, почти на самый край парты. Единственная, кто со мной общался, будто ничего и не было, одноклассница-неформалка Кира, которая во время учебы снимала свой пирсинг. Волосы она больше не красила, зато осветлила нижние пряди. Она всегда казалась мне довольно веселой, а тут я узнала ее лучше. Оказывается, Кира увлекается гаданием на картах Таро или дружит с теми, кто гадает, утверждая, что ее бабушка была профессиональной гадалкой. Может, так оно и было, но магических способностей у внучки точно нет. Мы, ведьмы, друг друга издалека чуем.

Пока мы стояли у закрытого кабинета и ждали преподавателя, компания Сони поглядывала на меня с другого конца коридора. Они говорили тихо и увлеченно, в конце совместно загоготали. Филипп стоял ко мне спиной до того момента, пока все пары глаз не перешли на него. Парень повернулся, он единственный, кто не смеялся, покусывал нижнюю губу скорее в задумчивости.

У себя дома он тоже был сам не свой, молчал, грыз кончик ручки активнее, чем обычно, а еще ни разу не взял телефон в руки. Мне кажется, я даже и не видела его поблизости.

— Скажи еще что-нибудь на французском, — вдруг выдал он.

Я усмехнулась.

— Вообще-то у нас уже как полчаса идет английский.

— Знаю, но это я и так каждый день в игрушках слышу, а вот французский только он тебя.

— И что мне сказать?

— Ну, например… ты мне нравишься.

— Оу, ну… — я заерзала, не ожидая такого. — Можно сказать, j’ai craqu'e pour toi[1], как признание чувств, если ты об этом.

— Ja… а проще что-нибудь?

— Самое популярное je t'aime[2].

— Да, это я могу выговорить. Je t'aime…

Клянусь, мужской французский акцент еще никогда не казался мне привлекательным до этого момента. Я сглотнула, поняв, что наш разговор идет совсем не в ту сторону.

— Кажется, пора попкорн забирать, — скороговоркой выдала я и вскочила с пола, быстренько направившись на кухню.

По приходе мы засыпали кукурузные зерна в специальный аппарат и совсем забыли о нем. Это сыграло мне на пользу, давая предлог уйти из комнаты, в которой резко стало жарко.

Опустила руки в раковину под холодную воду, немного приводя мысли в порядок. Экономки в доме снова не было, она часто возвращалась вместе с мамой Филиппа вечером.

На кухне я уже все знала наизусть. Достала глубокую миску из шкафа, пересыпала горячий и ароматный попкорн, полила сверху маслом и посыпала солью. Терпеть не могла карамельный вкус, меня от него тошнило. Филипп оказался всеядным и повесил готовку на мои плечи.

Глубоко вдохнув, направилась обратно в гостиную, чуть не выронив миску, ведь еще бы немного, и мы с Филиппом ударились лоб в лоб. Он как-то неожиданно появился на пороге, видимо, решил меня проведать.

— Ты чего так долго?

Он смотрел прямо мне в глаза с высоты своего роста, я казалась себе мышкой, загнанной котом в угол.

— Попкорн? — я приподняла миску, демонстрируя кулинарное творение, которое вот-вот вывалится через край.

Филипп взял одно зернышко:

— Вкусно.

Я как завороженная наблюдала за его плавными движениями, а он, будто дразня, не спускал с меня взгляда. Его губы заблестели от масла, и Филипп облизнул их кончиком языка.

О, Моргана, спаси меня!

Филипп протянул руки и взял меня за предплечья, медленно двинулся спиной вперед, ведя меня за собой. Мы так и смотрели друг другу глаза в глаза, только если он был ведущим, то я полностью подчинялась. Остановились около часов посреди огромного холла. Если сейчас откроется дверь, то первое, что бросится в глаза, довольно романтичная картина. Для меня градус уже был повышен настолько, что попавшие в миску не раскрывшиеся зерна теперь лопались уже от температуры моих рук. Но то, что произошло дальше, было слишком быстро и неожиданно.

Филипп наклонился и коснулся своими губами моих, слегка вытянув их. Он сделал это так стремительно, будто боясь, что я убегу. Поцелуем это нельзя было назвать, скорее невинным чмоком, тем более свои губы я сжала еще на кухне, а сейчас даже глаза не подумала закрыть.

Это длилось буквально миллисекунду, Филипп отстранился сразу же, как только услышал грохот — от неожиданности я уронила миску, и весь попкорн рассыпался по полу.

Мы одновременно сели на корточки и принялись собирать зерна в пластмассовую миску. Наши пальцы встретились, когда почти весь пол был чист, и мы наконец посмотрели друг на друга.