Проклятие дома Ортанов

Холодная вода, коснувшись кожи рук и лица, сотворила настоящее чудо, прогнав из настрадавшегося тела все болезненные и просто неприятные ощущения, даже ободранные при падении ладони перестали ныть, хотя боль в опухшей лодыжке осталась. Гаржи не только перетряхнули весь дом с ортанами, танец нежити создал преграду, которую не перейти живому существу. Девушке оставались лишь два варианта возможных действий: либо просто сидеть и ждать, пока чары спадут или хотя бы ослабнут, либо попытаться найти в тумане брешь, ведь ни одно колдовство, впрочем, как ни одна и вышивка, не обходится без крохотного изъяна. Прождать можно было долго, к тому же Танва рисковала умереть от охватившего ее отчаяния. Человек не может долго находиться один, тем более в пустынной местности, по которой если кто и бродит, так только бестелесные духи и мерзкие твари, называемые гаржами. Одиночество и бездействие свели бы ее с ума, подавили бы ее куда основательнее и быстрее, чем созерцание пыточных инструментов Вернарда. Поэтому, преисполнившись решимости обязательно найти маленькую щелочку в магическом тумане и как юркая мышка проскользнуть сквозь нее на свободу, девушка встала и пошла к двери одного из домов, ведь если зазор между клубами и имелся, то, скорее всего, находился внутри строений. Белошвейка не могла точно сказать почему, но ей так казалось…

Возможно, интуиция и не подвела Танву; возможно, ей бы и удалось найти заветную щель, да вот только времени на поиск, как назло, совсем не осталось. Танва посетила лишь два из пяти выходивших на площадь дома, как возле фонтана появилась троица безликих убийц. Пробыв возле диковинной рыбы, извергавшей из открытого рта поток холодной воды, не долее нескольких минут, гаржи уверенной поступью направились к дому, на верхнем этаже которого, затаив от страха дыхание, пряталась беспомощная беглянка.

Неизвестно, каким образом им удалось определить местонахождение жертвы. У нежити свои секреты. Вполне вероятно, они, как Вернард, могли находить невидимые следы прошлого, а заглянуть всего на четверть часа назад было куда проще, чем на несколько дней. Не стоило исключать и того, что гаржи были способны видеть сквозь стены, и их пустым глазницам предстала напуганная девушка на втором этаже, наивно пытавшаяся укрыться от них за дверцей старинного шкафа. Возможно, у безликих было и отменное чутье, благодаря которому они ощутили присутствие беглянки поблизости. Как бы там ни было, но гаржи шли, точно зная куда, и всего на секунду выглянувшую из своего укрытия в окно белошвейку охватила паника. Танва не знала, как ей быть, и поэтому решила вновь положиться на везение, которое ее раньше вроде бы редко подводило.

Когда гаржи вошли в дом, Танва еще ждала, а когда под их костяными ногами заскрипели ступеньки старенькой лестницы, вот тут-то девушка и повторила свой недавний подвиг: выпрыгнула в окно и, приземлившись на этот раз намного удачней, не на четвереньки, а на ноги, бросилась бежать. Пока убийцы поняли, что добыча ускользнула, и выбежали наружу, девушка уже миновала фонтан и понеслась по направлению к разрушенному дому учетчика, ведь остальные пути для бегства были перекрыты клубами грязно-серого тумана. Хоть белошвейка никогда и не упражнялась в беге, но страх придавал сил молодым ногам. Уже через минуту впереди показались знакомые руины. Преследователям было бы сложно ее догнать, но вот незадача… из пустых и пугающих чернотой, как глазницы черепа, оконных проемов выпрыгнула еще парочка гаржей. Безликие убийцы летели высоко и долго, со стороны могло показаться, что их черные фигуры не двигались по пологой траектории прыжка, а планировали, выбирая оптимальную точку приземления. Наверное, так оно и было на самом деле, поскольку костяные ноги гаржей, обутые в невысокие черные сапоги, коснулись мостовой буквально в десятке шагов перед остановившейся и растерянно закрутившей растрепанной головою Танвой.

– Бежать от неизбежного глупо, – произнес один из безликих убийц, протягивая к девушке уродливую костлявую руку, оставшуюся после боя лишь в половине рваной перчатки. – Стоит беречь силы и избегать ненужных, бестолковых растрат… Ты же ведь не столь глупа, как человек?!.

«Опять они приняли меня за вампиршу…» – догадалась белошвейка и начала судорожно соображать, как выгодней поступить: подыграть обознавшимся злодеям или открыть им правду. На всякий случай девушка оглянулась. Увиденное за спиной не прибавило ей оптимизма. Гаржи, от которых она уже почти удрала, теперь были совсем близко.

– Всяко поумнее вас буду, – еще не зная, что именно выбрать, ответила девица, но стоявший рядом с обратившимся к ней гаржа вдруг затеребил товарища за плечо.

– Это не она! Виколь где-то в доме осталась… надо найти! – произнес безликий убийца и стянул с головы, по которой явно не раз прошлась стальная дубина или иной тяжелый предмет, зеркальную маску.

Из груди белошвейки сам собой вырвался вздох, настолько омерзительно выглядела голова утопленника, проведшего в водах не один десяток лет и, скорее всего, в сточных…

– Вот видишь! – спонтанная и чересчур эмоциональная реакция девушки послужила лишним подтверждением того, что она не вампир. – Когда Виколь найдем, уж я ее отучу, как дубликантов делать…

– А с этой что? – спросил второй гаржа, видимо, полностью согласившийся с утверждением товарища. – Сейчас убьем или потом?

Танва хотела пуститься наутек, но, когда обернулась, увидела, что гнавшиеся за ней гаржи уже стоят за спиной. Спастись бегством ей бы всяко не удалось, она бы даже не сделала более пары шагов.

– Девка нам не нужна, – констатировал прискорбный для загнанной жертвы факт уродливый утопленник. – Для ритуала ортанов она в самый раз, вот Тибар и таскал ее за собой… Прирежем на всякий случай, лишняя гарантия не повредит!

Пять острых мечей одновременно покинули ножны, их лязг был зловещ. Танва почувствовала себя жалким, беспомощным поросенком на скотобойне, которого сначала прирежут, затем подвесят за ноги на крюк, освежуют, разделают, зажарят и подадут на праздничный стол. В голове близкой к потере сознания девушки неожиданно всплыла ужасная картина из недавнего прошлого. Глазам предстал «обеденный зал» в подземном логове гаржей и ее собственное, изрубленное и изгрызенное тело на самой вершине кучи выпотрошенных человеческих тел. В желудке вдруг призывно заныло, его содержимое стало быстро подниматься наверх, а в голове помутнело.

У попавшей в беду белошвейки был богатый выбор: быть зарубленной, умереть от разрыва сердца или захлебнуться собственной рвотой. Однако, как это ни странно, но именно в этот роковой миг, полный отчаяния, ужаса и безысходности, у бедняжки и появился шанс спастись.

– Ошиблись, милостивые господа, не только для ритуала! – прозвучал вдруг откуда-то слева знакомый белошвейке и очень приятный голос.

Пара красивых девичьих глаз и десяток пустых глазниц почти одновременно обернулись на звук. Опираясь спиною на стену дома, перед ними стоял Тибар Кервилонг Ортан. Это был точно молодой граф, но вид у него был уж больно странный. Одна штанина вельможи разрезана чуть выше колена и до самого сапога. Обнаженная нога обмотана пропитанной кровью повязкой из рваных лоскутков, настолько неумело наложенных, что казалось, при первом же шаге это несуразное творение неумехи-целителя разъедется в разные стороны. На голове красавца-графа возвышался нелепый тюрбан из точно таких же окровавленных кусочков материи, скрепленных сверху то ли тонюсенькой проволокой, то ли веревочкой. Как предположила мгновенно пришедшая в себя белошвейка, перевязывал себя вельможа сам, делал он это наспех и определенно впервые в жизни. Однако не это больше всего поразило Танву, и не только ее… От Главы Дома Ортана исходило странное голубоватое свечение, блекнущее с каждой секундой, а затем и совсем исчезнувшее…

– Ну, что, господа безликие?! Эх, знали бы вы, как ваши рожи зеркальные мне опостылели! – ухмыльнулся бледный в лице граф и, потрясая в одной руке булавой, а в другой мечом, двинулся в сторону врагов. – Предлагаю продолжить прерванный разговор!

Танва не знала, о чем до этого момента граф разговаривал с гаржами и кто осмелился прервать их беседу, зато прекрасно понимала, что вот-вот произойдет. Боясь стать жертвой случайного удара клинка или ненароком помешать быстрым маневрам заявившего о серьезности своих намерений графа, девушка попятилась назад, присела, сжалась в комок и прильнула спиной к невысокой ограде. Толку в бою от нее было все равно мало, а вот погибнуть зазря не хотелось.

Хотя зловредная интуиция и нашептывала, что каким бы сильным бойцом ни был Ортан, но ему ни за что не одолеть пятерых гаржей, белошвейка старалась не слушать ее противный глас и изо всех сил молилась, чтобы и ей, и ее благородному заступнику удалось пережить этот бой. Девушке было страшно, но она не зажмурилась и не закрыла глаза, как будто от того, смотрит она или нет, зависел исход схватки.

Гаржам были чужды слова, этот вид нежити ценил прежде всего действия, поэтому ответом на предложение графа был весьма удачный маневр, в результате которого пятеро безликих и очень быстрых убийц уже на второй секунде схватки оцепили вельможу полукругом и вынудили его прижаться спиной к стене. Тибар всего один раз нанес атакующий удар, но его булава лишь слегка царапнула зубьями гладкую поверхность одной из зеркальных масок. Безликий резко отклонился назад и ушел от смертоносного оружия. Дружные действия его товарищей уберегли на долю секунды потерявшего равновесие бойца от повторной атаки булавы, а уже через мгновение все пятеро напали сами. Несведущей в искусстве ведения боя белошвейке казалось, что, несмотря на ранение и заметную хромоту, Ортан не уступал противникам ни в проворстве, ни в силе, ни в скорости, однако при прочих равных условиях первостепенное значение возымел элементарный численный перевес. Окруженный, прижатый спиною к стене граф лишь защищался и уже стал пропускать удары. На запачканной до этого момента лишь грязью куртке вельможи появились три новых пореза, через которые сочилась кровь. Пока это были лишь царапины, последствия скользящих ударов, не задевших жизненно важные органы, однако совокупность полученных ранений и большая потеря крови лучше всякой гадалки предсказывали, какой будет развязка и что она наступит очень скоро.