Проклятие древних жилищ(Романы, рассказы)

— А Кенмор? Человек в сером? — спросил я.

— Он следовал за Патетье по пятам целый день, ибо в этот раз понял все быстрее меня. Он знал, кто такой Фантом! Но Фантом растворился в ночи!

Снова воцарилось молчание. Кершов нарушил его:

— Нам следует заключить, что все преступления он совершал… из любви к Хилдуварду Сиппенсу.

Я пронзительно закричал и забился в рыданиях.

— Увы, — пробормотал господин Кершов, — без вмешательства Ансельма Сандра, профессора из Турнэ… без…

— Глаза Бусебо, — тихо добавил Токантен.

У меня случился нервный припадок. Мои глаза остановились на Барбаре, которая до сих пор даже не шевельнулась. Ее рука пошарила в складках платья и кое-что вынула… Я увидел, что это была ментоловая пастилка, которую она сунула в рот, найдя щель в бинтах.

Глава одиннадцатая Сторожевой пес Тота

Я сумел скрыть свое замешательство и задал наудачу один вопрос, а ответ оказался важнее, чем я ожидал.

— Значит, Патетье пробрался в контору мэтра Шартинка, что ужаснуло Тюитшевера. Почему он не свел счеты с ним тогда?

— Патетье никогда не проникал в контору, — возразил Токантен. — Тюитшевер выдумал эту историю, чтобы направить полицию по ложному следу в поисках человека в белой маске. Он рыскал по бухгалтерским книгам, чтобы припереть в стенке Хаентьеса, которого ненавидел. Но его хитрость обернулась против него, поскольку это заставило Патетье действовать быстрее.

Я повернулся к Кершову.

— Откуда возникла мысль заподозрить Валентину в краже наследства? — спросил я.

— Кенмор подслушивал у двери номера в гостинице «Колокол» в Дижоне…

— В чем был его интерес?

— Никакого не было, он шел по следу кое-кого. Валентина Брис его не интересовала, но слежка за ней должна была, как он полагал, привести его к Фантому… прежнему Фантому… не новому… самому ужасному из них двоих!

Я закрыл глаза и вздрогнул: самым ужасным, действительно, оказался Патетье.

— А теперь передадим слово архивариусу Пону, — предложил Кершов.

— Если бы во время визита господина Ансельма Сандра начальник внезапно не потребовал моего присутствия, мы, конечно, избежали бы многих несчастий, поскольку Сандр обнаружил, что семьи Ромбусбье и Добри объединены родственными связями. Не буду углубляться в детали, чтобы не занимать много времени. Если господин Сиппенс захочет узнать подробности, я в его распоряжении.

Натан Фом на самом деле носил имя Джон Ромбусбье и был одним из последних представителей этой благородной семьи, которая эмигрировала в Англию несколько веков назад. Он унаследовал жестокую, преступную и двуличную натуру своего предка, пирата Ромбусбье, которым не просто восхищался, а поклонялся, как идолу. Случайно и имея немного информации, он узнал, что существует нечто, которое я бы назвал «секретом Ромбусбье». Он многие годы тщетно пытался разузнать больше, пока ему в руки не попала маленькая книжица: в ней рассказывалось об английских пиратах, а также о страшном Иохане де Местре и его подручных. Если тайна чуть рассеялась, одно оставалось совершенно непонятным: глаза Бусебо. Книжица попала ему в руки довольно поздно, поскольку он уже десять лет жил в Эстамбурге. В Англии и Франции земля горела у него под ногами, и многие решили, что он покончил с преступной жизнью. Но в Бельгии жили несколько потомков Ромбусбье, семьи, которая покинула страну лет десять назад и не подавала признаков жизни. Самой близкой к генеалогическому древу была семья Брис.

— Значит, Брис… были Ромбусбье?! — воскликнул я.

— Да, и мои поиски позволяют мне утверждать, что нотариус Брис был единственным, кто мог претендовать на владение замком Ромбусбье.

— Почему он не заявил о своих правах? — недоверчиво спросил я.

— Потомку что он знал грех, позоривший имя Ромбусбье…

— И потому что знал, последний потомок, носивший это имя, был отпетым мерзавцем, — добавил Токантен.

Кершов потребовал слова:

— Простите, господин Пон, если я вас прерву на несколько мгновений. Токантен знал это и если оставался в Генте долгие годы в конторе Бриса с терпением тигра, поджидающего добычу, то только потому, что чувствовал, в тот или иной день Ромбусбье или Фантом появится.

Токантен кивнул:

— Кенмор, похоже, тоже мог это узнать, но значительно позже. Именно по этой причине он прибыл сюда с большим опозданием, рискуя поставить под удар всю операцию.

— Не говорите этого, Кершов. Когда Кенмор написал, что ищет криминальные записи Фантома, он немного погрешил против истины. Он знал «тайну Ромбусбье», ту, что имеет отношение к глазам Бусебо, по крайней мере, ужас, который с ними связан. Он знал, что Фантом попытается завладеть ими, чтобы устроить на земле сущий ад. А сам стал одной из первых жертв.

Архивариуса попросили продолжить свой рассказ.

— Первой жертвой был Ансельм Сандр, — взволнованно сказал Пон, — ибо именно он сделал открытие. В конце XVI века через некоторое время после смерти Дрейка легкий английский фрегат «Индевор» был взят на абордаж и захвачен испанским корсаром. На борту английского судна находился ученый, который долгое время был в Египте и который завладел, преодолев множество опасностей и потратив немало трудов, несколькими древними статуями. Одна из них была каменным монстром-охранником, который лежал у ног жестокого бога Тота. Тот, как учит нас история, обладал способностью убивать с помощью трех чувств: слуха, обоняния и зрения. Частично это было правдой. Издавая пронзительные звуки, жрецы Тота могли порвать барабанную перепонку и вызвать мозговое кровотечение. Они использовали отравленные летучие духи, вызывавшие быструю смерть, и располагали таинственными камнями, излучавшими смертоносные лучи, сжигавшие глаза и вызывавшие внезапное и смертельное кровотечение в мозгу.

Это не легенда. Современным ученым удалось разгадать только тайну смертоносных духов, ибо речь идет о синильной кислоте.

Испанскому корсару не повезло, в свою очередь. Едва он поджег английский фрегат, как на горизонте показалось судно с черными парусами Иохана де Местре. Сражение было коротким. Корсаров истребили, а судно разграбили. При разделе добычи Ромбусбье досталась статуя охранника. Он, несомненно, выбросил бы статую за борт, считая, что она не имеет ценности, но черты каменного монстра показались ему схожими с его чертами, и он статую сохранил. Пират не был безграмотным. Наоборот, он правильно говорил и писал на нескольких языках, в том числе знал латинский, греческий и даже несколько диалектов восточных языков, ибо прежде чем взойти на борт пиратского судна, несколько лет успешно учился. Ему было известно имя Тота, а также его таинственные и смертоносные способности. Он открыл секрет камней, спрятанных в чреве каменного стража. Так глаза Тота стали глазами Бусебо. Действительно, с помощью глаз Бусебо можно было выжигать глаза людей.

В небольшом мемуаре, написанном и изданном Дефо, где говорилось о пиратах и корсарах, упоминалось, что один из негодяев той эпохи обзавелся черными очками. Именно это обнаружил Ансельм Сандр… среди многого другого. После позорной казни пирата на набережной казней в Лондоне каменный монстр перешел в руки его сына Теобальда Ромбусбье, который покинул Лондон и вернулся в Гент. Он до самой смерти жил в выстроенном им замке. Теобальд не имел криминальных наклонностей и, похоже, даже покаялся в преступлениях своего отца. Он спрятал статую и страшные очки в подземельях замка и велел изготовить копию, которую установил во дворе. Он скончался в преклонном возрасте. Ему было девяносто лет. Через полтора века Ромбусбье разрешили вернуться в Англию. Это случилось в 1846 году. Мне кажется, что с этого года дом в Темпельгофе оставался необитаемым. Узнав подоплеку ужасающего секрета, Ансельм Сандр тут же приехал в Гент, чтобы частично разрушить статую и завладеть смертоносными очками Тота, что оказалось роковым для него: ужасные лучи выжгли ему глаза, и он умер в страшных мучениях. Я попрошу одного из господ закончить рассказ.

— Патетье заметил, как Сандр входил в замок Ромбусбье, он проследил за ним и за его действиями, — подхватил Токантен. — Когда он увидел, как бедняга рухнул на пол, он с его живым умом сразу понял, в чем дело. Он оказался владельцем великого секрета, который тщетно пытался выяснить Фантом. Быть может, он некоторое время сомневался в могуществе глаз Бусебо и решил провести несколько опытов. От Кобе Лампреля он узнал о жестоких издевательствах шевалье Сербрюиса над невинными птичками. Патетье, бывший всегда верным другом животных, знал, что Сербрюис был дальним родственником знатной семьи Ромбусбье, и это укрепило его в мысли, что этот жестокий тип может обладать ужасающими способностями предка-пирата. Патетье действовал не только как экспериментатор, но и как мститель за замученных зверушек. Он стал безжалостным палачом, а Сербрюис послужил ему подопытной свинкой.