Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Проклятие Эдварда Мунка
Шрифт:

В дверном проеме показалась взлохмаченная Пашина голова.

– Лик, ты спать будешь или завтракать?

Вронская посмотрела на часы и всплеснула руками. Восемь утра! Паше на работу надо собираться, а он так и не прилег.

– Сейчас я что-нибудь приготовлю, – пробормотала Лика, вскакивая с кровати.

На кухне пахло крепким кофе. Паша даже успел пожарить свой фирменный омлет с сыром и помидорами.

«Все-таки переживает, что информация исчезла. Теперь пока не восстановит – не успокоится», – подумала Лика, отодвигая тарелку.

Она чувствовала, что

не проглотит ни кусочка.

У Паши тоже не было аппетита. Вяло поковыряв омлет, он скрылся в душе. До Лики доносилось бессвязное бормотание, смысла которого она никогда не понимала. Так было всегда, когда Паша увлеченно обдумывал свои программы. Однако Лика могла бы поклясться, что, даже оказавшись в офисе, вряд ли бойфренд сегодня займется программированием.

«В восстановлении информации особой нужды теперь, пожалуй, нет. Убийца – Наталья Перова, надо просто прояснить некоторые моменты, – думала Лика, целуя Пашу на прощанье. – Но для него это вопрос принципа».

Проводив бойфренда, Лика подошла к компьютеру и стала просматривать файлы Марины Красавиной. Паша не ошибся – в них тексты романов. И Лика читала их все, хотя мистику по большому счету не любила. Только проза Марины – это, прежде всего, не жанр, а личность автора. Безумно притягательная.

– Хм… «Проклятье сатаны», – Лика в недоумении уставилась на экран. – Мне не попадался этот роман. Но, может, он публиковался под другим названием? Иногда редактора меняют названия романов даже известных писателей… Нет, эту книгу я никогда не читала. Да и папка создана недавно. Наверное, это последняя книга Красавиной. Да, точно, вот тут еще в начале романа и приписка короткая для редактора…

Лика разыскала в рюкзаке карманный компьютер и перекачала на него роман. Толку от маленького компьютера в плане написания книг и статей немного. Текст неудобно вводить, глаза устают. Зато книги читать с него хорошо. Можно закачать в крохотулю кучу книжек и не таскать с собой тяжелые тома.

В постель Лика забиралась с твердым намерением прочитать последний роман писательницы. Но в первый раз сюжет то и дело ускользал от внимания.

Это книга женщины, которой больше нет. Марина никогда не увидит свой роман напечатанным, со склеенными страничками, пахнущими типографской краской. Какая нелепая, страшная смерть…

Смерть всегда нелепа и страшна. Кто может перейти черту, за которой заканчивается жизнь, с радостью и спокойным сердцем? Даже самоубийца делает этот шаг с отчаянием… Инесса и Карина так и не стали счастливыми. Марина не напишет новых романов. Михаил больше не будет рисовать церкви.

По щекам Лики заструились слезы. Бедный, бедный художник. Он столько пережил, только нашел себя, стал известным, и вот…

«Просили ли вы бога о помощи?» Именно это спросил священник у Сомова. И после этой фразы все изменилось…

– Господи, – зашептала Лика, перекрестившись. – Пожалуйста, помоги нам. Дай сил мне и Володе во всем разобраться. Ты ведь справедливый, господи. А когда умирают женщины, умирают в страшных муках – это несправедливо…

Заснеженные деревья выстроились, как часовые, вдоль узкой ленты дороги. Машина мчится

вперед, через деревеньки и небольшие городки. И резко тормозит перед указателем. На белой пластинке знака черные буквы: «Перово».

Лика подскочила на постели и протерла глаза. Она заснула? Сон помнится совершенно отчетливо, и эти мелькающие деревья, и нога, вжимающая педаль газа, и указатель. «Перово»? Не может быть…

Она набрала номер Седова.

– Володя, ты на работе? Можешь пробить по базе, жила ли Наталья Перова в населенном пункте, называющемся «Перово»? Нет, области не знаю. Возможно, Подмосковье, по виду вроде похоже. Я тебе потом все объясню…

2

В папином лице ни кровинки. Игла капельницы вонзилась в вену более часа назад. Почему же Иван Андреевич не приходит в сознание?

Антон Зарицкий поднялся со стула у постели отца и, стараясь не шуметь, вышел из палаты.

В ординаторской врачи пили чай с бутербродами. Их беззаботный вид вызвал у Антона прилив жгучей ненависти. Они пьют чай, а папа умирает! Худое тело вытянулось на постели, волосы седые, лицо как мел, едва дышит, со свистом, с хрипами. А тут веселье, чуть ли, дым коромыслом.

– Сделайте же хоть что-нибудь! – заорал Антон. – Моему отцу плохо! Если у вас нет сочувствия к пожилому человеку, то вы хотя бы художнику гениальному помогите!

Тот самый врач, который осматривал привезенного на «Скорой» папу, рыжеволосый и невысокий, тихо сказал:

– С вашим отцом все в порядке. Давление уже понизилось. Сердце работает нормально. Сейчас вводятся седативные препараты. Вечером сможете его домой забрать. Вот, возьмите. И успокойтесь.

Антон засунул под язык таблетку валидола и вернулся в палату отца.

«Прости, не уберег тебя, папка. Руки бы поотрывать этим журналистам», – подумал он, поправляя укрывающее отца одеяло.

Заголовки на новостных сайтах появились ранним утром. «Маньяк свирепствует». «С известной писательницей расправился убийца». «Новая жертва изрезана на кусочки».

Сердце Антона сжалось. Без Марины ему будет плохо. Но сейчас самое главное – уберечь Ивана Андреевича от всех этих подробностей. Не в его годы и не с его давлением узнавать, что именно сделали с потенциальной невесткой.

Прямо отец никогда не говорил о том, что хочет и поднять бокал с шампанским в честь свадьбы, и внуков понянчить. Но когда Марина приезжала к Антону, папа просто расцветал от удовольствия. Скрипела коляска. Иван Андреевич суетился, все спрашивал:

– Марина, хотите, я вам покажу свои работы? Чай, кофе?

Не давал Антону даже на кухню пройти. Поднос на папиных безвольных коленях и такое ожидание в глазах…

Марина с отцом всегда долго разговаривала. Иван Андреевич рассказчик – заслушаешься. А уж перед возможной супругой сына и вовсе соловьем заливался. Антон знал, что напрасно все это, да и устраивали его свободные отношения с Мариной. Но все равно приятно было. Марина – единственная женщина, покорившая не только его сердце, но и очаровавшая Ивана Андреевича. Папа молодел в ее обществе, шутил, становился как-то бодрее…

Поделиться с друзьями: