Проклятие Гиацинтов

А кто он, кстати? Кисть в руках… Может, это сам Жужка? Странно только, он что, дорисовывает картины, уже выставленные в зале? Смешно.

Алёна опытным взглядом отметила его очень красивые черные глаза, которые на какое-то непрошеное мгновение напомнили ей прошлое. Воспоминание, впрочем, было мгновенно, с гневом, изгнано из памяти, и Алёна с нарочитым вниманием обозрела веревку, намотанную вокруг шеи молодого человека («То ли с петли, пытаясь повеситься, сорвался, то ли с привязи?» — подумала она с неприязненным юмором), и крохотную медную серьгу в маленьком, по-женски аккуратном ухе… у Игоря тоже были такие же маленькие уши с крохотными мочками, и Алёна, большая любительница задаривать предмет своей невероятной страсти всяческими модными девайсами, ужасно хотела, чтобы он носил серьгу, а он отбрыкивался и ворчал — мол, это только для педиков украшение, хотя это была глупость: разве пираты, к примеру, — педики, а ведь они все, как один, с серьгами!..

Это дурацкое воспоминание тоже было вырвано из памяти, как сорная трава, и Алёна прошла мимо красавчика, успев поймать его подозрительный, неприветливый взгляд. Ну, если это Жужка, от него можно было бы ждать более толерантного отношения к посетительнице его дурацкой выставки. Наверное, он тоже гость. С другой стороны, кисть в руке… Да не фиг ли с ней, с кистью, Алёне Дмитриевой вполне довольно загадок в собственной жизни, чтобы еще и чужие разгадывать!

Она забыла об этой встрече, едва войдя в зал. Мифология была предметом — или искусством, это как посмотреть! — который Алёна обожала всегда, со времен учебы на филфаке. Да ведь и русские сказки, любимые ею по сей день, — это тоже мифология. Но все же античность — особая статья, и Алёна всегда радовалась, встречая ее эхо в современном искусстве.

Однако в картинах Жужки это эхо отозвалось очень уж своеобразно…

Зал был пуст, и никто не мешал Алёне ходить от полотна к полотну, то восторгаясь, то негодуя. Талант, конечно… яростный поклонник красоты и покорный раб эпатажа! Только в наше время, когда скандал — лучшая реклама, художнику могут прощать такое откровенное издевательство над репутацией персонажей. Впрочем, на многих картинах лица были незнакомые, хотя себя самого — Алёна уже обнаружила пачку рекламных буклетов на столике и поняла, что встреченный ею красавчик с веревкой на шее и двусмысленной сережкой и был сам Жужка, — художник изображал частенько-таки. Разумеется, прежде всего она заметила «Умирающего Гиацинта» и иронически хмыкнула по этому поводу. Потом увидела Жужкино лицо в теме состязания Марсия и Аполлона. Он изображал Марсия и так упоенно играл на флейте (изображенной в виде кисти), что даже на первый взгляд было понятно, почему именно ему Мидас присудил первенство в этом состязании. Лица Мидаса и Аполлона были знакомы Алёне, это были какие-то знаменитые художники. Физиономии она помнила, фамилии забыла, но, приделывая эти личики к фигурам фригийского царя и бога солнца, Жужка, конечно, обоим мэтрам очень сильно польстил. А вот и снова Жужка — в вариациях на тему «Клятвы Горациев» Давида. Сюжет этой картины Алёна не слишком хорошо помнила, однако вроде бы там было три брата… а может, и в самом деле два, как на картине Жужки? А лицо Горация-отца, оно так же закрыто шлемом или нет? А это что такое?

Около картины пахло свежей краской, хотя, судя по дате, она была написана еще в прошлом году и запаху пора бы приугаснуть. Пошевеливая ноздрями — ей всегда нравился этот аромат, — Алёна рассеянно смотрела на картину, как вдруг заметила на мускулистой длани Горация-пэра надпись Tempesta, напоминающую татуировку.

Что бы это значило? Была ли такая надпись на картине? Похоже, Жужка, которого она встретила на лестнице, только что нанес ее на свое полотно, оттого и шел с кистью, вытирая ее. Что это его вдруг разобрало? Вспомнил, что не вполне соблюл сходство с оригиналом? Алёне ужасно захотелось выйти с любимой «Nokia» в Интернет и найти сайт, посвященный творчеству Давида, взглянуть на авторскую «Клятву Горациев», но она прекрасно понимала, что изображение в телефоне настолько малюпусенькое, что никакой надписи, даже если та имеет место быть, она не разглядит. Она снова вернулась к работе Жужки, как вдруг ей показалось странно знакомым лицо второго брата. Один, значит, Жужка, а второй почему-то похож на Илью. Ну да, на Илью Вишневского, который не так уж давно, всего несколько часов назад, стал ее любовником!

Вот чудеса! Или ей привиделось? Помнится, когда она была влюблена в Игоря, его лицо ей всюду мерещилось, даже в рисунке звезд на небесах ночных она, помнится, различала его черты… может, и сейчас такие же глюки ее глючат? С другой стороны, на Игоре она была совершенно помешана, а сейчас — так… приятный постельный эпизод, не более того. С чего глючить-то, скажите на милость? Совершенно не с чего. И все же…

Нет, это лишь кажется. Или нет?

— Зал закрывается! — прервал ее углубленное созерцание усталый голос кассирши. — Извините, но…

Алёна разочарованно вздохнула. Завтра надо сюда еще раз прийти. Все толком рассмотреть. Может, даже вместе с Ильей. Ему будет любопытно взглянуть на своего двойника. Жаль, что выставка закрывается уже завтра. Жаль, что она пришла сюда так поздно. Великое спасибо Галине за то, что посоветовала прийти сюда!

Алёна вышла из дверей Дома архитектора и, к своему огромному изумлению, увидела ту самую Галину, которой только что собиралась сказать великое спасибо.

Галина стояла у крыльца, рядом стояла ее «Судзуки», и обе они, хозяйка и машина, имели нетерпеливо-озадаченный вид.

— Ну наконец-то! — воскликнула Галина, от волнения забыв поздороваться. — Я уж собралась ехать. Уже семь, Алёна, там, наверное, Людмила уже рвет и мечет.

— Где? — воскликнула Алёна, тоже забыв поздороваться — от изумления.

— Ну как где? — возмутилась Галина. — В «Пятнице» же! Там же дефиле! Нам же велено в семь приехать!

— Да ведь никакого дефиле не будет, — сообщила Алёна. — Мне Лада позвонила и сказала. Неужели они вас забыли предупредить?

— Да мне и Лада, и Людмила вот только что по очереди звонили, просили поспешить! — вытаращила глаза Галина.

— Ну и ну, — сказала Алёна. — Вот фокус!

Галина помалкивала, видимо, чувствуя себя ужасно неудобно.

Еще бы! Дураку ясно, что на дефиле не захотели видеть Алёну Дмитриеву. Не захотели — и все тут. И очень деликатно ее отставили, не учтя, что нет ничего тайного, что не стало бы явным.

— Как глупо, — пробормотала Галина. — Извините…

— Да вы тут при чем?! — отмахнулась Алёна. — Наверное, все же Ларисса именно меня вчера приревновала к Ладе! Все оки-оки, как говорится. Не волнуйтесь, езжайте себе в «Пятницу», только ничего никому не говорите, а то она опять кого-нибудь побьет!

Галина с явным облегчением засмеялась, простилась и уехала.

Смех смехом, подумала Алёна, глядя ей вслед, а веселого мало. Во-первых, исчез шанс высмотреть владелицу красной блузки. Во-вторых, ей уже не успеть предупредить Илью, который будет ждать ее в «Пятнице», наблюдать дефиле и диву даваться, почему Алёны нет. Решит, что она по какой-то причине сошла с дистанции. По какой? А вдруг ему взбредет в голову, что Алёна просто не захотела его видеть, а потому и не приехала? И решит ее больше не беспокоить?

Вот цирк, а? Но это уже далеко не так забавно…

В эту минуту зазвонил телефон. Надпись на дисплее — «номер не определен». Взять трубку? Нет? Любопытство погубило кошку…

— Алло?

— Это писательница Дмитриева?

Она ни разу не слышала его голос по телефону, но узнала мгновенно.

— Илья!

— Да-да, он самый, уже забытый вами.

— Нет, я тебя сразу узнала. Значит, еще не забытый.

— Ключевое слово здесь — еще. В чем дело? Модели бегают тут из угла в угол. А тебя нет.

— И не будет, — уныло сообщила Алёна. — Меня отправили в отставку.

— Как так?

— Да так. Мне вообще сообщили, что все отменяется, а потом я узнала, что это обман. Похоже, наша дама в красном почуяла опасность.

— А это значит, что она тебя видела на примерке, — удовлетворенно сказал Илья.

— Точно… Неужели это Ларисса?! — воскликнула Алёна. — Из тех, с кем я там встретилась, по росту только она и Евгения годятся. Правда, Евгения плоская, как доска, а у Лариссы бюст изрядный и талия тоньше моей, она как раз подходит под блузку, которую я мерила…