Проклятие Кеннеди

— Когда я смогу увидеть тело?

— Завтра утром в семь, до официального открытия морга. Заеду за вами в полседьмого.

Ночь тянулась долго — хотя и не так долго, как следующая будет тянуться для Франчески. Наутро, когда приехал юрист, Хазлам уже ждал его на улице. Вот так он и проводит жизнь, подумалось ему: в ожидании тех, кто отвезет его к очередному мертвецу.

Морг располагался у здания больницы. Сантори оставил машину на стоянке для персонала, и они вошли внутрь. Даже сейчас, ранним утром, здесь пахло больницей и раздавались характерные для больницы звуки. Они зашли в приемную. Там их ждал дежурный: он выдал каждому по белому халату и паре хирургических перчаток и повел их дальше.

Покойницкая сияла чистотой; вдоль стены стояли специальные холодильники. Дежурный потянул ручки второго справа в третьем ряду, и носилки бесшумно скользнули наружу. Труп был в белом нейлоновом мешке. Дежурный расстегнул молнию и распахнул мешок.

Паоло Бенини — Хазлам узнал его. Во лбу, почти посередине, темнела дырка от пули. Он чуть повернул голову мертвеца. Входное отверстие чистое, выходное рваное — осколки кости и волосы смешались в кровавую массу.

Работа профессионала с военной подготовкой. Единичное поражение в голову — термин всплыл в его сознании чересчур легко. Если дистанция не слишком велика, тренированный стрелок обязательно станет целить в голову и, едва спустив курок, будет уже уверен, что жертва мертва. Даже проверять не надо. А иногда для проверки и времени не бывает.

Они вышли из покойницкой, вернулись в приемную и сняли халаты с перчатками.

— Спасибо. — Хазлам пожал санитару руку и вышел из комнаты. Сантори задержался. Бустарелла, [15] понял Хазлам: чистенькие хрустящие банкноты в чистом хрустящем конверте. Двадцать минут спустя они сидели в буфете на Центральном вокзале, попивая кофе: черный, с щедрой добавкой коньяка.

— Что собираетесь делать? — Юрист махнул официанту, чтобы тот принес еще два кофе с коньяком.

15

Бустарелла — взятка (итал.).

— Сказать родным. Пускай сами оповещают карабинеров и проходят все необходимые процедуры. А нам с вами лучше держаться в стороне.

— Что случилось? — Сантори знал, что переходит границы, но не смог удержаться.

Кто-то вмешался, мог бы ответить Хазлам. Бенини запороли переговоры, потом кто-то влез в дело со стороны, выкупил Паоло — возможно, за хорошие деньги, еще и похитив предварительно наблюдателя, — и убил его.

— Кто знает? — вместо этого сказал он. Они допили кофе и поднялись уходить.

— Хорошая работа, Рикардо. Спасибо, что сделали все так тихо.

— За это мне платят.

— Все равно спасибо.

Он вернулся в гостиницу, прошел в свой номер, позвонил родственникам Паоло и договорился о встрече со всеми сразу. Он мог реагировать на случившееся двумя способами: либо позволить гневу заглушить все остальные чувства, от чего не было бы никакого проку, либо замкнуться, чему его и учили. Он положил на стол отчеты патологоанатома и экспертов и погрузился в работу.

Похищение Бенини, хвост за Паскале и прослушивание квартиры. Убийство американцев в Бонне тогда же, когда произошло похищение, — начали вырисовываться первые связи. Смерть Паоло и одновременно с этим смерть террористов, повинных в боннской трагедии.

Возможно, совпадение, подумал он. Да и вообще, к чему все эти раздумья? Дело Бенини закрыто. Так отчего бы просто не распрощаться со всеми и не уехать? Отчего он не скажет Франческе, чтобы она позаботилась о себе, и не отправится восвояси? Дела семьи Бенини его больше не касаются. Он сделал все, на что был способен, а родственники и банк запороли переговоры, и теперь последовала расплата.

Эта расплата оказалась суровой. Но даже это его не касается.

Он был здесь, все видел, делал свою работу. Вступил в игру, сделал все, что мог, затем вышел из игры. Удар, контрудар, убийство, подобное совершившемуся под Миланом, или предотвращение такого убийства. Теперь ему полагалось стряхнуть это с себя, физически и духовно. Только ничто никогда не забывается, подумал он, — все откладывается, пусть тонким слоем, в глубинах подсознания.

Похищение Бенини, хвост за Паскале, прослушивание квартиры и убийство американцев в Бонне… в голове у него снова стали выстраиваться цепочки.

В каком-то смысле это походило на парашютный десант или долгий марш. Первое, что ты делаешь, приземлившись или остановившись на отдых, — это вытаскиваешь карту и проверяешь, где ты, даже если не ты ведущий. Отчасти это твое личное дело.

Вот где собака зарыта. Может быть, все оттого, что Бенини занимался именно он, это было его задание, и кто-то победил, а он не любил проигрывать.

А может быть, это из-за Франчески.

Он решил пропустить второй завтрак и сразу пошел на Виа-Вентура.

Она знает, понял он, едва Франческа открыла дверь, — наверное, ей и без него уже все понятно.

Нелегко сообщать людям о чьей-то смерти. Иногда ты переживаешь вместе с ними, а иногда возникает такая отстраненность, словно тебя здесь нет. Иногда все проходит легче, а иногда возникают непредвиденные осложнения. Он вспомнил, как однажды, в Ньюкасле, рассказывал о смерти своего однополчанина его отцу и матери: говорил, что они должны гордиться им, ибо он был десантником; что его полк, как большая семья, никогда о нем не забудет, что его имя навечно останется на часах в Херефорде; но что обстоятельства его смерти никогда не станут известны всем остальным именно потому, что он служил в СВДС. И вдруг понял: родители не знали, что их сын служил в СВДС, что он был десантником.

— Что случилось, Дэйв? — Лицо Франчески было напряженным, она старалась держать себя в руках.

Где же Умберто и Марко, подумал он; им уже пора быть здесь. Может быть, лучше было бы сообщить им первым, чтобы они могли поддержать Франческу, когда узнает она.

— Давай сядем.

Он сел с ней, чувствуя, что никак не может решиться, но решиться надо. У меня плохие новости, начал он, никто этого не ожидал. Конечно, плохие новости, конечно, никто их не ждал.

— Мне очень жаль, но Паоло мертв.

Она кивнула, чуть повернув голову и отведя взгляд; скрипнула зубами, но глаза были еще сухи.

— Это точно?

— Да.

— Откуда такая уверенность — он ждал этого вопроса. Не говори о морге, сказал он себе, не произноси слова «тело».

— Я видел его.

Она снова кивнула.

— Как он умер?

— Его застрелили.

Паоло не знал, что это случится, сказал он. Он думал, что его освободили и он идет домой. И так ничего и не узнал, даже не почувствовал.