Проклятие ледяной горы

– Попомню, не волнуйся! – гаркнул на него Николас и двинулся по засыпанной снегом дороге, ведущей в глухомань.

Сухой морозный снег хрустел под ногами путников. Они брели все выше и выше по едва различимой дороге. Мороз уже трескуче гулял в деревьях, и молодой лед тонко позвякивал, затягивая коркой болотца и ламбушки.

Хесси шел, спотыкаясь о камни, и все посматривал назад.

Дорога понемногу сужалась и в итоге пошла по глубокому оврагу, по краям которого древние сосны и ели тянули к путникам свои тяжкие ветки. Совсем скоро скользнувшую между двух деревьев-великанов тропинку накрыла кромешная темнота.

Они шли довольно-таки долго, пока не оказались на развилке. Налево тропа уходила вниз по склону горы, и, к своему удивлению, Николас увидел совсем близко деревню с площадью, в центре которой возвышалась башня – до нее было рукой подать. С другого края деревню окружала высокая каменная стена. Далеко на горизонте разлилось северное сияние, да так широко, что Николас изумился. Его рука снова начала зудеть, и он буквально чувствовал, как странные фигуры возникают у него на коже.

Вьюга начала усиливаться, и Хесси дернул Николаса за край одежды и потащил направо. Сквозь летящий снег из-за деревьев проглядывал забор и крепкие ворота под навесом, половинки которых висели на двух мощных гранитных столбах, украшенных оленьими рогами.

За воротами возвышался бревенчатый дом в несколько этажей, точнее, это были несколько домов, построенных друг на друге и вперемежку, их соломенные крыши были укрыты снегом. Нижний этаж был сложен из круглых валунов, а посередине высилась башня, в стенах которой то тут, то там были пробиты маленькие оконца, а самый верх обрамлял по кругу выступ вроде балкона. Вокруг дома росли громадные сосны и густые ели.

Вороны кружились около флюгера на верхушке башни. Окна зияли чернотой, и все кругом казалось безлюдным. Сияли звезды, и свет от бледной луны сверкал на снегу.

– Чтоб мне подавиться. Нам идти туда? – вздрогнул Хесси. – Не очень-то приятное местечко.

– Приятней, чем подвал трактира. Согласен?

– Да ты прямо-таки читаешь мои мысли!

– Нам понадобится крепкая веревка, – сказал Николас, осмотревшись, и исчез в темноте.

– Вот ведь рожа, куда ты? – взмолился Хесси, но Николаса и след простыл.

Прошло совсем немного времени, и Николас вернулся со скаткой бельевой веревки на плече и мясным крюком.

– Ну как, ожидание не такая уж и страшная штука, или тебе уже успелось захотеть к мамочке, мой славный ежик? – рассмеялся Николас и начал привязывать веревку к крюку. – С этим нам забор не помеха!

Дом возвышался на заросшем ельником крутом склоне по другую сторону глубокого оврага, через который был переброшен каменный мостик.

– И как высоко мы должны забраться? – поинтересовался Хесси, указывая пальцем на дом.

Они стояли на территории, огороженной забором. Перелезть не составило труда, и Николас принялся сворачивать веревку, потом они направились к дому. Морозный снег хрустел под ногами.

– Разве самые ценные сокровища не спрятаны на самом верху, где их сложно достать? – ответил Николас, перебираясь через мост.

Он удивлялся тому, отчего богатое семейство живет в таком мрачном доме. При всем желании его нельзя было назвать роскошным.

– Чего мы дожидаемся? – прошептал Хесси. Его подбородок трясся от холода, усталости и волнения.

– Ровным счетом ничего, – ответил Николас и начал изо всех сил раскручивать крюк на веревке. Отпущенный конец мотка с шелестом взлетел вверх, крюк упал на крышу и зацепился за край. Потом Николас потянул изо всех сил, но крюк держался крепко. Можно было лезть.

– Ну что, поехали, шипастик! – позвал Николас.

Хесси залез к нему на спину, и Николас начал проворно взбираться по веревке. Не издав ни единого шороха, он перебирался с крыши на крышу, взбираясь все выше, и наконец, ни разу не пошатнувшись, оказался на подоконнике.

– А что, если мы разбудим кого-нибудь?

– Не помнишь разве, что сказал нам тот рогач? Дом пуст, все ушли. И ради чего рогачу нас обманывать, он, наверное, и сам не прочь получить свою долю от добычи. Мне-то все равно, главное – заплатить долг.

У самого верхнего окна ветер вовсю рвал с них одежду, а мороз нещадно вцепился в щеки и уши. Стоя на узком подоконнике, Николас открыл ставни и прижался носом к шершавому стеклу.

– Внутри хоть глаз выколи, – заметил Николас. Он достал нож и начал беззвучно привычными движениями открывать окошко. В одно мгновение окно было открыто, и метель жадно бросилась внутрь. Николас с сидящим за спиной Хесси полез в темноту.

Опустив окно, Николас попытался выпрямиться и неожиданно для себя ударился головой в потолок. Друзья с недоверием начали осматриваться.

Комнатенка оказалась неожиданно маленькой, чуть выше картофельной ямы. Сюда помещалась лишь старая кровать, а в ней под штопанным-перештопанным одеялом дружно храпела целая семья. На стенах не было ни картин, ни зеркал в золоченых рамах, ни каких-либо украшений. На колченогом столе не видать было золотых подсвечников, но стоял мятый таз, и лежали кусок мыла и два чистых, но крохотных полотенца. Все здесь выглядело совсем не так, как утверждал Осма.

Опасаясь разбудить кого-либо, Николас с Хесси за спиной начал красться тише мыши из спальни в другие комнаты, изучая все, что попадалось им по пути. Потребовалось немного времени, чтобы понять: их обвели вокруг пальца.

Вся мебель была старой и потертой, занавески – выцветшими, да и остальное выглядело видавшим виды. Во всем доме не нашлось ничего ценного. Здесь жила бедная семья.

Николас разочарованно покачал головой и еще раз заглянул в спальню. Луна осветила спокойные лица спящих: ребенок улыбался во сне, прижимаясь к отцовскому боку. У Николаса защемило сердце от тоски, в горле запершило.

– У них мы ничего брать не будем, – прошептал он.

– Что ты болтаешь?

Николас покачал головой и сказал:

– Смотри на них, они же бедны. Пойдем отсюда, и если нам повезет, то до утра мы успеем уйти достаточно далеко – так что нас не сразу найдут.

Хесси глядел на него и только удивлялся:

– Лосиная ты башка! Уж не думаешь ли ты, что просто так выйдешь через дверь?

Не обращая внимания на Хесси, Николас как раз собирался обернуться, когда тот отпрыгнул за угол.

Перед Николасом стояла тонкая, как тростинка, и удивительно красивая девочка с вытянутыми ушами и светящимися в темноте, похожими на пух одуванчика волосами. Николас не мог не заметить хлебного ножа, который она держала в правой руке.