Проклятие Пелопа (сборник)
Шрифт:
– Чёрт с ней, с концепцией. Ты скажи лучше, почему такие отвратительные чудовища?
– Отвратительные? Однако ты эстет. Тебе понравилась эта планета?
– Райский уголок!
– Я долго выбирал, и, видимо, не зря. А конкретнее?
– Много воды. Суша почти сплошь покрыта зеленью. Горы, на вершинах – снег, в долинах – деревья, кустарник, трава. Реки… Воздух – чудо что такое!
– Я так и думал. Тишь, гладь и божья благодать…
– А вот этого как раз нет… Конечно, это райский уголок… когда Земля спокойна. Но планету время от времени трясёт. То раскалывается
– Вот те на… Я думал, что Земля почти успокоилась…
– Нет, жить там можно. Ну, смоет одних гадов, появятся другие…
– Кстати, чем питаются твои гады?
– Наши гады, ты хотел сказать… Кто чем. Кто травкой, а кто и себе подобными…
– Как?! Не может быть!
– Ещё как может! И едят с аппетитом.
– Это беда!
– Не вижу никакой беды. Ты же ставишь эксперимент, не так ли? На «что получится». Верно?
– Верно, но меня беспокоят люди. Они появятся в результате развития одного из существующих сейчас видов. И в их генетической программе…
– В чём?
– Это слишком сложно. Потом разберёшься… Да, в их генетической программе должен быть запрет на агрессию против себе подобных. Хотя есть другие угрозы, не связанные с агрессией… Как на этой несчастной Локанте…
– На Локанте?
– Да, есть такая планета – Локанта.
– Ты там тоже ставил эксперимент?
– Не хочется даже вспоминать…
– Расскажи. Там дошло дело до разумных существ?
– Не знаю, что тебе сказать. С одной стороны – безусловно. Они создали такие технологии… Казалось, ещё один шаг, и они познают тайну Вселенной…
– Но…
– Вот это проклятое «но»… Сначала локитяне – демонстрация торжества разума! – создали себе подобных. Искусственных. Эти гуманоиды выполняли роль обслуги. Потом они поселили их у себя в домах: гувернантки, садовники… Потом искусственные локи – так их назвали – стали выполнять другие функции. А потом началась какая-то вакханалия: локитяне и локи стали вместе жить и… Короче, в итоге они деградировали и вымерли. Все…
– И ты опасаешься, что на Земле повторится эта история?
– Не то чтобы боюсь… Надеюсь, обойдется. История не повторяется до деталей. У неё в запасе тысячи и тысячи поворотов, и никто не может сказать, какой из них выберут идущие по её дорогам.
– Тогда вернёмся к нашим баранам.
– Ты опять?!
– Нормальная присказка… Ну, пусть – к нашим гадам.
– Кстати: кого ты называешь гадами – всех нынешних обитателей Земли или только тех, кто ползает на брюхе?
– Всех!
– Вообще-то это неправильно. Правда, систематизация придёт позже, ее создадут сами люди… В воде какие-нибудь существа живут?
– В больших количествах. И по воздуху летают.
– Уже… Скажи, пожалуйста, вот ты упоминал их способ питания…
– Жрут друг друга, то есть, миль пардон, употребляют в пищу других…
– Ты не обратил внимания, пользуются ли они при добывании пищи какими-нибудь орудиями?
– А как же! В левой передней
лапе – вилка, в правой – нож. Всё по этикету…– Ты несносен! Я жду серьёзного ответа.
– А что ты называешь орудиями?
– Камень, палка…
– Ни разу не видел… Хочешь, расскажу, как всё это происходит?
– Только без лишних деталей.
– Ничего лишнего в их действиях нет. Догнал, зубами – в глотку, когтями вспарывается брюхо… Или вот ещё: затаился, потом бросок – и жертва оказывается в раскрытой пасти.
– Так. Хорошо. То есть отвратительно! Я надеялся, что здесь возможен какой-то другой вариант…
– Любителей пощипать травку там тоже немало.
– Они все могли бы пользоваться растительной пищей.
– Не сложилось. Саморазвитие, не так ли?
– Смеёшься? Я смотрю, не зря я приладил тебе рожки и прочие атрибуты… Ты становишься самим собой. То есть чёртом.
– Вхожу в образ?
– Что-то в этом роде…
– А почему тебя интересовали всякие палки и камни?
– Потому что это первые орудия труда, а значит, первые признаки мыслительной деятельности.
– А сейчас что? Когда какой-нибудь гад ползучий лежит в воде, как бревно, а потом – хоп! – и бедная тварь оказывается у него в пасти. Он что, не притворяется бревном?
– Притворяется. Но это не мыслительная деятельность. Это инстинкт.
– Какой ещё инстинкт?
– В данном случае – пищевой, ощущение голода. Вообще-то их много, всяких инстинктов.
– Назови хотя бы парочку.
– Инстинкт страха… Инстинкт продолжения рода…
– А разум?
– Разум – это не инстинкт. Инстинктом можно назвать любопытство, любознательность, но не разум… О, если бы разум…
– Что-то подсказывает мне, что ты уже знаешь результат своего эксперимента…
– Ничего я не знаю! Но некоторые предчувствия… Да-с… Предчувствия. Странная это штука, не могу её объяснить, но… Вот что, господин Чёрт, нам важно не пропустить этот момент эволюции…
– Ich bin ganz Ohr – я весь обратился в слух.
– Господи, где ты успел набраться? Впрочем, миль пардон, как ты уже сказал однажды, – говори на каком хочешь. Да, так на чём мы остановились?…
– Мы остановились на палках и камнях.
– Точнее – на орудиях труда. Этот момент пропустить было бы непростительной расхлябанностью.
– Да я готов хоть сейчас. Лечу!
– С богом!
Мешок
– Ба, кого я вижу! Рад, очень рад!
– Взаимно! Ты будешь смеяться – я даже соскучился.
– Почему я должен смеяться?
– Ну, чёрт и сантименты – две вещи несовместные. Так, кажется, у Пушкина?
– Гений и злодейство, образованный ты мой… Постой, что ты держишь за спиной… Покажи! Мешок… Сокровища в нём прячешь? Уж не золото ли?… Никак не развяжу…
– Дороже! Смотри!
– Палка! Палка!.. А это что?… Это не камень…
– Это костяной скребок!
– Ты шутишь! Уже?!
– А вот это ты видал?! Деревянный кругляш…
– Колесо!!! Боже мой, колесо!.. Постой… Ты никуда больше не залетал?