Проклятие рода Лёвеншёльдов

Она появилась так внезапно, что он остановился как вкопанный. Между ними осталось всего несколько шагов.

«Вот она! Разве я не говорил? Разве я не надеялся? Я так и знал, что она выйдет мне навстречу!»

И Карл-Артур сложил руки на груди и возблагодарил Господа за оказанную ему великую, восхитительную милость.

Та, что шла ему навстречу, была не из этих мест. Она пришла из северных приходов Даларны и промышляла торговлей вразнос. Раньше таких называли коробейниками и коробейницами. Как и принято в Даларне, одета ярко – красное, зеленое, белое и черное. В Вермланде народные платья давно никто не носил, и она выглядела как дикая роза в зарослях невзрачных сорняков. Одежда одеждой, но и сама девушка очень красива. Вьющиеся волосы, благородные черты лица… но главное – глаза. Огромные, печальные глаза под густыми черными бровями. Такие глаза, что и лица не надо, – они даже дурнушку превратили бы в красавицу. Вдобавок очень стройна – высокая, тонкая, но не тощая, в меру широкие бедра и высокая грудь. Здоровая, сильная девушка – иначе откуда бы взяться такой осанке и такой легкости движений, когда за плечами тяжеленная сумка с товарами?

Любой бы улыбнулся от удовольствия, а Карл-Артур просто-напросто оцепенел. Ему показалось, само лето вышло ему навстречу. Теплое, пышно цветущее лето – такое лето, какое было в этом году. Если бы ему предложили нарисовать это лето в красках, он бы ни секунды не сомневался – вот оно, само идет ему навстречу.

В глубине души он понимал: любое лето полно соблазнов. Но сейчас ему не было страшно. Наоборот, Господь пожелал, чтобы он отбросил опасения и увидел прошедшее лето таким, каким оно и было – прекрасным и щедрым. Никакой опасности. И вот она, его невеста. Прекрасна, как лето. Пришла из дальнего, сурового и бедного края. Ей ничего не известно о богатстве, о мирских соблазнах, которые постепенно отучают людей ежечасно постигать, чем одарил их Создатель. Люди сердечно привязаны только к тому, что в тщете своей создали сами. И ее, выросшую в нищем краю, вовсе не остановит, что суженый намеревается прожить свою жизнь в святой бедности – не по глупой прихоти, а во имя Господа.

Нет в мире мудрости, превосходящей мудрость Создателя. Создатель увидел его отчаяние, щелкнул пальцами – и вот на тебе: навстречу идет юная красавица. А главное, трудно даже вообразить девушку, которая больше подходит на роль жены нищего сельского пастора.

Молодой пастор так увлекся собственными мыслями, что даже шагу не сделал навстречу своей избраннице.

– Ты на меня вылупился, будто с медведем повстречался, – улыбнулась разносчица.

И Карл-Артур засмеялся. Удивительно, на сердце стало так легко, что драматические события сегодняшнего дня показались ему не стоящей внимания мелочью.

– Нет-нет, не с медведем, а вот что…

– Тогда с лесовичкой. – Тут она уже засмеялась по-настоящему, показав ровные, сверкающие влажной белизной зубы. – Говорят, увидишь такую, и как мешком по голове жахнули. Встал, как статуй… у тебя клей, что ли, на пятках?

И хотела пройти мимо, но он ее остановил:

– Не уходи, пожалуйста. Мне надо с тобой поговорить. Давай присядем.

Она посмотрела на него с удивлением, но тут же опять улыбнулась – решила, что он собирается что-то у нее купить.

– Что ж мне, посреди дороги, что ли, торбу-то расхлебянивать? – спросила она, внимательно на него посмотрела, и в глазах ее мелькнул огонек узнавания. – А я тебя знаю! Ты ведь пастор, или как? Я сама видела, ты в церкви проповедовал.

Карл-Артур вздохнул с облегчением – не надо долго объяснять, кто он такой и откуда взялся.

– Да… пастор, но не главный. Пастор-адъюнкт… в общем, второй пастор в приходе. Помощник проста.

– Ты же живешь в пасторской усадьбе! А я как раз туда и навострилась. Приходи на кухню и хоть весь мешок покупай.

Она сделала попытку идти дальше, но он загородил ей дорогу.

– Я не собираюсь покупать твои товары, – сказал он, стараясь говорить спокойно, и почувствовал, что голос вот-вот сорвется. – Я хочу попросить тебя стать моей женой.

Ему показалось, что весь мир вокруг замер в ожидании ответа – птицы перестали петь, внезапно стих неумолчный шум леса. Наступила полная тишина. Птицы, деревья, облака в небе – все ждали, что скажет красавица.

Она пристально посмотрела – не шутит ли?

А ему показалось, что предложение ее не особенно удивило.

– Давай-ка встретимся и поговорим. Часов в десять вечера. Подумать-то мне надо. Или как? – И пошла по направлению к усадьбе той же дорогой, что он шел сюда.

Карл-Артур ее не задерживал. Он твердо знал: обязательно придет и обязательно скажет «да». Как может быть иначе, если она предназначена ему Богом?

Идти домой и заниматься работой не хотелось. Он поднялся на насыпь, зашел в самый густой подлесок, раздвинул упругие ветви и бросился на землю.

Какое счастье! Каких опасностей избежал… что за удивительный день.

Карл-Артур совершенно успокоился. Никогда не удастся Шарлотте Лёвеншёльд завлечь его в свои хитро сплетенные сети и превратить в раба мамоны. Он должен жить так, как призван Богом. Простая, бедная спутница жизни не помешает ему следовать по указанному Господом пути. Он уже мысленно видел маленький серый домик на берегу, представлял простую, здоровую жизнь без излишеств и заранее наслаждался гармонией этой жизни в полном ладу с учением Христа.

Карл-Артур лежал довольно долго, вглядываясь в волшебную игру солнечных зайчиков в густой листве, и ему казалось, что в его измученной душе зарождается новая, счастливая любовь.

Утренний кофе

I

Была, была женщина, которая могла бы все поправить, разъяснить, поставить на свои места. Но при одном условии: если бы захотела. Но не много ли мы требуем от той, которая год за годом тешила душу пустыми желаниями? От той, кто только и умеет мечтать и желать?

Впрочем, кто знает? Вполне может быть, мечты и желания способны изменить судьбу мира. Даже представить страшно… но если это и так, доказать невозможно. Как вы докажете, что мир изменился именно потому, что вы чего-то пожелали? Но вот что несомненно – когда человек живет пустыми желаниями, он уже над собою не властен. Мечты и желания ослабляют волю и заглушают совесть.

Весь понедельник фру Сундлер упрекала себя за неосторожно сказанные слова о Шарлотте. Подумать только: он сидел тут, в ее комнате, говорил так сладко и доверительно! Она даже и мечтать не могла о такой задушевной беседе с предметом ее грез. И сама своим дурацким вопросом вывела его из себя. Ничего хорошего не вышло: Карл-Артур прервал упоительную беседу и убежал в ярости. Да еще и крикнул, что не хочет ее больше видеть. Даже сказал – никогда. Никогда не хочу вас больше видеть.

Она злилась на себя и на весь мир. Когда ее муж, органист Сундлер, предложил пойти в церковь и немного попеть, как они обычно делали в воскресные вечера, она так резко его отшила, что он, хлопнув дверью, ушел из дому и отправился в трактир.

Что тут скажешь? Настроение окончательно упало. Она всю жизнь старалась быть безупречной и в своих глазах, и в глазах других. Она же знала, почему Сундлер на ней женился. Органист восхищался ее голосом, и возможность слушать ее пение в любой день и в любой момент пересилила все доводы. И она честно отрабатывала свой долг: замужество позволило ей жить в собственном доме и не работать за жалкие гроши гувернанткой по чужим людям.