Проклятие ульфхеднара

Его слова только подтвердили опасения, что зародились в душе после рассказа посыльного. И тут же в голове всплыло имя того, кто мог оказаться виновен в том, что случилось.

— И много умений надо, чтобы наложить такое колдовство? — не задавая лишних вопросов, тихо заговорила Асвейг.

Видно, и без пересказа всего, что поведал Рейнир, она сразу поняла, что случилось.

— Не слишком много, — великан задумчиво вперился в пол под ногами. — Но тому, кто это сделал, верно, насолили все разом. Иначе я не понимаю, зачем.

— Зато я понимаю, — Ингольв встал и прошёлся до очага и назад. — Фадир не только погостить приезжал, на меня посмотреть. Похоже, дело это паршивое он ещё в Гокстаде задумал.

Эльдьярн вскинул кустистые брови.

— Это что же, Железное Копьё — сейдман? Странно, что я этого не почуял.

— Пить на Самайн надо было меньше.

Великан на столь колкое замечание ничуть не обиделся. Потому как правда была сказана чистейшая. Праздновал он так, будто каждый раз ему в руки попадал последний рог пива или мёда. То ли давно он на гуляниях не бывал — не удержался — то ли всегда так пил, коли повод случался. Но трезвым его в те дни приходилось видеть нечасто. А под хмелем попробуй распознать, кто ведает колдовство, а кто нет. Ладно хоть поместье не спалил по пьяни. Ингольв, надо сказать, того крепко опасался.

— Он уже творил сейд, — спокойно, без тени язвительности разъяснила Асвейг. — Когда отца Ингольва убил после хольмганга. А тот всё упокоиться не мог.

— И ты его упокоила, — закончил за неё великан.

— Как сумела, — девушка пожала плечами.

— Ясно. Но почему же он тогда сразу всех сыновей Радвальда не порешил?

— Да кто ж его знает, — Ингольв задумался: и правда, почему? — Может, не хотел, чтобы заподозрили его в колдовстве.

— Может… — великан вздохнул, то сжимая, то разжимая пальцы на коленях. — Сейд для мужчины дело непотребное. Такое никто не одобрит. Такого правителя никто уважать не станет. Только Одину дозволено…

— И тебе, — снова не удержался от ехидства Ингольв.

Уж больно настроение было паршивое. И колол злой интерес: мог ли Эльдьярн, если бы был в себе на Самайн, почувствовать исходящую от Фадира угрозу? Наверное, нет. Асвейг вон не почувствовала.

— И мне можно, — согласился великан. — Но я и не человек, если помнишь. Да только дело в том, что я его не пользовал никогда. Хоть и знаю о сейде многое.

— Сразу скажи, помочь можешь? — пришлось поторопить его рассуждения. — Иначе и здесь все мужики перемрут. Ну, может, только кроме тебя.

— Здесь не перемрут, — уверенно буркнул Эльдьярн. — Уж тут я точно узнал бы, коли сейд вокруг нас сотворили. Даже если он так хитро устроен: посмотри ведь, не сразу после его отъезда хворь напала. Только к весне, как снег начал помалу сходить. Вот из-под снега колдовство и полезло. Хитрый тот Фадир. И умелый. Много знает, да не всё.

— А почему на нас сейд не наложили? — Асвейг перевела взгляд с великана на Ингольва. — Ему только тебя ведь извести нужно.

— Может, поиздеваться решил? — он и сам уже успел задаться таким вопросом.

— Нет, — возразил Эльдьярн. — Он просто знал, что здесь есть те, кто могут его остановить. Тогда всё пропало бы зря. А так он далече уехал, по дороге метки оставил, куда сейду двигаться нужно, а после всё ритуалом и завершил.

— Хитро. Вот же лис поганый. Надо было шею ему здесь свернуть.

— Тогда и тебе скоро свернули бы.

Тут не поспоришь. Вряд ли сыновья Фадира стерпели бы такое. Но порой желание просто порешить конунга на месте становилось таким сильным, что ему сложно было противиться.

— Так что делать? Людям помочь надо, — Ингольв снова сел, уперевшись локтями в колени. Теплая ладонь Асвейг тут же легла на его спину, слегка прошлась вниз. — Они ко мне гонца отправили. Не к ярлу. Значит, на мою подмогу рассчитывают.

Тут и порадоваться бы, что люди ему доверили свою беду: значит, слава добрая уже поползла по округе. Да вот только повод нерадостный случился о том узнать.

— Надо бы выяснить, откуда хворь пошла. Где первый раз проявилась. Там и источник сейда искать, — рассудила девушка.

Да так легко и спокойно, будто говорила о самом обычном деле: корову подоить, положим. Видно, многому её Эльдьярн за эту зиму обучил, и страшно становилось оттого, что всё это мимо прошло, почти тайком. И раньше Асвейг сильной была, а сейчас только догадываться остаётся о том, что она сотворить может.

— Рейнир не сказал, откуда всё пошло.

— Надо расспросить его ещё раз. Теперь он отдохнёт, вспомнит, может, что, — мягко надавила Асвейг.

— Расспрошу, — Ингольв кивнул, глянул на неё искоса.

И почувствовал вдруг, что смотрит, точно на хозяйку, на ту, которая здесь всем владеет. И им тоже в довесок.

— Ты только не пугай его. Мирно спроси. Или я могу, — не удержался от ответной колкости великан.

Припомнил.

— Что бы он ни сказал, а ехать всё равно придётся, — Ингольв решил оставить это без внимания. — Нужно попытаться найти источник сейда. Если вы согласитесь помочь, сумеете почувствовать его, то я сам поеду с вами.

— Сумеем, — серьёзно кивнул Эльдьярн. — Я бы и Асвейг мог одну отпустить. Она сама справилась бы. Но только не с тобой.

Тут уж кровь совсем вскипела сразу во всём теле. Но пришлось заставить себя успокоиться. Колдуна можно понять: он о девчонке, словно отец, заботился всё то время, что они знакомы. А уж последний поступок вряд ли добавил к Ингольву доверия. Никогда он особо ни о чём не сожалел, а сейчас вот жалел о том, что довёл до такого. Странное это было чувство и гадкое.

Когда все замолчали, вяло заворочался на лежанке гонец, закряхтел, просыпаясь, а там и сел, сонно оглядываясь и не понимая будто, как тут оказался. Но быстро вспомнил, только наткнувшись взглядом на Ингольва. Тот подошёл к нему, а Эльдьярн с Асвейг остались слушать.

— Как спалось?

— Первый раз за много дней хорошо, — Рейнир даже улыбнулся растресканными губами. — Спасибо вам. Не зря меня к тебе отправили, Ингольв Радвальдссон. Чую я, что ты нам сможешь помочь.

— Подслушивал? — он прищурился.

— Нет, — испуганно попятился мужик. — Но не просто так ведь тебя против ярла выбрали. Говорят, ты в эту зиму многих от голода спас. И вон поместье Кнутово наладил так, что будто в старые времена всё стало…

— Ладно, — Ингольв остановил его оправдания взмахом руки. — Ты скажи лучше, известно ли, где эта хворь неведомая зародилась? Где раньше всего люди болеть начали?