Проклятие виселицы

Сесили, Атен и Джоан в ужасе завопили. Испуганные лица обратились к Рафу, слишком ошеломлённому, чтобы говорить.

— Нет! Вы не должны просить меня выбирать. У вас нет доказательств, что кто-то из них это сделал.

— В таком случае, у меня нет другого выбора, кроме как возложить ответственность на леди Анну. В конце концов, она призналась, а её горничная, без сомнения, соврала из ложного чувства преданности. Возможно, мне следует наградить её, позволив присоединиться к своей госпоже в яме.

Хильда захныкала, протестуя, но Осборн не обращал на неё внимания.

— Ну же, мастер Рафаэль, ты и в самом деле думаешь, что такая хрупкая женщина, как леди Анна, выживет месяц в темноте, на цепи, в холоде и сырости, на одном только хлебе и воде? Я видел, как мужчины сходили с ума и за половину этого срока, а о темноте и говорить нечего. Да ещё рядом с телом её несчастного сына. Какой мукой это станет для любящей матери!

Взгляд Рафа скользнул по лицу леди Анны. Она вызывающе высоко держала голову, но он видел дрожащие губы, морщинки вокруг усталых глаз. Если придётся, она с гордостью пойдёт в эту яму, но оба знали — ей не выйти оттуда живой.

— Итак, мастер Рафаэль, повторяю — выбор за тобой. Кого мне повесить — любовника или мать?

Никто из собравшихся во дворе слуг не двигался, только ветер трепал их одежду, как тряпки на каменных статуях.

Лицо Атена позеленело, казалось, его вот-вот стошнит. Глаза были открыты, губы отчаянно шевелились — он бормотал что-то, похожее на молитву. Сесили скрючилась на земле, охватив голову руками и раскачиваясь взад-вперёд.

Джоан теребила свои юбки и яростно бормотала, взывая к милосердию. Но при этом так всхлипывала, что было невозможно разобрать, кого она умоляет спасти её драгоценного сына — Рафа, Осборна или самого Всевышнего.

Глаза всех слуг обратились к Рафу, но он поднял взгляд вверх, не в силах ни на кого смотреть. В тускло-голубом небе над болотами, как столб дыма, кружила стая скворцов. Раф знал, что сделал бы Джерард на его месте — немедленно сознался бы. Он никогда не позволил бы кому-то умереть за него. Но с другой стороны — в жилах Джерарда текла благородная кровь, он никогда не оказался бы на виселице. Раф не мог лишиться жизни от рук Осборна, умереть осмеянным и лишённым чести.

Он прожил всю жизнь в унижениях, пока его не нашёл Джерард, и не желал умирать с позором, после всего, через что довелось пройти. А кто тогда заступится за леди Анну и Элену? Он не мог бросить их беззащитными на милость Осборна. Ради них он должен остаться в живых.

Если бы этот бесхребетный болван Атен встал перед матерью на защиту Элены, как ему следовало — никто из них не оказался бы в таком положении. Элена была бы в безопасности, и всё оставалось бы в порядке. Этот мерзавец соблазнил её, сделал ребёнка, а защитить мать собственного сына от виселицы у него оказалась кишка тонка. Атен не стал спасать Элену, но, чёрт возьми, должен был! Элена обожала его, а он стоял бы рядом с этой ведьмой, своей мамашей, и смотрел, как вешают женщину, которую клялся любить. Такой ублюдок заслуживает смерти.

Раф резко обернулся к Осборну.

— Атен! Вешайте его.

— Нет, только не моего сына! — закричала Джоан. — Вы не можете. Возьмите её. Возьмите Сесили. Это её дочь — убийца. Она виновна, она мать Элены, это она плохо воспитала дочь. Не моего мальчика! Не моё невинное дитя! — Она бросилась к сыну, пытаясь защитить.

Осборн смотрел на них с довольным лицом.

— Мудрый выбор, мастер Рафаэль, мы тебя ещё приучим к узде.

Он обернулся к людям, державшим Атена.

— Вздёрните его немедленно, и чтобы безо всяких фокусов и попыток спасти.

Атена потащили к толстому железному крюку, прикреплённому над дугообразным сводом подвала под Большим залом. С крюка уже свисала крепкая верёвка с петлёй на конце. Атен скулил и упирался. Джоан со страдальческим воем кинулась под ноги Осборна, цепляясь за него, моля и причитая. Осборн поглядел на неё, как на бродячую собаку, вздумавшую мочиться ему на ноги, и пинком отбросил в сторону.

— Ты ведь радовалась вчера, глядя как собираются повесить чужого ребёнка, так что это справедливо, разве нет? Возможно, теперь ты и остальные деревенские поймёте, что разумнее улаживать свои мелкие склоки между собой и не тратить понапрасну время достойных людей.

Под петлёй поставили скамью, но Атен повалился на землю, его тошнило от страха. Его попытались заставить взобраться на скамью, но он не мог или не хотел встать. Наконец, двое стражей подняли его силой и удерживали с обеих сторон, не давая упасть, а третий приладил на шею петлю и крепко затянул верёвку. Лицо Атена исказил ужас. Казалось, он что-то бормочет, но никто не мог понять, мольба это или молитва. Все взгляды обратились к Осборну.

— Чего вы ждёте? — рявкнул он. — Я сказал, повесить его немедленно!

Двое, удерживавшие Атена, спрыгнули вниз, а третий выбил из под него скамью. Атен забился в агонии, он судорожно извивался, глаза закатились, лицо сделалось багровым.

— Помогите ему! — вопила Джоан. — Помогите моему мальчику! Она рвалась, пытаясь дотянуться до него, но двое слуг крепко её держали.

— Оставьте его, — приказал Осборн. — Пусть попляшет. Для остальных это будет хороший урок. И чтобы до ночи никто к нему не прикасался.

Раф бросил на Осборна яростный взгляд, подбежал к висящему Атену, сжал железной хваткой его ноги и резко дернул вниз. Судороги прекратились, голова в петле свесилась набок, глаза остекленели. Молчание нарушали только рыдания Джоан.

Раф, не глядя ни на кого, медленно прошёл через толпу притихших слуг. Когда он поравнялся с Осборном, тот ухватил его за руку и дёрнул так, что они оказались лицом к лицу.

— Ты дорого за это заплатишь, — зарычал Осборн. — А если когда-нибудь выяснится, что это ты приложил руку к исчезновению девчонки, богом клянусь, я заставлю тебя пожалеть, что сегодня повесили его, а не тебя.

Выражение лица Рафа не изменилось. Он молча вырвался из хватки Осборна и пошёл дальше, к воротам. За спиной он слышал крик Осборна:

— И не думай, что эта смерть избавит девчонку от наказания. Я не успокоюсь, пока её не притащат сюда привязанной к конском хвосту. Я найду её, мастер Рафаэль, найду рано или поздно, не сомневайся.

Десятый день после новолуния, июнь 1211 года

Зверобой.

Смертные используют это растение как приворотный талисман и чтобы увеличить плодовитость. Самую большую силу он имеет, если собрать в канун Иванова дня, пока еще лежит роса. Если девица соберет его попостившись, он принесет ей мужа, не пройдет и года, а если она положит зверобой под подушку, то ей приснится суженый.