Проклятия по контракту

— Я плохо разбираюсь в медицине, но персы говорят, что все болезни от желудка.

— Бедные: они, наверное, бывали в наших столовых самообслуживания.

Тина дошла до пирса. Яхту нашла сразу: на её борту горело выведенное свежей краской название «Флорентина». Она прыгнула на палубу, осмотрелась, увидела ступеньки, ведущие вниз, спустилась по ним и упёрлась в две двери. Обе были не заперты. Она заглянула в первую каюту, потом во вторую — Мерлин не наврал: и там, и там на столиках стояли вазы с фруктами, коробки шоколадных конфет и по бутылке «Мартеля» и лимонада. Тина вошла в первую каюту, опустилась на диванчик у столика, налила в фужер лимонада, выпила, вытащила из коробки конфету, развернула, съела… Потом вспомнив наказ Бориса, плеснула в фужер немного коньяка, прополоскала им рот и, не найдя, куда выплюнуть, проглотила его. «Вкусно!.. Если придётся долго ждать — сопьюсь!..», — подумала и съела ещё одну конфету.

Прошло минут десять — Мерлина не было, очевидно, выжидал, не появятся ли за Тиной хвосты. Захотелось спать: очевидно, сказался и полёт, и всё напряжёние последних дней. Она потрясла головой, стряхивая сонливость.

Тина знала, что где-то там Борис наблюдает и ждёт прихода хозяина яхты. Было договорено: как только Мерлин спускается к ней в каюту, на палубу запрыгивает Борис — приятный сюрприз для Мерлина: отсюда он уже никуда не денется, собственная яхта станет для него ловушкой.

Наконец, Тина услышала голоса, потом стук каблуков по ступенькам и через секунду дверь каюты распахнулась и вошла Яна, секретарь Мерлина.

— Вы?!.. — только и смогла произнести Тина.

— А вы ждали кого-то другого?.. — Тина молчала. Яна присела на диванчик, стоящий по другую сторону стола. — Он не придёт, он уже далеко за морем. Я вас сопровожу к нему.

Ошеломлённая Тина продолжала молчать. Сквозь обволакивающую сонливость она вдруг почувствовала, что яхта стала покачиваться, и послышался рокот двигателя. Она глянула в иллюминатор и увидела удаляющийся порт. Растерянно спросила:

— Мы уже плывём?

— Да. Ваш медовый отпуск начался!.

— А как… Как яхта сама плывёт?.. Без рулевого?

Яна рассмеялась.

— Теперь я понимаю, что его в вас привлекает: наивность и глупость. Не волнуйтесь: у штурвала опытный моряк, он же телохранитель Владлена, простите, моего шефа… Бывший десантник, зовут его Ашот — вы с ним ещё познакомитесь.

Тина была в шоке: этого Борис не предвидел. Хитрый Мерлин мастерски всё запутал, яхта сразу рванула от берега, Борис мог не успеть… И вдруг этот телохранитель… И ещё голова всё тяжелеет, и веки закрываются сами.

— Почему так хочется спать?.. Наверное, меня укачивает.

— Всё проще, милочка: и в лимонаде, и в коньяке — очень сильное снотворное. Так что, ложитесь и отдыхайте, войдём в нейтральные воды, я вас разбужу.

Тина уже не могла сопротивляться навалившемуся на неё дурману. Она сползла по спинке дивана, её голова опустилась на мягкий подлокотник… Последней мыслью было: «Надо что-то делать… Надо сообщить Борису… Надо Борису… Надо…» И она погрузилась в сон.

Чтобы не вызвать подозрения Мерлина, милицейский катер был причален в километре от яхт-клуба.

— Через пять минут мы туда долетим, — успокаивал капитан Приходько, которого одесская милиция прикомандировала к Борису, — это не катер, а птица!

Но Борис нервничал, ведь там была Тина. «В катере может и мотор забарахлить, и что-то не заведётся». Честно говоря, мысль о том, что Мерлин ступив на яхту, сразу же рванётся в море, в голову ему не приходила, он был уверен, что первые несколько минут тот будет петушиться перед Тиной. Но всё же какая-то подспудная тревога пульсировала в мозгу. Поэтому он решил подстраховаться: попросил добыть ему костюм для подводного плавания и канат с крюком, завернул пистолет в целлофан и, когда Тина ступила на палубу, с противоположной стороны пирса подплыл под водой к яхте, вынырнул, зацепился за борт крюком и стал ждать, прячась и напряжённо прислушиваясь.

Минут через десять послышался голос с лёгким кавказским акцентом и Борис понял, что у Мерлина есть помощник. Вдруг заработал двигатель и яхта стала потихоньку отходить от пирса. «Удираете, сволочи! — прошептал Борис. — Не выйдет!» С помощью каната он подтянулся к борту, перевалил через него и распластался на палубе. Никто не отреагировал — его не заметили. Он поднял голову, огляделся: Мерлина не было — очевидно, он уже спустился в каюту. У штурвала стоял огромный детина в тельняшке и пляжной кепке с большим козырьком. Оставив позади пирс, яхта набирая ход, неслась в открытое море. Борис подполз к ступенькам и нырнул вниз. Освободил от целлофана пистолет и открыл первую дверь — в каюте никого не было, открыл вторую и увидел Тину, полулежащую на диване, и сидящую напротив секретаршу Мерлина Яну.

При виде Бориса, Яна вскочила и выдохнула фразу, которую произнесла Тина при её появлении: — Вы?!

— Я!.. Сядьте на место!.. Надеюсь, у вас нет оружия?

Яна постаралась взять себя в руки.

— Я умела стрелять только глазами, но это было давно.

Борис указал на спящую Тину.

— Что с ней?

— Хорошее снотворное, сладкий сон. Так мне легче доставить её моему шефу.

— А он где?

— Вы теперь его не поймаете, он уже в Турции.

— В ваши обязанности входит и транспортировать ему женщин?

— И это тоже.

— Вы понимаете, что вас будут судить? Во — первых, вы усыпили и похитили человека, а во-вторых, вы замешаны в преступной деятельности вашего шефа.

— Что ж… Проигрывать тоже надо уметь… Простите, я должна закурить. — Вынула из сумочки сигарету, щёлкнула зажигалкой, затянулась. — Знаю, что вы уже до всего докопались… Но я вам ещё кое в чём при знаюсь… — И видя вопрошающий взгляд Бориса, пояснила. — Я — бывшая жена Мерлина.

Борис не мог скрыть своего удивления.

— И вы… Вы мирились с его романами, любовницами, оргиями?.. И ваше достоинство и ваша гордость от этого не страдали?

— Я за него готова жизнь отдать, а вы говорите о какой-то гордости! — Она улыбнулась. — Не можешь остаться любимой, надо стать необходимой. Вот я и придумала эту фирму «Амортпрок». — Снова улыбнулась. — Вы так искренне удивляетесь… Да-да, это я придумала, я!.. Я не замешана в этой деятельности — я её замесила. И действую, и руковожу, но всё это за кулисами, а на сцене он, мой любимый петушок, раздувает перья и принимает аплодисменты.

Борис не сразу пришёл в себя от её откровения.

— Что вас заставляло идти на это? — спросил он после паузы.

Она спокойно объяснила:

— Иногда, когда у него появлялся просвет между очередными романами, он и со мной соглашался переспать пару ночей — бросал косточку, как собачке, за преданность.

— И вы этим довольствовались?

— Больше того, я была счастлива… Но вам, простите, ментам, это, конечно, кажется диким, противоестественным, непонятным, потому что… потому что… потому что…