Ослепительно-белая вспышка мелькнула в щелях ставней, а после небольшой задержки до его ушей донесся протяжный громовой раскат. Кажется, ливень еще сильнее застучал по крыше его дома. Человек в малиновом дублете
осушил бокал и, поглядев на свое отражение в его прозрачных стенках, отставил бокал на столик рядом с креслом, сбоку от развернутого листа пергамента. Он ухмыльнулся, аккуратно пододвигая этот лист чуть ближе к себе. Пергамент был испещрен множеством имен. Некоторые из них были зачеркнуты, напротив еще некоторых он оставил знаки вопроса; большинство имен соединялись друг с другом линиями: иногда жирными, такими, что не разорвутся ни при каких обстоятельствах, иногда тонкими — когда вопрос дружбы и поддержки можно было легко изменить, например, той или иной суммой. Архонты, иерофанты, орденцы… Все члены Временной Ассамблеи — ровно как и предполагаемые члены Синклита — поддавались расчетам, словно математические переменные. Нужно лишь уловить правильную закономерность. Понять, от чего они зависят, что может заставить их при необходимости колебаться. Да, порой случаются непредвиденные неожиданности — от этого никто и никогда не может быть застрахован — но мудрый человек и дальновидный (например,
такой, как он) не станет их пугаться, но лишь вставит в необходимое уравнение и чуть его подкорректирует. В конце концов, почти всю человеческую жизнь можно описать математическими законами.
И в этих законах человек в малиновом дублете наловчился разбираться.
Не прекращая ухмыляться, он вновь наполнил свой бокал и, приподняв за тонкую ножку, чуть встряхнул его так, что ярко-красное вино поднялось по стенкам и, мгновение продержавшись у самых краев, осело обратно. Скоро, совсем скоро он собирался точно так же встряхнуть Триамну… а, может, и не только ее. Нужно лишь набраться терпения и внимательно следить за всеми переменными в зарождающемся уравнении Священного Синклита.
Еще немного — и он приведет свою страну к славе, которую она заслуживает.
Еще немного — и его имя навеки войдет во все летописи Четвероземья.
Еще немного — и это он станет грозой, которую будут бояться и обожествлять.
Человек в малиновом дублете нисколько в этом не сомневался.