Проклятые Благословением. Часть 1

— Думаешь, он существует на самом деле? — спросил у нее Альдан, не отрывая взгляда от картины. — Этот беловолосый узник?

— Не знаю, — честно ответила Шелиара. — Вполне возможно. Мне ведь зачем-то его показали? Если во всем этом нет никакого смысла, то я тогда вообще ничего не понимаю. Хотя… я и так ничего не понимаю.

— Ну, тут я полностью разделяю твои чувства. — После длинной паузы Альдан сказал: — Впрочем, кто из нас может похвастаться тем, что по-настоящему что-то понимает в этой жизни? Особенно когда речь касается чего-то… нематериального. — Альдан снова помолчал, беспорядочно скользя взглядом по комнате. Наконец, его глаза замерли. — Знаешь, — задумчиво произнес он, — говорят, что раньше были люди, которые понимали сны. Умели объяснять их значения, какими бы мудреными те ни были.

Шелиара покосилась на него со смесью непонимания и заинтересованности.

— О чем это ты?

— Я имею в виду Толкователей Аркан, — пояснил Альдан, и Шелиара изумленно открыла рот. — Только вот кого ни спроси, никто не знает о таких в наши дни… Видимо, они уже все вымерли.

— Вообще-то не все.

Альдан повернулся и вопросительно посмотрел на нее.

— Секундочку. А ты что имеешь в виду?

* * *

— Вы окончательно умом тронулись? — спросил Герцог, пристально посмотрев сначала на Альдана, потом на Шелиару. Иолая промолчала, поправляя пальцами белую астру в высокой прическе, но и в ее глазах читалось безмолвное «в своем ли вы уме».

Они вчетвером сидели в столовой комнате первого этажа особняка и вроде как ужинали; правда, к еде особо никто не притронулся. Что, в принципе, было вполне логично в свете случившихся событий.

— Нет, ну правда, — не унимался Герцог, буйно жестикулируя зажатыми в руках ножом и вилкой. — Как вам вообще такое в голову пришло?

Альдан решил взять инициативу на себя, несмотря на то, что говорить было по-прежнему тяжело. Да и не только говорить: любое его движение отдавалось вспышками боли по всему телу.

— Помнишь, я спросил у тебя днем, не знаешь ли ты…

— Толкователя Аркан. Ну и?

— Оказалось, что у Шелиары родной дед занимался этим почти всю сознательную жизнь. Была, правда, небольшая проблема: он редко бывает в здравом уме.

— Да уж, действительно, небольшая, — не удержался Герцог.

— …Но тогда я вспомнил кое-что из того, что читал на днях в Библиотеке. Уточнил у Шелиары и выяснил, что его приступы здравомыслия случаются примерно раз в четыре недели.

— И? — Похоже, Герцог не понимал, к чему он клонит.

— И я понял, что исследования в древних шаугримских монастырях не подвели меня.

Герцог и Иолая синхронно приподняли брови.

— Шаугримские исследователи выяснили, — пояснил Альдан, — что у некоторых людей, по тем или иным причинам страдающих от слабоумия, наблюдаются «просветления» в дни полнолуний. Из-за каких-то особых лунных энергий… не важно. Мы с Шелиарой выглянули за окно и убедились, что уже послезавтра луна будет почти полной. Ну а дальнейшие выводы напрашивались сами собой. В общем, путешествие в Танаан поможет решить сразу две проблемы. С временным пребыванием и объяснением ее кошмаров.

Герцог и Иолая переглянулись между собой.

— Это, мягко выражаясь, чересчур рискованная затея, — наконец высказала свое мнение Иолая. — И недешевая.

Альдан кивнул.

— Зато единственная, которая может решить хоть часть проблем. А насчет денег… Я отнес в Библиотеку «Военные Хроники Южных Земель», и Алабастиан вернул мне серебряный медальон, под залог которого я брал эту книгу. Если заложить его в ломбард…

— Даже не думай, — предостерег его Герцог, зловеще скрестив нож и вилку. — Я пообещал Шелиаре свое покровительство, и я не посмею нарушить данное слово. На всякий случай уточню: мне уже никак не отговорить вас от этого безумнейшего предприятия, да? Понял, понял. Ладно, рискну поверить на слово, что затеянная вами игра стоит свеч. Сделаю все, что в моих силах. — Герцог торжественно улыбнулся и, положив приборы на край стола, потер руки. — Готовьтесь, юные путники — этой ночью вам будет не до сна.

Глава 26

Девятьсот семьдесят восемь лет назад

Кэйрмар, старший телохранитель генерала-императора Норгаара, стоял рядом с его величеством на вершине Обзорного Холма и, в бессилии сцепив руки, наблюдал, как внизу, на бескрайних Мертвых Равнинах, объединенные армии Юга терпят сокрушительный крах.

Увы, сельвидийцы оказались куда более серьезным противником, чем они могли вообразить. Казалось, что двое с половиной суток битвы ничуть не измотали воинов пустынного Востока — все так же удерживали переправу в центре сельвидийские всадники, разделяя поле боя на два разрозненных фланга; все столь же яростно сражались в дальней части правого фланга копейщики Набут-тан-Ниба, раз за разом отбрасывая от Иссохшей реки отряды даньязских рыцарей; все так же неостановимо напирали на левом фланге сельвидийские пехотинцы, ведомые эмирами Азар-тан-Наром и Ган-тан-Сарром. С каждой минутой, проведенной на вершине Холма, Кэйрмару становилось все сложнее отрицать очевидное.

Что поражения не избежать.

И все же Кэйрмар не терял надежды. Впиваясь глазами в поле битвы, воин-телохранитель выискивал в нем малейшие признаки слабости в сельвидийских армиях. Пытался найти слабое звено в сжимающейся вокруг их армий железной цепи воинов султана. Он знал: надежда есть всегда. Быть может, на каком-то из флангов точным выстрелом удастся убить одного из эмиров, или стрелковые конные отряды выдвинутся слишком далеко вперед и гальтийскому полку меченосцев удастся окружить их…

Ну же!

Хоть одна зацепка, самая незначительная…

Однако ее не было. Несмотря на свою огромную численность (по различным сведениям, от ста семидесяти до двухсот сорока тысяч, и это не считая обозов), войско сельвидийцев действовало так слаженно, словно являлось единым живым организмом, в котором каждая часть тела взаимодействует с остальными. Сельвидийские военачальники не допускали ни единой оплошности. По крайней мере, такое складывалось впечатление.

Император Норгаар, не отрываясь от подзорной трубы, повернул голову налево, устремив взгляд к дальнему флангу. Кэйрмар присоединился к нему. Плотная завеса дыма, вызванная многочисленными пожарами в обозах, мешала обзору, но даже сквозь нее императорскому телохранителю было видно, как сотни и сотни солдат бросают серо-зеленые знамена и пытаются спастись бегством через весь этот хаос. Сопротивление гергельярцев окончательно развалилось. Теперь кирикийцы и триамнийцы останутся без прикрытия. А это значит, что конец стал еще ближе.

Еще неотвратимее.

— Гергельярцы. — В голосе генерал-императора звучала горечь. И презрение. — Ты только посмотри, Кэйр, как они удирают. Жалкие, трусливые дураки. Их же все равно перебьют, разве они этого не понимают…

Норгаар опустил трубу, тяжело вздохнул и покачал головой. Кэйрмар подметил, что вид у императора был удрученный. Даже в своих блистательных доспехах, покрытых золотой эмалью, белом плаще и крылатом короновидном шлеме генерал-император Норгаар больше не производил впечатления человека, воплощающего собой всю стойкость и праведную силу Объединенных Южных Армий.

— Где шаманы? — спросил император не то у Кэйрмара, не то у одного из стоящих позади младших телохранителей и адъютантов, не то сам у себя. — Где их обещанный ливень, что «обрушится, вопреки ясному небу, на головы врагов»? Куда делись шаугримские стрелки, что должны прикрывать даньязских рыцарей? Почему кирикийские князья до сих пор не могут объединиться и отбить отмели? — Император опустил голову и свободной рукой прикрыл лицо. Похоже, отчаяние завладело им целиком и полностью. — Тот жрец оказался прав: все это — наказание за наши грехи и грехи наших отцов… Нам не остановить джихад. Все кончено.