Проклятый Лекарь. Том 2

— С ней всё хорошо, — ответил я. — Опухоль локализовали, она маленькая, операбельная. Скоро назначим операцию. Прогноз самый благоприятный.

— Отлично! — Сомов поднялся из кресла. — Ну что ж, иди, ставь свой диагноз. Я займусь твоими пациентами пока. Не подведи меня, Пирогов. И помни — всё отделение, нет, вся больница сейчас смотрит на тебя. Никакого давления, конечно.

Я ушёл, а он остался один. Давления, конечно, никакого. Просто на кону моя репутация, деньги Фёдора, деньги Сомова и, что самое смешное, моя собственная ставка. Что ж, пора было выигрывать.

Когда я вернулся в диагностическое отделение, оно уже не было храмом тишины. У стен смотровой собралась небольшая, но представительная толпа. Я узнал заведующего хирургией Краснова, нашего Костика, даже пару седовласых профессоров из академии.

Видимо, новость о первой в истории «Белого Покрова» медицинской дуэли разлетелась по всем этажам, как вирус.

Решетов недовольно косился на незваных зрителей, но выгнать их не решался — слишком уж влиятельные персоны пришли посмотреть на представление.

— А вот и результаты биохимии! — торжественно, как глашатай на королевском турнире, объявил он, принимая планшет от подбежавшего лаборанта.

На большом настенном экране, подключенном к системе, высветились цифры. Я впился в них взглядом, и внутри что-то радостно ёкнуло.

Вот оно! Ключ. Доказательство.

НАТРИЙ — 118 ммоль/л (резко снижен).

КАЛИЙ — 6,8 ммоль/л (резко повышен).

Волконский просиял, как начищенный до блеска медный самовар. Он повернулся к собравшимся, как актёр, вышедший на поклон после удачной премьеры.

— Ну вот! Что я и говорил! — его голос звенел от триумфа. — Острая почечная недостаточность на фоне септического шока! Гиперкалиемия и гипонатриемия — это же классические, хрестоматийные признаки! Почки отказывают, отсюда и этот электролитный дисбаланс. Решетов, вы согласны?

Заведующий диагностическим отделением важно кивнул, поглаживая свою аккуратную бородку.

— Безусловно, Михаил. Картина полностью укладывается в сепсис с развитием полиорганной недостаточности. Необходимо немедленно начинать коррекцию электролитных нарушений, усилить антибактериальную терапию и, возможно, потребуется гемодиализ, — ответил он.

Я смотрел на те же самые цифры, но видел совершенно другую, гораздо более изящную и зловещую картину. Слишком уж правильным, почти идеальным был этот электролитный сдвиг.

Почки при сепсисе отказывают медленно, постепенно, а здесь — резкий, почти математически точный дисбаланс: натрий — вниз, калий — вверх. Это не следствие шока. Это его причина.

А эта странная, бронзовая пигментация кожи, которую они оба благополучно проигнорировали… Кусочки пазла встали на место с почти слышимым, приятным щелчком.

— Мне нужен ещё один анализ, — спокойно сказал я, прерывая их триумфальное обсуждение. — Последний. Уровень кортизола в крови. И тестостерона. Срочно.

Волконский расхохотался. Громко, демонстративно, на всю смотровую.

— Кортизол? Гормон стресса? Серьёзно, Пирогов? — он повернулся к зрителям. — Господа, пока мы тут пытаемся спасти жизнь пациентки, мой оппонент решил заняться фундаментальными академическими изысканиями! Может, ещё и гороскоп её составить? Или на картах Таро раскинуть?

Лёгкий смех прокатился по рядам зрителей. Я оставался абсолютно невозмутимым.

Решетов смотрел на меня со смесью недоумения и проснувшегося профессионального любопытства.

— Кортизол? Довольно… необычный выбор, — произнёс он. — Но правила есть правила — любые анализы по требованию участников. Сестра, срочный анализ на кортизол и тестостерон!

— Это пустая трата времени! — заявил Волконский. — Мы теряем драгоценные минуты! Пациентка умирает от септического шока! Я начинаю лечение немедленно! Сестра, готовьте капельницу с Норадреналином и подключайте наш самый мощный антибиотик резерва — меропенем!

— Начинайте, — я пожал плечами, отходя в сторону. — Посмотрим, что из этого выйдет.

Пусть суетится. Это даст нам немного времени. А я подожду анализ, который превратит его триумф в пепел и докажет, что он — не просто некомпетентный врач, а опасный для жизни пациентов идиот.

Пока Волконский суетился у пациентки, изображая бурную деятельность, а Решетов с видом мудрого наставника давал ему «ценные» указания, я проголодался.

Решил спуститься в столовую.

Анализ на кортизол будет готовиться не меньше пары часов. Пропускать обед из-за этого цирка было бы неразумно. Это тело, в отличие от моего прошлого, некромантского, требовало регулярного питания.

Да и нужно было сменить обстановку, чтобы спокойно обдумать финальный ход.

Я вошёл в столовую и сразу понял, что новости распространяются здесь быстрее, чем любая инфекция.

Варя и Оля сидели за столиком у окна и, увидев меня, отчаянно замахали руками, подзывая к себе. Судя по их возбуждённым, раскрасневшимся лицам, они были в курсе всех деталей представления, развернувшегося наверху.

— Свят! — Оля подвинулась, освобождая мне место. — Это правда, что ты…

— … что ты вызвал Волконского на медицинскую дуэль?! — перебила её Варя. — И что Решетов — судья?

— Не совсем, — я взял булочку с их подноса. — Это он вызвал меня. На дуэль с пистолетами. А я просто предложил более цивилизованный и интересный вариант. Но в целом — да, правда.

— Мы поставили на тебя! — выпалила Варя и тут же густо покраснела. — То есть… мы просто верим в твои профессиональные способности. Больше, чем в его.

— Обе поставили? — я усмехнулся. — Отлично. Можете уже присматривать себе новые туфли. Или что вы, девушки, там покупаете после внезапного обогащения.

— Ну… — Оля смущённо замялась, явно не ожидая такой самоуверенности. — Скажем так, мы пока планировали просто не умереть с голоду до следующей зарплаты. Но если ты выиграешь, то да, определённо будут туфли! И пир на весь мир!

Прекрасно. Теперь от моей победы зависела не только моя репутация и деньги Сомова, но ещё и гардероб двух моих коллег. Ответственность росла как снежный ком.

После обеда, оставив девушек обсуждать возможные исходы дуэли, я решил заглянуть в морг. Проведать, так сказать, моё основное рабочее место.