Проклятый меч

Год от Рождества Господа нашего тысяча двести шестьдесят второй начался для вашего покорного слуги Николо Джулиани очень удачно. Все, к чему я прикасался, превращалось в золото. А наивысшего успеха я добился с помощью компании, которую основал в самом начале этого года. Подобные недолговечные, высокорентабельные и вместе с тем чрезвычайно рискованные предприятия очень нравятся нам, венецианцам. В то время я оказался на мели, потратив почти все свои средства, полученные от прежних торговых сделок. Именно поэтому я готов был пойти на такой риск и сыграть по-крупному на деньги других людей. Моя репутация являлась практически безупречной, хотя некоторые считали меня удачливым игроком, полагающимся на случайное везение. Впрочем, для большинства это было отменное качество. Вскоре мне удалось убедить группу серебряных дел мастеров, занимавшихся торговлей в районе Мерсерии, что я уже арендовал двухсотпятидесятитонную галеру, на которой намерен переправить из Сирии в южную Германию большую партию хлопка для ткацких мануфактур. Я даже пообещал им продемонстрировать это судно под романтическим названием «Провиденца». Все, что от них требовалось, так это собрать нужное количество денег для закупки хлопка, а я бы обеспечил им довольно приличный доход за их капиталовложения. При этом я не стал упоминать небольшие трудности, связанные с неспокойным морем, совершенно дикими скалистыми берегами и нападениями пиратов. Не станете же вы отпугивать потенциальных инвесторов, которых уже поймали на их алчности, не правда ли? Они были у меня на крючке, и требовалось лишь вытащить этот улов. Как только я получил от них нужную сумму для закупки хлопка, мне оставалось лишь найти немного денег для аренды «Провиденцы».

Естественно, я соврал им. У меня не было никакой доли в аренде судна, когда я показывал его своим компаньонам. Однако я несколько дней пристально наблюдал за работой капитана и его команды, пока не убедился, что они ушли на обед в середине четвертого дня. Обед заказали горячий, а значит, была уверенность, что они не вернутся на судно по крайней мере часа три. Накануне мне даже пришлось сунуть одному из членов команды несколько монет, чтобы тот тайно показал мне судно и объяснил в деталях, как им управлять. Для пользы дела приходится врать, но если все пойдет так, как я надеялся, то эти несколько монет будут единственным моим вложением в сие торговое предприятие.

Как и предполагалось, шумная толпа инвесторов прибыла на причал ровно в полдень и остановилась у церкви Святого Заккарии. Я видел, как они раздували ноздри, словно втягивая в себя запах обещанной прибыли. Однако пока в воздухе витал лишь затхлый запах рыбы, исходивший от стоявшего по соседству с «Провиденцей» рыболовного судна. Как бы там ни было, я приветствовал их на палубе с великодушием восточного властелина, страстно жаждущего поразить воображение гостей великолепием своего дворца.

— Рад приветствовать вас, господин Сарацени, господин Луприо… — торжественно произнес я, крепко пожимая руку каждому из инвесторов и стараясь как следует запомнить их имена.

Мне очень хотелось создать у них ощущение, будто мы старые добрые друзья, которые вместе ступили на путь интересного и прибыльного приключения. В конце концов, все, так или иначе, основывается на взаимном доверни. Единственной проблемой для меня был плюгавенький косоглазый человек, который всегда, казалось, плелся где-то сзади. Почему я никак не мог запомнить его имя? Я пожал ему руку и уставился в бесцветные косые глаза, с подозрением вперившиеся в меня. Судорожно перебрав в памяти все их имена, я вдруг вспомнил. Его имя обрушилось на меня, как ведро холодной воды посреди базарной площади.

— И наконец последний, но не менее уважаемый господин Себенико. Добро пожаловать!

Тот пробормотал что-то в ответ и быстро выдернул свою холодную руку из моей ладони, успевшей вспотеть за эти мгновения. Отныне я знал, что мне придется присматривать за этим маэстро Себенико. По характеру его имени я предположил, что он происходит из семьи какого-то пирата из Далмации, и, вероятно, такой же скользкий, как морской угорь. После этого я обратился ко всем собравшимся и продемонстрировал им преимущества прекрасной галеры, на палубе которой мы находились.

— Посмотрите на эти прочные и надежные паруса, — сказал я, указывая на высокие мачты, с которых спускалась плотная паутина морских канатов. Правда, я не очень хорошо понимал, где именно находились эти паруса, но не раз слышал данное слово от членов команды, которая сейчас наслаждалась оплаченным мною обедом. И вовсю эксплуатировал свои скромные познания в области судостроения. — А эти крепительные планки являются самыми прочными из всех, что мне доводилось видеть.

Вскоре мои гости были настолько перегружены всякими подробностями, что у них не осталось никакого желания проверять мои знания морского дела и строения судна. Они просто ходили по палубе, молча кивали и выглядели вполне удовлетворенными увиденным. Даже въедливый господин Себенико, кажется, не собирался демонстрировать собственное невежество в этой области. Может быть, подумал в этот момент, что предки-пираты в гробу перевернутся от его глупых вопросов.

— А теперь давайте спустимся вниз и осмотрим трюм, — предложил я и пошел в нужном направлении.

Все это было несколько дней назад, и едва получив от них требуемую сумму, я сразу же перешел к поиску денег на аренду галеры. Для этого мне пришлось немало потрудиться с вдовой Верчелли и стариком ди Бетто. Вдову я быстро покорил своей лестью и небольшим флиртом, хотя по возрасту она могла быть моей бабушкой, а безобразным внешним видом напоминала моего домашнего пса. Но стоило мне галантно поцеловать ей руку, и она согласилась на все условия. Впрочем, Пьетро ди Бетто тоже не стал упираться и быстро принял мое предложение. Этот милый старик с тоской вспоминал старые добрые деньки, когда сам плавал на торговых галерах. Но сейчас он был слишком слаб, чтобы бороздить морские просторы, и уже ничего не соображал. По правде говоря, я чуть было не отказался от его денег, не желая огорчать симпатичного старика, но он настоял, чтобы я взял их. А я просто не мог отказать ему в последнем удовольствии. Кроме того, я никого не обманывал и не воровал у них деньги. Если все пойдет хорошо, мы все получим немалую прибыль от этого предприятия. Просто я ходил по тонкому льду, но это был вполне обычный риск для торговца, на треть финансирующего свое предприятие. Правда, мой личный финансовый риск практически сводился к нулю. Но беда заключалась в том, что, несмотря на щедрость вдовы и старика простака, мне все равно не хватало несколько тысяч. Поэтому я решил обратиться за помощью к Катерине.

После исключительно страстной и предельно изматывающей ночи любви она казалась печальной и даже слегка раздражалась от моих неуемных чувств. Обычно Катерина Дольфин после наших упражнений в постели выглядела покрасневшей от удовольствия и совершенно здоровой, но этим утром показалась мне бледной и болезненной. Я попытался шутками и смехом улучшить ее настроение.

— Что с тобой? Неужели ты уже не способна наслаждаться любовью? Может, тебе стоит поменьше пить вина, моя дорогая Катерина?

Она всегда старалась не отставать от меня и пила так же, как и я, но я слишком искушен в подобных делах, чтобы уступить какой-то женщине. Даже если этой женщиной была Катерина Дольфин — отпрыск одного из самых знатных аристократических родов Венеции. Если бы ее отец знал, что она связалась с простолюдином Джулиани — простым торговцем без гроша в кармане, — то в лучшем случае выгнал бы меня кнутом из Серениссимы, а в худшем — приказал убить в какой-нибудь темной аллее, а тело выбросить в лагуну. И тем не менее я не мог противиться этому волнующему чувству и отдавался ему со всей страстью, на какую только был способен. Катерина Дольфин была настоящей красавицей — черные волосы, карие глаза и редкого изящества фигура, прелести которой не могли скрыть даже тяжелые дорогие платья, украшенные золотым шитьем и вычурными кружевами. Поэтому я в очередной раз тайно заманил ее в постель и даже утром продолжал ласкать роскошные обнаженные груди, попутно подшучивая насчет ее чрезмерного увлечения вином. Но в этот раз у нее на уме было что-то более важное, и она практически не реагировала на мои слова.

— О, оставь эти шуточки, Николо!

Эти слова разозлили меня. Мое полное имя, а не просто Ник, она обычно использовала только когда была чем-то сильно расстроена. Я молча смотрел на нее, пока она не продолжила:

— Когда обедаешь со мной, заказывай что-нибудь повкуснее этого дешевого рейнского вина, от которого ты без ума. Может, именно оно и подействовало на меня. Если, конечно, не вонючая рыба. Одному Богу известно, чем они там питаются в этой грязной лагуне.

Я громко расхохотался.

— Не нужно быть Господом Богом, чтобы знать, какую дрянь ткацкие фабрики нашей республики спускают в воду лагуны, где кормятся ленивые рыбаки.

При этой мысли глаза Катерины сузились, а тонкая рука прикрыла рот. Она еще больше побледнела, а в глазах появилась мольба. Я подумал, не ждет ли она, что я сделаю ей предложение, и собирался уже сделать это, но вдруг вспомнил ураганный брак своих родителей и промолчал, хотя и был неравнодушен к Катерине. Тогда я не мог связывать себя подобными обязательствами, а потом благоприятный момент был утрачен. Вместо этого я предложил ей совсем другое, касающееся моей торговой авантюры. Она разочарованно хмыкнула: