Проклятый меч

Переход по плавучему мосту в районе Риальто представлял собой определенный риск — стражники дожа охраняли все мосты и могли меня задержать. К счастью, в этот момент какой-то торговец ожесточенно спорил со стражником насчет платы за переход по мосту, и я решил этим воспользоваться. Проходя мимо стражника, я надвинул на глаза капюшон и стал истово креститься, что окончательно ввело его в заблуждение. Он бесплатно пропустил меня, вероятно, надеясь получить двойную цену с незадачливого торговца. Оказавшись на другой стороне, я старался избегать шумных улиц, отдавая предпочтение безлюдным аллеям, садам и огородам. Мне даже пришлось пройти по грязному свинарнику, где в луже копошились несколько свиней. Увы, в Венеции далеко не все районы отличались элегантной архитектурой и изысканным стилем жизни.

Выбравшись наконец из свинарника, я вытер ноги о торчащие из канала бревна, оставив на них куски навоза, и зашагал к дому ди Бетто. Он стоял напротив церкви Святого Панталона, внутри которой наблюдалось необычное для такого времени оживление. На улице уже стемнело, и в церкви мерцало множество свечей, отбрасывая тусклые тени на вытоптанное прихожанами церковное подворье. Еще больше меня удивили открытые настежь двери дома ди Бетто. Для Венеции это недопустимое легкомыслие, поскольку, вернувшись домой, можно было недосчитаться многих ценных вещей. Все эти странные обстоятельства заставили меня держаться крайне осторожно, и я заглянул в открытую дверь, чтобы посмотреть, что там происходит. У подножия винтовой лестницы плакала служанка. Я отпрянул, но она успела меня заметить.

— О, святой отец, вы пришли на похороны? Служба проходит в церкви Святого Панталона напротив нашего дома. Ваше присутствие будет хорошим утешением для нашего хозяина, хотя, по правде говоря, он вряд ли понимает, что происходит…

Я подошел и положил руку на ее плечо, надеясь в душе, что именно таким должен быть жест отцовского сочувствия и скорби. Кроме того, я поспешил выразить соболезнование по поводу безвременной кончины старика ди Бетто, а про себя выругался насчет очередного невезения. Со смертью старика все мои попытки допросить его сына могут оказаться тщетными. А служанка тем временем продолжала горестно причитать по поводу случившейся трагедии.

— Да, святой отец, это так жестоко, когда сын уходит на небеса раньше своих родителей.

— Сын?..

— Да, святой отец, кто мог подумать, что наш маленький Лоренцо покинет нас так рано?

Я быстро осенил служанку крестным знамением и поспешил через улицу в церковь Святого Панталона. Множество свечей все еще отбрасывали смутные тени на стены и ниши церкви, слабо освещая группу людей, сидящих перед алтарем в позе невыразимой скорби по усопшему. А перед ними на высоком столе стоял траурно украшенный гроб, открытый для последней церемонии прощания. Я испытал внезапное желание подбежать к гробу и посмотреть на покойника, но все же сдержал свой порыв и медленно засеменил по гладкому полу к алтарю. Но вскоре незаметно для себя ускорил шаг, вызвав недоуменные взгляды присутствующих. Перед гробом я набрал побольше воздуха и бросил быстрый взгляд на мертвенно-бледное лицо покойника.

— Проклятие!

Это действительно был не старик, которого я хорошо знал, а его сын Лоренцо ди Бетто. Тот самый Лоренцо, который обвинил меня в убийстве, и это обстоятельство было самым худшим для меня в данный момент. Теперь я не смогу получить от него нужные доказательства своей невиновности и вряд ли когда-нибудь узнаю, кто стоял за этим убийством.

— Отец? Почему вы наложили на него проклятие?

Это был дрожащий голос старика ди Бетто. Бедный бастард повредился умом еще в свои лучшие времена, и сейчас было не время бросать тень на жизнь его единственного сына. Я склонил голову, чтобы он не узнал меня, и заговорил низким голосом с нарочито подчеркнутым падуанским акцентом:

— Я проклял человека, повинного в смерти вашего сына. Ведь он был убит, насколько я могу судить?

В этот момент от группы отделился грузный мужчина с редкими седеющими волосами, подхватил меня под руку и потащил в сторону. Отец Лоренцо остался стоять у гроба с открытым ртом, из уголков которого на длинную мантию стекала слюна, а в глазах застыло полное непонимание происходящего.

— Я Карло ди Бетто, — представился грузный человек. — Дядя Лоренцо. Давайте отойдем в сторону. Будет лучше, если мой старший брат ничего не услышит.

Мы пошли в глубь церкви к нефу, и я вдруг почувствовал, что в отличие от первых минут пребывания здесь мои шаги стали твердыми и уверенными. В конце концов, мне теперь некуда спешить. Карло ди Бетто глубоко вдохнул и стал неторопливо объяснять, что случилось с его племянником, поскольку больше никто из родственников не мог этого сделать.

— Насколько я знаю, пару дней назад Лоренцо получил какую-то записку, приведшую его в крайнее замешательство. Но о ее содержании он никому не сказал ни слова. И даже сейчас мы не смогли обнаружить ее в его комнате. Однако можно предположить, что в ней содержалось требование прийти на встречу, так как поздно вечером он вышел из дома совершенно один и куда-то отправился. Поскольку на следующее утро его постель оставалась неразобранной, мы предположили, что домой он больше не возвращался. А вчера около полудня на соломенном тюфяке к дому моего брата привезли его тело. Он был задушен, а потом зарезан длинным кинжалом. Похоже, человек, который это сделал, хотел быть уверенным, что он мертв.

— Кому-нибудь известно, кто этот злодей?

Мужчина горестно засмеялся:

— Это и так очевидно. Если бы Лоренцо не стал случайным свидетелем убийства Доменико Лазари, он был бы жив. И если бы мой брат не потратил деньги на эту глупую торговую сделку, то Лоренцо тоже был бы жив. Нет, святой отец, для меня имя его убийцы совершенно очевидно.

Я инстинктивно прикрыл лицо краем одежды, теряясь в догадках, что будет дальше.

— Моего племянника убил тот самый человек, который обманул отца Лоренцо. Тот самый человек, который поощрял преступные замыслы Лазари, а потом убил его. Этого человека зовут Николо Джулиани.

С этими словами ди Бетто повернулся и вошел в церковь, оставив меня на ступеньках крыльца, выходившего на безлюдную площадь. Дверь дома ди Бетто все еще была распахнута настежь, и я видел, что за ней по-прежнему царит темнота, пустота и печаль. Такая же примерно пустота воцарилась и в моей душе. Последняя надежда отыскать истинного убийцу растаяла, как догорающая свеча.

Пребывая в полной растерянности относительно того, что делать дальше, я медленно побрел по улице, стараясь держаться в тени, чтобы кто-нибудь ненароком не узнал меня. И мои опасения были далеко не напрасны, поскольку именно в это время из церкви Святого Панталона вынырнула до боли знакомая фигура с рыбьим лицом — Паскуале Вальер. Я даже представить себе не мог, что он был знаком с Лоренцо ди Бетто или с кем-нибудь из его многочисленного торгового семейства. Разумеется, мне стало очень интересно, почему он пришел сюда. Может быть, всему виной слабый свет луны, окрасивший окрестности в холодные серебристые тона, но я мог поклясться, что его лицо выглядело слишком бледным и как будто каменным. Да и во всех движениях сквозило нечто загадочно-мистическое. Я боялся быть узнанным, хотя и прятался в тени, закрыв лицо полами длинной одежды францисканского монаха.

Проходя мимо меня, он пробормотал что-то насчет благословения, а я низко наклонил голову, чтобы он не видел моего лица, и торопливо перекрестил его. Он пересек площадь и направился к каналу, но потом сообразил, что идет в противоположном направлении от дома своего отца. Подчиняясь минутному озарению, я решил последовать за ним. Тем более что другого плана действий у меня все равно не было.

Когда мы проходили мимо здания францисканского братства, он с тревогой обернулся и посмотрел на меня. Поэтому я вынужден был свернуть к ступенькам еще не достроенного здания и пройти через арку. Сделав несколько шагов, я возвратился и выглянул из-за грубо отделанной колонны, успев заметить, что Вальер подошел к дверям одного из самых красивых дворцов, парадный вход которого выходил на Большой канал. Решив, что сейчас мой францисканский наряд неуместен, я сбросил с себя монашеское одеяние, швырнул его на кучу камней, но все же продвигался в тени, чтобы не привлекать внимания. Приблизившись к дворцу, я попытался выяснить, в чью дверь он постучал, и, узнав это, долго не мог оправиться от шока.

Я привык видеть этот дворец со стороны канала, но когда дверь отворилась и я услышал знакомый тягучий акцент, до меня наконец дошло, что Вальер вошел в палаццо Дольфин. В моем воспаленном мозгу сразу же завертелись сотни вопросов, на которые я не мог дать ответа. Неужели Катерина и ее семейство уже вернулись в город втайне от меня? А может быть, они вообще никуда не уезжали? Но если это не так, то какие дела могут быть у Вальера с одинокой служанкой, оставленной здесь для присмотра за домом?