Проклятый металл

Воспользовавшись ситуацией, я подошел к стоявшему на коленях экзорцисту, который выводил на тщательно отдраенных досках палубы пентакль. Выводил он его порошком, напоминавшим обыкновенную муку, вот только, в отличие от муки, просачивавшаяся сквозь пальцы изгоняющего белая пыль отвесно падала вниз и намертво прилипала к дереву.

– В команде пять дюжин человек, – тихонько произнес кто-то у меня за спиной, – насколько реально, что среди них окажется бесноватый?

– Учитывая цель нашего путешествия, – обернулся я к бесшумно подошедшему шефу дворцовой охраны, – бесноватым может оказаться каждый второй.

– Лучше перебдеть, чем недобдеть? – усмехнулся Луринга, сменивший серый сюртук на темно-синий камзол. – Узнаю тайную службу…

– Так и есть, господин граф, – улыбнулся в ответ я, как бы невзначай приглядываясь к собеседнику.

Молодой, приятной наружности, лицо открытое и честное. Глаза голубые. Волосы светлые, усы и вовсе выгорели на солнце до белизны. Ростом с меня, но в плечах даже шире. И вместо дурацкой церемониальной сабли на поясе в потертых ножнах прямой меч с чашеобразной гардой.

– Рауль, просто Рауль, – хлопнул меня по плечу граф. – К чему пустые формальности? Себастьян Март, если не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь, – кивнул я, приметив на пальце не придающего значения формальностям Рауля золотой графский перстень с родовым гербом. Ну-ну…

– Так вот, Себастьян, – указал шеф дворцовой охраны на экзорциста, – если в команду затесался бесноватый, получится ли его обнаружить?

– Все зависит от навыков того, кто будет этим заниматься, – пожал я плечами.

– Бернар – один из самых опытных экзорцистов ордена Изгоняющих, – подошел к нам Чесмарци, который наконец оставил в покое отправившегося проверять ход погрузки провианта капитан-лейтенанта.

– Тогда опасаться нечего, если только…

– Если только что? – тут же зацепился за недосказанность фразы Рауль.

– Если только на борту не окажется марионетки.

– Но вероятность этого настолько мала, что может не приниматься в расчет вовсе, – самодовольно заявил Виль.

– Именно, – согласился с ним я.

Раздалась трель боцманской дудки, команда начала потихоньку выстраиваться на палубе. К ним присоединились отправляющиеся в плавание пехотинцы, и Бернар поднялся с колен.

– Все собрались? – огляделся по сторонам Виль Чесмарци. – Господин Шилоне?

– Да, можно начинать, – заложил руки за спину заметно нервничавший капитан-лейтенант, который в своем василькового цвета мундире с темно-зелеными обшлагами и зеленой же треуголке выглядел сущим мальчишкой. Другой бы в таком наряде бывалым моряком смотрелся, а этот воробей воробьем. Кто-то подсуетился и решил любимого племянника наверх через пару чинов протолкнуть?

Приставы надзорной коллегии начали перекличку, внимательно сверяя внешность каждого моряка с полученным от флотских контрразведчиков описанием, а экзорцист принялся разжигать стоявшие в вершинах лучей пентакля свечи. Как ни странно, несмотря на легкий ветерок, зеленоватые огоньки горели, ничуть не трепыхаясь. По палубе тут же начал распространяться запах благовоний, кто-то закашлялся.

– Ну, сейчас начнется… – выдохнул сквозь сжатые зубы Виль Чесмарци и стиснул кулаки. Волнуется? Да оно и не мудрено. Если на борту окажется бесноватый, то это не только Пратта недочет, это недочет, по большому счету, всей надзорной коллегии.

Внимательно разглядывая напряженные лица моряков, я даже не сразу обратил внимание на затянувшего какую-то заунывную молитву Бернара. Но вскоре голос экзорциста сорвался на крик, свечи разом погасли, а выведенные мукой лучи пентакля посерели.

Меня будто кулаком в грудь саданули, из глаз потекли слезы, а заточенные в глубине души бесы завопили от ужаса, не желая отправляться обратно в до одури пугавшую их пустоту. В последний момент я закрылся от взметнувшегося к верхушкам мачт невидимого пламени. Закрылся сам – и прикрыл бесов. Брат Бернар и в самом деле оказался хорош – объявший корабль призрачный огонь в один миг сжег и развеял в прах малейшие крупицы скверны.

Вот только… вот только прокрадись на борт не простой бесноватый, а марионетка, это исчадие пустоты сейчас стоит и нагло пялится на взмокшего от напряжения экзорциста. Пусть лишенное всей своей потусторонней силы, но тем не менее не отправленное обратно в пустоту. А значит, надо держать ухо востро и не светить способности на публике. Рыжий пройдоха зря советовать не станет: если не хочу однажды оказаться с перерезанным горлом, придется соблюдать осторожность…

– Все в порядке? – потряс меня за плечо Рауль Луринга.

– Да.

– Не заметили ничего необычного?

– Нет, – мотнул головой я. – Брат Бернар все сделал правильно…

– А я что говорил? – самодовольно заявил смахнувший выступившую из уголка глаза слезинку Виль Чесмарци и отвернулся к капитан-лейтенанту: – Отплываем с вечерним отливом?

– Да, к отливу все будет готово, – пожевал губу задумавшийся парень. – Господа, если желаете сойти на берег, я распоряжусь насчет шлюпки…

– Может быть, позже, – покачал головой граф Луринга и жестом пригласил отойти в сторону Виля Чесмарци.

А вот я за предложение капитан-лейтенанта не преминул ухватиться:

– Буду премного благодарен…

– Не опаздывайте, – предупредил меня Чесмарци.

– Постараюсь, – только и улыбнулся я в ответ.

Последние годы «Ломаной маркой», средней паршивости кабаком в припортовом районе, через подставных лиц владел Вик Рея – не последний деятель преступного сообщества столицы. И то ли покровительство известного жулика было тому причиной, то ли ставшая притчей во языцех бесцеремонность вышибал, но драки в этом заведении случались даже реже, чем на дворцовой площади.

– Жди здесь, – велел я сунувшемуся было за мной из кареты подручному Малькольма Паре и внимательно огляделся по сторонам.

Да нет, ничего необычного. Все как всегда.

Клянчат мелочь на перекрестке непременные попрошайки. Суетится народ на блошином рынке, куда вертевшаяся в порту пацанва тащила на продажу когда заработанную честным трудом, а когда и уворованную рыбу. Приглядывает за всем этим безобразием парочка пузатых стражников. Еще какой-то похожий на проповедника тип несет непонятную чушь о величии леса, но его разглагольствования явно не находят отклика в сердцах добропорядочных горожан. Какой лес, какие деревья? Тут рыба опять подорожала…

Спустившись по лестнице, над которой висела давно облезшая вывеска «Ломаной марки», я распахнул обитую железными полосами дверь и заглянул внутрь. Темно. И народу никого. Слишком рано для завсегдатаев? Или еще не открылись?

– Проходи давай, – невероятно вежливо для местного вышибалы предложил прислонившийся к стене парень, от нечего делать подкидывавший в воздух и ловивший за другой конец дубинку. – Стол в углу.

Стол в углу. В углу темно. За столом – один человек.

Это я вижу. Не вижу только, кто именно меня дожидается.