Проклятый металл

– Устав – это хорошо, – скривился граф Луринга, – но, если вы немедленно не начнете делать то, что вам говорят, остаток плавания проведете под арестом. А по возвращении отправитесь прямиком под трибунал. Уж это я вам обещаю!

– Да я не спорю, – мигом растерял всю свою спесь капитан-лейтенант. – Я сейчас же распоряжусь…

– И не надо шуметь, – предупредил его Чесмарци. – Никаких дудок – любой шум прекрасно разойдется над водой. А мы ведь не хотим дать знать, что осведомлены о преследовании?

– Нет, разумеется, нет…

Решивший больше не строить из себя морского волка парнишка отдал необходимые распоряжения, и тут же на корабле закипела работа. Моряки расчехляли баллисты, снаряжали стрелометы, осторожно перетаскивали из крюйт-камеры керамические шары с горючей смесью, взводили арбалеты и натягивали сети. Куда-то прошмыгнула немногочисленная, но вооруженная до зубов абордажная команда; корабль незаметно начал менять курс, поворачиваясь к неведомому преследователю левым бортом.

– Приближается? – уточнил у кругами вышагивавшего по палубе экзорциста Рауль Луринга.

– Да, уже совсем рядом…

– Не расходиться, – шикнул на пехотинцев граф и обернулся ко мне: – Себастьян, вы что думаете?

– Уже ничего, – указал я на медленно проступающие из тумана очертания преследовавшего нас корабля. – Чего тут думать-то?

Сначала, рассекая затянувшую море молочную пелену, показался бушприт, потом как-то разом проявилась фок-мачта с опущенными парусами, а мигом позже из тумана выплеснулось знамя в черно-зеленую клетку – флаг военных моряков Драгарна.

– И что? – нерешительно повернулся к графу капитан-лейтенант.

На преследовавшей нас бригантине загудели боцманские дудки, началась суета, но отвернуть от ощерившегося изготовленными к стрельбе баллистами борта драгарнцы никак не успевали.

– Давай! – скомандовал Рауль, и судорожно сглотнувший капитан-лейтенант махнул рукой. Стать причиной очередной войны с закатным соседом паренек желал меньше всего, но и под трибунал отправляться ему не хотелось совершенно точно.

Сержант от баллист рявкнул приказ и тут же в бригантину полетели пять заполненных горючей смесью шаров с тлеющими огоньками фитилей. Залп оказался удачным. Два заряда угодили в борт, еще один в фок-мачту, и на корабле моментально вспыхнул пожар. Сиганула в воду объятая пламенем фигура, далеко разнеслись над спокойной водой крики и проклятия.

– Заряжай!

– Уходим, – решил не искушать судьбу граф Луринга.

Нарваться на ответный залп в морском бою проще простого, так к чему рисковать? Все одно продолжить преследование в ближайшее время бригантина точно не сумеет. Если сумеет вообще. Пожар на чужом судне разгорался все сильнее, и даже через сгустившийся туман мы еще какое-то время наблюдали за тусклыми сполохами разбушевавшегося пламени.

– Войны начинались и по меньшему поводу, – задумчиво обронил стоявший рядом с графом Виль Чесмарци.

– Переживу, – отмахнулся от него Луринга. – Не верю я, что эта встреча была случайной. Они просто рассчитывали нагнать нас ночью.

– Но как это возможно? – удивился капитан-лейтенант. – В таком-то тумане?

– Кто-то посылал им сигнал, – заявил экзорцист и задумался: – Каким-то образом между кораблями протянулась скверна…

– Предателя надо найти, – нахмурился граф.

– Именно этим я и займусь, – кивнул Бернар. – Не думаю, что сделать это окажется очень уж сложно.

– Завтра с утра снова прошерстим команду, – распорядился Виль Чесмарци. – Вы слышали, господин Шилоне?

– Слышал, – без энтузиазма откликнулся капитан-лейтенант, которому совершенно не хотелось будоражить непонятными приказами матросов. – Как прикажете.

– И удвойте количество вахтенных, – поежился Рауль, разглядывая туман, окруживший корабль непроницаемым пологом. – Пусть будут настороже. При необходимости привлекайте моих людей.

– Справимся. – И, прикоснувшись к треуголке кончиками пальцев, капитан-лейтенант отправился отдавать необходимые распоряжения.

В этот вечер я запирал дверь каюты с особым старанием. Проверил, задвинут ли засов, потуже затянул узел удерживавшего его на месте шнурка и даже не поленился загнать в щель подходящий по размерам клин.

– Уверен, что это необходимо? – с усмешкой глянул на меня Бернар.

– Нет. – Я положил на пол рядом с койкой палаш и кинжал. – Но лучше подстраховаться. Сам же говоришь, кто-то подавал тому кораблю сигнал.

– Бесноватый сюда и близко не подойдет, – покачал головой брат-экзорцист. – Даже не беспокойся.

– А чего беспокоиться? Не надо беспокоиться, надо спать ложиться.

Я задул светильник, залез под одеяло и говорить, что никакой бесноватый не смог бы пережить ритуал изгнания, проведенный перед отплытием, не стал. Можно подумать, Бернар сам этого не понимает…

Проснулся я посреди ночи. Пару мгновений пытался сообразить, что стряслось, а потом вновь услышал непонятный крик. Следом из-за двери донесся лязг железа, и с меня мигом слетели последние остатки сна.

Что-то стряслось. Что-то нехорошее.

Абордаж?

Соскочив с койки, я обулся, натянул холодное железо кольчужной безрукавки и растолкал экзорциста:

– Дверь запри и никому не открывай.

Сам с обнаженным палашом в руке выскочил в темный коридор. И пусть в тесном помещении орудовать длинным клинком не шибко удобно, тяжесть оружия придала уверенность – попытка отбиться от драгарнских абордажников одним ножом чревата быстрой и бесславной кончиной. А так есть хоть какой-то шанс прорваться к своим…

Вот только на абордаж происходящее походило меньше всего. Никакой суеты, никаких криков. Не стучат по палубе каблуки тяжелых башмаков, не надрываются боцманские трубки. И даже лязг оружия стих, и теперь слышался лишь вой раненого человека.

Что происходит?!

Немного поплутав во тьме, я выскочил к каюте, которую занимали Рауль Луринга и Виль Чесмарци, растолкал столпившихся в коридоре пехотинцев и заглянул внутрь.

– Все в порядке, – успокоил меня граф, которому судовой врач перебинтовывал длинный порез на предплечье. Тут же стояли показавшиеся в неровных отблесках светильника бледными словно мел Чесмарци и капитан-лейтенант.

Но в порядке все не было. Совершенно. На залитых кровью досках пола валялись два зарубленных пехотинца. Еще через одного я переступил, когда протискивался к двери. И тут же – караулившие каюту матросы. Одному без затей располосовали горло, второму по самую рукоять всадили меж ребер армейский нож. Ранение, без всякого сомнения, было смертельным; судовой врач даже не стал тратить на бедолагу время и сразу занялся графом.

– Они сказали, что пришли сменить караульных, – стиснув кулаки, рассказал капитан-лейтенант. – Но с ними не было боцмана, и парни заподозрили неладное.