Прокурор республики

Он сыпал вопросы, лучезарно улыбаясь, и явно не имел ни малейшего намерения отпускать его.

– Извините, капитан... Я спешу...

– Бог мой, в нашей дыре можно еще, оказывается, куда-то спешить!.. Позвольте, я вас провожу. Такая честь...

Встретить бы хоть нескольких большевиков, только этот капитан его бы видел!.. Иначе не оторваться. Если затеять на улице скандал, случайные прохожие скорее всего поддержат капитана: как-никак старший по званию. Откуда им знать, что происходит? И не все же сочувствуют большевикам.

Надо было выиграть время.

– Проводите меня, пожалуйста, на телеграф, капитан. Мне надо срочно связаться с ВЦИКом.

– Охотно...

Навстречу шли трое офицеров - два поручика и один подпоручик.

– Господа!
– крикнул капитан.
– Помогите разоружить изменника.
– И выхватил из кобуры пистолет.

Подпоручик услужливо подбежал, стал шарить по карманам.

– Это ложь! Я не изменник, а член Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Крыленко. Вы ответите за самоуправство.

Капитан ткнул ему в спину дуло пистолета.

– Ответственность беру на себя. Есть приказ об аресте.

...В его "деле" лежал документ - всего несколько строчек, но они решали его судьбу: "Если поводов у гражданской судебной власти не будет, то содержать под стражей прапорщика Крыленко по моему личному приказу. Министр-председатель А. Керенский".

Поводов у "гражданской власти" не было, но в тюрьму его все-таки упекли: министр-председатель испытывал страх перед прапорщиком.

Военная тюрьма "Кресты" была издавна известна суровым режимом и высокими стенами. Но и оттуда, из-за высоких стен, дошла на волю весть о том, что Крыленко не смирился, что он объединил вокруг себя арестованных большевиков и что все они потребовали немедленного освобождения, угрожая в противном случае принять ответные меры.

Узнав об этом, армейские большевики опубликовали в газете "Рабочий путь" приветствие "арестанту"

Крыленко: "Насилие, совершенное над Вами врагами революции и врагами нашей партии, не изгладило из памяти... Вашего имени, которое по-прежнему остается для нас символом революционной чести и революционной отваги. Конференция просит у Вас разрешения выставить в нашем кандидатском списке в Учредительное собрание Ваше имя, которое будет его украшать".

После сотен резолюций протеста, после голодовки, объявленной офицерами-большевиками, заточенными в тюрьму, откуда-то "сверху" пришел лаконичный приказ: "Прапорщика Крыленко из-под стражи освободить".

Приветствие "арестанту" оказалось все же сильнее приказа премьера.

До штурма Зимнего оставался один месяц...

ШТУРМ

Открытие съезда Советов Северной области было назначено на три часа дня, но еще утром все большевистские делегаты собрались в одной из комнат третьего этажа, чтобы выслушать и обсудить важнейшее сообщение: накануне ЦК принял предложение Ленина о вооруженном восстании.

Крыленко только что вернулся с Западного фронта - привез хорошие вести.

– На Минский гарнизон можно рассчитывать.

В случае необходимости разоружит части, которые двинутся в поддержку контрреволюции.

– Значит, Питеру поможет?
– голос делегата из Выборга.

– Выделит корпус, - подтвердил Крыленко.

– А флот?

Поднялся Дыбенко, красавец, моряк-богатырь, с черной как смоль бородой.

– Балтийский флот безоговорочно поддержит революцию...

– Товарищи, идемте в зал. Пора наконец начинать.

...Антонов-Овсеенко, секретарь Петроградского Военно-революционного комитета, тряхнув прядью длинных, густых, с легкой проседью волос и поправляя старомодные очки, никак не мог успокоить возбужденный, уставший ждать зал.

– Товарищи!
– Его голос донесся до самых дальних уголков переполненного зала.
– По поручению Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета и от имени Центрального Комитета Российской социал-демократической рабочей партии большевиков объявляю съезд Советов Северной области открытым. Предлагаю избрать председателем съезда товарища Николая Крыленко.

Зал ответил бурей оваций. Крыленко подождал, пока стихнут аплодисменты, начал сразу по существу.

В словах его была тревога и боль. И несокрушимая уверенность в скорой победе.

– Нельзя обойти молчанием трагизм переживаемого нами момента. Если подвести итоги семи месяцев революции, то они будут весьма неутешительны.

Не успела разлететься в прах под ударами восставшего народа прогнившая царская власть, как мы снова стоим перед безответственной властью, присвоившей себе плоды народной революции. Несмотря на то, что новые властители пользуются старыми приемами усмирения, применяя против своих противников тюрьмы и пули, помешать движению народных масс им не удастся.

– Даешь мир!
– раздался возглас из зала.

– Да, товарищи, - подхватил Крыленко под овации делегатов и гостей, мы требуем мира. Наступил критический момент, революционный пролетариат ждет, что мы исполним свой долг перед революцией и страной. Можно не сомневаться, что мы не обманем его надежд!

"Даешь мир!", "Долой Временное правительство!" - эти лозунги звучали непрерывно под сводами Смольного. И потом, после съезда, - на гигантском митинге в цирке "Модерн", ставшем в эти бурные октябрьские дни семнадцатого года ареной небывалых по своему размаху и силе народных манифестаций.

"Не пощадим жизни для торжества революции" - так закончил свою речь на митинге Николай Крыленко, и это звучало как клятва, как присяга, которую повторил вслед за ним заполненный до отказа огромный зал.

Дзержинский отвел его в сторону:

– Ты окраины хорошо знаешь? Лесновский район найдешь? Прекрасно! Тогда запомни адрес... Сегодня, в десять вечера...

– Ильич будет?

– Лишний вопрос, - засмеялся Дзержинский.
– Конспирация у тебя явно хромает.

Неужели он снова увидит Ленина? Вот уже три с половиной месяца Ильич скрывался, и мало кто знал его адрес. Теперь, когда вооруженное восстание стало вопросом дней, он вернулся в Петроград, но Крыленко, выйдя из тюрьмы, еще ни разу не встретился с вождем партии.

– Ты увидишь двухэтажную дачу... Кругом грязь, рытвины, ухабы. Так что смотри в оба. Хотя вряд ли ты что-нибудь увидишь. Темнота там - хоть глаз выколи.

...Споткнувшись лишь однажды и оцарапав руку о некстати вынырнувший из темноты дощатый забор, Крыленко вышел прямо к цели. Двухэтажный деревянный дом чернел в глубине палисадника. Ни одно окно не светилось. А вдруг ошибка? Крыленко стал искать табличку на двери. Так и есть: фрау Бертлинг. Это жена директора компании "Зингер", выпускавшей известные всей России швейные машины. На время войны она предпочла уехать к себе домой. Теперь, пожалуй, уже не вернется.