Промежуточная станция

К Марии беззвучно подошел официант и чуть ли не шепотом спросил, что она желает заказать. Она дала ему понять, что хочет немного подумать, и официант с каменным лицом удалился. К остановке подъехал автобус. Конечная станция. Двери открылись, и толпа пассажиров высыпала на тротуар. Там, за звуконепроницаемыми стеклами, все движения и жесты казались странной марионеточной дерготней. Часть толпы направилась вдоль по улице, мимо входа в ресторан, и Мария перевела взгляд на лестницу. Прибытие набитого людьми автобуса давало прекрасную возможность подойти незамеченным, но прошло уже пять минут, а Роланд все не показывался, и Мария продолжала наблюдать за улицей. Два таксомотора одновременно подъехали к стоянке, находившейся у пересечения улицы Нации и улицы Республики. Там улица Нации раздваивалась, образуя подобие буквы У. Переход людей к трамвайной остановке на той стороне регулировался светофором. Красный. Потом зеленый. Еще один автобус прибыл на конечную станцию. Час пик, отметила про себя Мария и вдруг поняла: вот-вот придет Роланд. Тот мужчина, за которым она наблюдала, был не Роланд, просто напоминал его манерой двигаться.

Официант подошел еще раз и принес журналы и стакан воды. Джон незаметно махнул ей рукой, чтоб не грустила. Он сидел в одной из ниш, которую следовало выбрать Марии, и поглядывал то на бокал, то на нижнюю часть лестницы.

Они ждали уже не менее получаса, и, возможно, придется прождать еще столько же. Мария заказала кофе и тут же расплатилась. Место было выбрано удачно. Если начнется преследование, можно воспользоваться автобусом, такси, трамваем или просто раствориться в толпе пешеходов, одиночному преследователю пришлось бы туго. Да и если ожидание затянется, здесь можно посидеть без помех. Но с другой стороны, достоинства этого места являлись его же недостатками. Тут можно видеть других и в то же время сознавать свое полное одиночество. Мария листала журналы, пыталась представить себе, что именно ей надо сказать Роланду, если он и в самом деле придет. Она пыталась это сделать еще дома, долгими днями и ночами с того момента, как получила от него весточку. Мария намеревалась заставить его говорить, а самой при этом молчать, но все было бессмыслицей. Она знала, что не выдержит этого: увидеть его и ничего не сказать, — но все еще не знала, о чем может с ним говорить. О детях? О том, что они выросли? Дети имеют свойство расти, просто не всегда это замечаешь. И потом это настолько в порядке вещей, что, кажется, больше ничего и произойти-то не может. Попытка наладить совместную жизнь, да только нет у них больше совместной жизни. Раньше, еще до того, как пришло письмо, она все время собиралась очень серьезно поговорить с ним, спросить, почему он ушел? Целые недели не давал ей покоя этот магический вопрос. Вероятно, нельзя дать ответ, когда кто-либо уходит: или же существуют сотни тысяч ответов, да вот минута, которую гонят прочь, одна-единственная. О чем он думает теперь, на пути к ней? Марии казалось постыдным ждать его здесь, ничего не зная и смирившись с потерей всего на свете. Подвал в служебном здании. Часы, которые она провела там. Все — обман: общие воспоминания, гармония физической близости, старые сны, а вот там, в подвале, все делалось открыто и до пошлости просто.

Она старалась сидеть спокойно, но это было выше человеческих сил, — сидеть спокойно в этом месте и ждать. Никогда еще никому не доверялась она безоглядно, кроме Роланда. Даже Терезе. Ни разу в жизни. Только Роланду. Он был единственным человеком на свете, с кем она не чувствовала себя одинокой и униженной. Ей казалось само собой разумеющимся то, что он о ней знает все. Но она о нем не знала ничего. Теперь она ждет чужого человека. Чужого, которого знала когда-то. А бывший знакомый еще хуже случайного встречного, расставаясь с которым знаешь, что больше никогда и не вспомнишь о нем. Наверное, можно жить и так. Вероятно, это дело привычки. Не принимай ничего близко к сердцу — и не будет больно, хотя ничего подобного она представить себе не в силах. Всякий душевный контакт она воспринимала как нечто святое.

Сохранять спокойствие, ради Бога, оставаться спокойной. Чтобы, сохрани Господь, в тебе не узнали деревенскую бабу, это ужасное существо, коим она все еще была. Миновал уже целый час, и шум на улицах пошел на убыль, а Роланд, видимо, так и не придет.

Джон постепенно терял терпение. Ожидание всегда было для него мукой. Он уже допивал третий бокал пива. Как раз в этот момент Мария заметила человека в белом кителе — помощника официанта. Балансируя рукой с подносом, он нес на кухню грязную посуду, и по тому, как он это делал, было видно, что он еще не очень искушен в подобном занятии. Толкнув кухонную дверь, он оглянулся через плечо на столики, и Мария узнала его. Это был тот самый мужчина, который однажды утром шел за ней от дома до места службы. Она посмотрела на человека, дежурившего на той стороне улицы. Он был еще там. Джон совсем потерял терпение и громко крикнул:

— Счет, пожалуйста!

Официант появился незамедлительно. Его помощник вышел из кухни и встал у буфета. Человек на той стороне еще не покинул свою позицию и, как издалека показалось Марии, заметно скучал. Внезапно он как-то подобрался и сделал несколько шагов по тротуару. В тот же миг Мария увидела Роланда, направлявшегося к отелю.

Все дальнейшее произошло очень стремительно. Мария так резко вскочила со стула, что он опрокинулся за ее спиной. Официант поспешил к ней.

— Туалет, — пробормотала она, зажимая рот ладонью.

— Один лестничный марш, мадам, — сказал официант и потянул на себя дверь. — Пожалуйста, вот сюда.

Он хотел поддержать ее, но Джон был уже рядом.

— Я помогу ей, — сказал он.

— Не вздумай ничего сейчас говорить, — шепнула Мария. — Ты никого не знаешь, понятно? Идем! Скорее отсюда!

— Я думал, тебе стало плохо.

— Иди же, — ответила Мария.

За поворотом лестницы она увидела Роланда. Он сдавал в гардероб свое легкое летнее пальто и рылся в кармане брюк в поисках мелочи. Монеты он держал в брючных карманах. Старая привычка. Мария была уже на нижних ступенях, тут он поднял голову и посмотрел ей в лицо. Она слегка повернула голову в сторону Джона.

— Мне вдруг стало дурно, — сказала она. — Сейчас пройдет. Надо, наверное, на свежий воздух.

Она подхватила Джона под руку, Роланд прошел мимо них, медленно поднимаясь по лестнице. Мария и Джон вышли из отеля и остановились.

— Что это все значит, черт побери? — спросил Джон.

— Ничего. Пойдем.

Она все еще опиралась на его руку.

— Но все же?..

— Не теперь.

Они перешли улицу и двинулись в направлении Учреждения. Спустя какое-то время Джон не выдержал.

— Зачем ты это сделала? — спросил он. — Допустим, он заставил тебя долго ждать. Возможно, он очень тебя обидел. Тут я ничего не могу сказать. Я его друг, так же как и твой, но…

— Помолчи, и так тошно. Лучше пойдем куда-нибудь и не будем разговаривать.

— В пивную?

— Нет, никаких пивных. Идем.

Они вышли на улицу Нации, завернули за угол, вернулись и вновь оказались на улице Нации.

— Что это с тобой? — снова начал Джон. — Ты захотела реванша, решила показать ему, что больше в нем не нуждаешься?

Мария не отвечала.

— Это нечестно с твоей стороны. Он головой рисковал, показавшись на людях. По крайней мере по твоей версии.

Спустя некоторое время Мария остановилась у витрины и принялась разглядывать отражения прохожих на зеркальных стеклах. Шпик уже не шел вслед за ними, так же как и друг Роланда.

— По какой-то причине они решили дать мне еще пожить, — сказала она, — а ведь сегодня так легко было меня прикончить.

— Да неужели ты думаешь, что Роланд всерьез… Мария! Ты так ждала его. Ни о чем другом и думать не могла.

— Помолчи, прошу тебя, помолчи.

— Ты даже на детей почти внимания не обращала.

— Давай не будем говорить, ладно? Помолчи, пожалуйста.

— Куда мы, собственно, идем?

— Домой. Должна же я хоть когда-нибудь оказаться дома.

— Ах, перестань! — Джон начинал злиться. — Мне просто надоело слушать это. Право, смешно.

— Я хочу есть, — сказала Мария. — Право, смешно.

Джон начал выгребать мелочь из кармана брюк и пересчитывать монеты. Он тоже таскал их в карманах, как и Роланд.

— Голод — это не смешно, — сказал он. — Ты хочешь есть. Это единственная разумная фраза, которую я сегодня от тебя услышал. Пойдем, угощу тебя жареной сосиской. Ты не знаешь, есть тут поблизости забегаловка?

Мария знала одну закусочную, похожую на ту, что держал Чарли, но не столь многолюдную. Они ели стоя.

— Больше ничего не хочешь? — спросил Джон. Мария покачала головой. — Тогда пойдем, и ты расскажешь мне, почему так поступила.

— Говорить не будем, — сказала Мария.