Промзона. Снежная Королева

Зашли в ещё один зал. Тут был круглый стол с такими яствами, какие Герда видела только до конца света, а после — лишь на ярких картинках в журналах, которые она любила просматривать, вспоминая прошлое. Фрукты в серебряных чашах, мясо — явно не крысиное, рыба, салаты, ломти хлеба, сладости. Всё это поражало не меньше, чем сам замок, потому что входило в разряд чего-то невероятного.

— Присаживайся, — пригласил Антошка. — Угощайся. Еда тоже настоящая, если у тебя опять возникли сомнения. Не сказал бы, что я сам всё это приготовил, но к созданию руку приложил.

— Похоже, ты можешь всё?

— Увы, и у моих возможностей есть предел, — рассмеялся мальчишка. — Хотя, наверное, это даже хорошо. Есть к чему стремиться. Нет ничего скучнее, чем уметь делать всё. Да ты угощайся, не тушуйся.

— А мои друзья?

Антошка махнул рукой.

— Да пускай тоже присаживаются. Устроим пирушку.

Слова «пускай тоже присаживаются» не были приглашением, потому что Сказочник и Потеряха не могли даже пошевелиться самостоятельно. Они заняли места за столом, повинуясь мысленному приказу мальчишки. И застыли, глядя перед собой, но как будто не замечая ничего. Герда не смотрела на их словно бы окаменевшие лица, тяжко было видеть друзей такими. Они как будто стали совершенно чужими, пустыми оболочками, из которых исчезла внутренняя суть.

— С ними всё будет в порядке? — Герда поймала себя на мысли, что этот вопрос прозвучал слишком уж плаксиво. — Прошу, не делай им хуже.

— Хуже не будет, — заверил Антошка. — Я не чудовище, Герда. По крайней мере, не в том смысле, что обычно вкладывают в это слово люди. С твоими друзьями всё в порядке. Сейчас они в мире своих грёз, и, поверь, им там хорошо. Сказочник, например, сейчас прогуливается у реки, возле деревушки, в которой он родился и провёл детство, и юность. С ним овчарка Альма. Он её очень любил и рыдал, когда её не стало. С тех пор он не заводил собак, считал, что по отношению к Альме это станет предательством. А Потеряха... она в поселении на болоте, играет с другими детьми-мутантами. На неё смотрят мать и отец. Когда на поселение нападут другие мутанты, её родители будут храбро сражаться, но погибнут одни из первых. Потеряха единственная, кому тогда удастся спастись. Она потом проведёт много времени в разрушенном посёлке. День за днём, почти без отдыха, эта кроха будет оттаскивать трупы соплеменников в болото и топить в трясине. Она их так хоронила, не могла позволить, чтобы они просто лежали и разлагались. А по ночам Потеряха смотрела на луну и выла, точно волчонок, оплакивая своих близких. Но сейчас ей хорошо. Она в прошлом, до всех этих событий, и она почти счастлива. Пускай твои друзья пока там и останутся.

Его слова Герду успокоили. Она ему верила, потому что считала такую ложь просто-напросто бессмысленной. Села за стол. Яства манили, от одного их аппетитного вида слюнки текли — голод давал о себе знать, с утра ничего не ела. После недолгого колебания, взяла жареную куриную ножку с золотистой корочкой, откусила кусок... Это было восхитительно. Настоящая курица! В городском поселении как-то пытались разводить кур, но птицы по какой-то причине постоянно дохли. Вскоре от этой идеи отказались. Герде захотелось, чтобы друзья тоже ощутили вкус такого деликатеса.

Антошка будто мысли её прочёл, потому что Сказочник и Потеряха, словно по команде, синхронно взяли куриные ножки, принялись есть. Они даже жевали синхронно. Герда разочарованно подумала, что вкус они вряд ли сейчас ощущают. Но, хотя бы организм их насытится — и то польза. Она взглянула на мальчишку с благодарностью и тут же осеклась: нельзя расслабляться! Возможно, всё, что говорит Антошка — обман. Быть может, Сказочник и Потеряха сейчас не в спокойной стране грёз, а в жутком кошмаре. Когда-то Цветочница вот так же угощала котлетками, а потом показала свою истинную людоедскую суть. В Герде словно бы спорили между собой два человека, один был недоверчивый, опасливый, немного истеричный и склонный к панике, он швырялся аргументами и приводил примеры, а другой — хладнокровный, он опирался на логику, и у него был один аргумент: мальчишка мог бы уже сотни раз причинить зло, с такой силой ему не нужны уловки. Какую сторону принять Герда не могла решить, слишком сложная дилемма. Впрочем, она чётко сознавала, что от её решения ничего не зависело, ведь повлиять на ситуацию была не в состоянии.

— Очень вкусно, — буркнула она.

Антошка сидел, откинувшись на спинку резного стула. Он ничего не ел, на его губах играла лёгкая улыбка.

— Знаешь, Герда, я рад, что ты пришла сюда. Скажу больше — я тебя ждал. Но об этом после, а сейчас... Тихо здесь как-то. Не люблю тишину.

Он взмахнул рукой, словно дирижёр перед оркестром. И заиграла музыка. Это был вальс. Из затемнённых уголков зала выплыли призрачные размытые фигуры, который, впрочем, быстро уплотнились, приняли форму. Мужчины, во фраках, женщины в бальных платьях и с пышными причёсками. На всех были золотистые маски. В такт музыки танцоры плавно и элегантно закружились в парах, не отбрасывая тени.

— Я старомодный, — как бы извиняясь произнёс Антошка.

Странно было слышать подобное из уст того, кто выглядел как мальчишка. Герда подумала, что ему нравилось демонстрировать ей свои возможности. Что это, хвастовство? Хорошо, если так. Хвастовство — вещь понятная. Не лучшая, но вполне человечная. Это означало, что ребёнку с глазами глубокими, как сама вечность, ничто человеческое не чуждо.

Уже более смело Герда продолжила трапезу, пододвинув к себе блюдо с виноградом.

— Да, я тебя ждал, — тихо повторил Антошка.

Глава 19

Герда решила быть сдержанной и пока не задавать вопросов мальчишке. Всему своё время. Сам всё расскажет. Ей, разумеется, было любопытно, зачем она ему? Почему он её ждал? Ни единого предположения в голову не приходило. Антошка — мощнейшее существо, способное творить невероятные вещи. Доказательства его возможностей были повсюду — яства, странные танцоры, весь этот вычурный дворец. А кто она? Обычная девчонка, которая задалась целью спасти брата. Ничего выдающегося, если не считать способности её организма быстро заживлять раны. В промзоне наверняка существовали мутанты более одарённые. Взять хотя бы ту же Клару.

Давать пояснения Антошка не спешил. Он просто сидел и глядел на Герду с улыбкой на губах, будто изучал, пытался узреть что-то самое потаённое, отчего она ощущала себя микробом под микроскопом какого-то ненормального учёного. Именно — ненормального, потому что того, кто прятался за обличьем рыжего мальчишки, ну никак нельзя было назвать нормальным. Он — это какая-то аномалия, нечто нелогичное даже по меркам нынешнего безумного мира.

Герде было очень неуютно от его взгляда. Чтобы отвлечься, она сосредоточила внимание на танцорах. Те продолжали кружиться по залу в ритме вальса — элегантные, но какие-то серые, лишь золотистые маски ярко выделялись, отражая свет сотен свечей.

— Хочешь увидеть промзону? — спросил Антошка.

Герда посмотрела на него с недоумением.

— Мне кажется, я на неё уже так насмотрелась, что дальше некуда.

— О нет, такой промзоны ты ещё не видела. Даже во время своего полёта.

— Ты и про полёт знаешь? Хотя... глупый вопрос.

— Действительно, глупый. Ну так как? Готова посмотреть на этот мир моими глазами?

Герда рассудила, что отказ этому существу не понравится. Лучше пока играть по его правилам. А там видно будет. К тому же, было любопытно, что Антошка имел в виду под «посмотреть на этот мир моими глазами». Искушение, сулящее очередные невероятные вещи. Ну как тут устоять?

— Готова, — отозвалась Герда.

Антошка встал с кресла, обошёл стол и чуть поклонился, подав Герде руку. Она подумала, что он и вправду старомодный, будто из тех времён, когда слово «джентльмен» ещё чего-то стоило. Так и представился статный человек в костюме и с шляпой-цилиндром. И, конечно, с сединой на висках. По разумению Герды, такие люди обязательно должны быть с сединой. И тем сильнее ощущался диссонанс между внешним видом рыжего мальчишки и его поведением.

Она взяла его за руку, и они последовали в другой конец зала. Танцоры, не переставая кружиться, изящно расступались перед ними. Герда ощущала, как от них веяло холодом, хотелось держаться от этих людей подальше.