Пропало лето. Спасите утопающего.
Шрифт:
— Окно было открыто? — спрашивает он у тётушек.
— Закрыто, — растерянно отвечает тётя Саша.
Луч электрического фонарика медленно скользит по дощатой стенке и натыкается на дверь, ведущую в мастерскую.
— Дверь была закрыта?
— Открыта! — говорит тётя Даша.
Фонарик освещает большую щеколду и замок.
— Ключик, пожалуйста!
— Ключ был здесь, на гвоздике… — говорит тётя Саша.
На гвоздике ключа нет.
— Ну, извините…
Муравей склонился над замком и через мгновение снял его вместе с щеколдой и гвоздями, отдал тёте Даше.
— Стрекоза! — позвал он собаку и распахнул дверь в
Луч света вырывает из темноты верстак с инструментами и знакомым нам примусом, скользит по стенам, по старинному велосипеду дяди Коли, натыкается на старое кресло.
— И здесь никого нет! — говорит Муравей.
Он подошёл к слуховому окну, за которым бушевал ливень, и неожиданно скомандовал:
— Стрекоза!
Овчарка прыгнула в слуховое окно. Муравей прислушался.
Стрекоза осторожно идёт по скользкой крыше. Заметив собаку, в нише второго окна зашипела кошка. Стрекоза не обращает на кошку никакого внимания. Доходит до трубы. За трубой сидит Валерий, держа над головой опрокинутый таз. Капли звонко стучат по тазу. Стрекоза глухо зарычала и двинулась на Валерия. Валерий опустил таз. Стрекоза узнала Валерия и завиляла хвостом. Муравей прильнул к слуховому окну. За окном запаяла Стрекоза. Муравей высунулся в окно и тут же отпрянул. С крыши, шипя, на чердак влетела взъерошенная кошка. В окно просунулась оскаленная морда Стрекозы.
На террасе Муравей прощается с тётушками.
— Плохо дело, — говорит Муравей. — Странно. Если этот ваш племянник действительно ваш племянник, то кого же я к вам направил? — недоумевает он. — Кто же тогда этот паренёк с собаками? И почему он был на вашем чердаке? Ну, извините.
И Муравей раскрыл дверь. Блеснула молния. Послышались зловещие раскаты грома. Гроза не унималась.
— Жека! Жека! Жека! — вдруг закричал попугай.
Тётушки удивлённо переглянулись.
В спальне тётушек. Все трое в длинных ночных рубашках. Тётя Маша сидит на кровати и курит. Тётя Даша ходит по комнате. Тётя Саша гладит наволочку, потом надевает её на подушку.
— Во всём этом есть что-то неясное, — говорит тётя Маша. — Зачем Валька справлялся на почте о деньгах?
— Да, да, — соглашается тётя Саша. — Очень странно…
— И почему Муравей так уверенно говорит, что видел у нас на чердаке какого-то другого мальчишку? — удивляется тётя Даша.
— Всё это очень странно, — говорит тётя Маша.
— Чердак… — всполошилась тётя Саша. — Я забыла закрыть чердак!
Вниз по лестнице, крадучись, спускается вымокший Валерий. Он подходит к комнате Жеки, бесшумно скрывается за дверью.
Тётя Саша в халате поверх рубашки, с утюгом в руках выходит в коридор, оставляет утюг на столике рядом с комнатой Жеки, спускается вниз, закрывает на ключ дверь на террасу, поднимается по лестнице на чердак, запирает его, спускается вниз и вдруг замечает на полотняной дорожке, лежащей на ступеньках, следы от босых ног.
— Следы! — вскрикивает тётя Саша. — В доме следы!
Тётя Саша бежит в спальню.
Жека выскакивает из комнаты. Он замечает следы и, схватив утюг, начинает проглаживать следы
Валерия. Следы, шипя, исчезают под горячим утюгом.Тётя Даша и тётя Маша торопливо надевают халаты и вслед за тётей Сашей идут на лестницу.
— Смотрите! — говорит тётя Саша.
Тётушки нагибаются, разглядывая ступеньки. Следов нет.
Они спускаются вниз, потом поднимаются всё выше и выше. Следов нет. Чердак заперт.
— Где же твои следы? — насмешливо спрашивает тётя Маша.
— Были, клянусь тебе, были, — растерянно говорит тётя Саша.
— Не иначе как в доме завелось привидение, — усмехнулась тётя Маша.
И тётушки вернулись в спальню.
Валерий подсушил утюгом свою мокрую рубашку.
— Поставь утюг на место, — сказал он Жеке.
Жека вылез из постели и, накрывшись с головой простынёй, выскользнул в коридор. Он небрежно поставил утюг на высокую подставку, утюг с шумом завалился набок. Жека поставил его на место и побежал в комнату, но в это время раскрылась дверь спальни тётушек, и тётя Саша в полутьме увидела какую-то фигуру в белом. Она тут же прикрыла дверь, прислонилась к косяку.
— Что с тобой? — встревожилась тётя Даша.
— Что такое? — спросила тётя Маша.
— Ничего… — переводя дух, сказала тётя Саша. — Маша, что ты говорила о привидениях?
Тётя Маша улыбнулась.
— Ты что, веришь в привидения?
— Нет, что ты… — растерянно говорит тётя Саша. — Я так… Просто так…
В комнате Жеки. Мальчики лежат в постели. На спинке стула сушатся брюки Валерия.
— Надоело, — ворчит Валерий, — мне всё это надоело.
— Тише! Тише! — Жека приложил палец к губам. — Услышат.
— Ну и пусть слышат, — шумит Валерий. — У меня лето пропадает! Понимаешь, пропадает лето. Я боюсь показаться им на глаза.
— А чего их бояться? — неожиданно решает Жека. — Потрясающие тётки. Спортивные тётки. Они для меня отпуск взяли.
— Они для меня отпуск брали, не для тебя, — сказал Валерий запальчиво.
— А кто с ними в поход ходил? — вздыхает Жека. — Тётя Даша меня нырять научила, а тётя Маша — стрелять. А тётя Саша…
— «Тётя, тётя»! — не выдержал Валерий. — Какие они тебе тёти! Это мои тёти! В конце концов, кто из нас племянник? Я племянник или ты племянник?
— Они любят меня, — задумчиво сказал Жека.
— Да пойми ты наконец, — рассердился Валерий, — не тебя они любят, они меня любят!
Жека огорчённо притих и задумался.
— Но ведь они не знают, что это не ты… — тихо рассуждает он. — То есть, что ты — это не я… Что я вовсе не я.
— Вот завтра и узнают, — решительно говорит Валерий.
Спальня тётушек. Тётушки лежат в постелях с открытыми глазами. У каждой постели горит ночник.
— Утро вечера мудрёнее, — говорит наконец тётя Маша и гасит свой ночничок.
— Да, да, спать. — Тётя Даша тоже гасит свет.
— Спокойной ночи, девочки, — гасит свою лампочку тётя Саша.
Проходит несколько секунд, и тётя Маша зажигает свет.
— А если Валерий на самом деле не Валерий? — говорит она. — Что, если это Ручкин?
Зажёгся ночничок у тёти Даши.
— Ручкин? — спрашивает она. — Какой такой Ручкин?
— Тот самый Ручкин, приятель Валерия, которому якобы вырезают аппендикс, — отвечает тётя Маша.
Зажёгся свет и у тёти Саши.