Пропащий
Шрифт:
– Все-таки он наш брат, – сказал я наконец.
– И что ты хочешь? Найти его? Отдать в руки полиции? Помочь ему скрываться? Что, скажи!
Я молчал.
Мелисса перешагнула через меня и открыла дверь.
– Уилл!
Я поднял глаза.
– Меня это больше не касается, извини!
Я вспомнил, как она, еще подростком, лежала на кровати в своей комнате, распространяя запах жевательной резинки, и фантазировала, размахивая руками, а мы с Кеном сидели на полу и слушали раскрыв рты. Если Мел лежала на животе и болтала ногами в воздухе, то обычно говорила о мальчиках, вечеринках и прочей ерунде, но
– Я люблю тебя, – сказал я.
И, как будто прочитав мои мысли, Мелисса заплакала.
Первая любовь никогда не забывается. Мою первую любовь убили.
Мы с Джули Миллер познакомились, когда их семья переехала на Коддингтон-Террас. В это время я учился в девятом классе. Встречаться мы начали через два года и стали совершенно неразлучны. Наш разрыв был удивителен лишь своей абсолютной предсказуемостью. Мы поступили в разные колледжи. Конечно, любовные клятвы вполне могли бы устоять и перед временем, и перед расстоянием. Однако не устояли. Хотя и выдержали дольше, чем это обычно бывает. Проучившись первый год, Джули позвонила мне по телефону и сказала, что хочет сменить компанию и уже начала встречаться со старшекурсником по имени Бак.
По идее, я должен был попереживать и успокоиться. Я был еще совсем молод, да и ситуацию едва ли можно считать уникальной. Так бы оно в конце концов и получилось. Время и расстояние помогали, и я уже начинал более трезво относиться к случившемуся. Но затем Джули умерла, и это все изменило. Казалось, ее тень никогда больше не отпустит моего сердца.
Пока не появилась Шейла.
Отцу я фотографию решил не показывать.
Я вернулся в свою квартиру в десять часов вечера. Все так же пусто, затхло, непривычно. Никаких записок. Если жизнь без Шейлы будет такой, то мне и жить не хочется.
Клочок бумаги с телефоном ее родителей лежал на столе. Какая у нас с Айдахо разница во времени? Час, два? Я не помнил точно. Так или иначе, там должно быть восемь или девять часов вечера. Еще не слишком поздно для звонка.
Я упал в кресло и стал смотреть на телефонный аппарат. Как будто он мог подсказать мне, что делать. Телефон молчал. Я взял в руки клочок бумаги с номером. Когда я посоветовал Шейле позвонить родителям, она так страшно побледнела… Это было вчера. Еще вчера. Как же быть? Тут же мелькнула мысль: посоветоваться с матерью – она наверняка знает правильный ответ. И новая волна горя накрыла меня с головой…
В конце концов я решил, что должен действовать. Сделать хоть что-нибудь. Если больше ничего не приходит в голову, то надо звонить родителям Шейлы.
После третьего гудка трубку взяла женщина:
– Алло?
Я откашлялся.
– Э-э… миссис Роджерс?
Пауза.
– Да?
– Меня зовут Уилл Клайн.
Я немного подождал, чтобы проверить, значит ли мое имя что-нибудь для нее. Но если и значило, она этого никак не показала.
– Я друг вашей дочери.
– Какой дочери?
– Шейлы.
– Ясно, – сказала женщина. – Насколько я знаю, она в Нью-Йорке.
– Да.
– Вы оттуда звоните?
– Да.
– Что вам угодно, мистер Клайн?
Хороший вопрос. Только
я и сам не знал, что на него ответить. Поэтому начал с самого очевидного:– Вы не знаете, где она?
– Нет.
– Вы видели ее, разговаривали с ней?
– Я не видела Шейлу и не разговаривала с ней уже много лет, – устало сказала женщина.
Я открыл рот, потом закрыл его, не зная, как продолжить разговор.
– Вы знаете, что ее разыскивают?
– Да, нам звонили из полиции.
Я переложил трубку в другую руку.
– Вы сказали им что-нибудь полезное?
– Полезное?
– Вы знаете, куда она могла уехать? Может, кто-то из друзей или родственников смог бы помочь?
– Мистер Клайн…
– Да?
– Шейла давно не имеет к нам никакого отношения.
– Почему?
Я выпалил это, не думая, и был готов к тому, что меня пошлют по вполне определенному адресу. Но мать Шейлы молчала. Я попытался дождаться ответа, однако долго выдержать не смог.
– Просто она… – от волнения я начал заикаться, – она такая замечательная…
– Вы ведь не просто ее друг, мистер Клайн?
– Да.
– Полиция упоминала, что Шейла жила с мужчиной. Я полагаю, они имели в виду вас?
– Мы вместе уже больше года.
– Похоже, вы беспокоитесь о ней?
– Да.
– Значит, вы любите ее?
– Очень.
– И она никогда не рассказывала о своем прошлом?
Я не знал, что на это ответить, хотя ответ был очевиден.
– Я пытаюсь понять, почему…
– Я сама не понимаю.
Как назло, в этот момент мой сосед врубил свою новую стереосистему. С четырьмя колонками. Стены начали сотрясаться от мощных басов. Я взял трубку и пошел в спальню.
– Я хочу помочь ей.
– Разрешите вам задать один вопрос, мистер Клайн…
Ее тон заставил меня крепче сжать трубку.
– Федеральный агент, который приходил к нам, – продолжала миссис Роджерс, – сказал, что им ничего не удалось узнать.
– О чем?
– О Карли… О том, где она.
Я ничего не понимал.
– А кто такая Карли?
Последовала еще одна долгая пауза.
– Могу я вам дать один совет, мистер Клайн?
– Кто такая Карли? – снова спросил я.
– Живите своей жизнью, забудьте о том, что знали мою дочь.
И она повесила трубку.
Глава 8
Я открыл стеклянную дверь и вышел с бутылкой пива на крошечный балкончик, который агент бюро по найму оптимистически называл лоджией. Размером он был не больше детской кроватки и мог вместить максимум двух человек, стоящих неподвижно. Разумеется, ни о каких стульях не могло быть и речи, да и чудесных видов с третьего этажа не открывалось. Но там был свежий воздух и темнота, и мне этого хватало.
Голубоватое сияние и черные тени придавали городу нереальный, призрачный вид. Говорят, что Нью-Йорк никогда не спит, но, если судить по моей улице, он позволял себе иногда вздремнуть. Машины, тесно сгрудившиеся вдоль обочины, бампер к бамперу, казалось, все еще расталкивали друг друга, хотя владельцы давно их покинули. В ночи раздавались многочисленные звуки. До меня долетали обрывки музыки, стук тарелок из пиццерии напротив. Никогда не смолкающий шум движения на Вестсайдском шоссе в это время чуть стихал. Нежная манхэттенская колыбельная…