Пропавшее сокровище

Практичная Лютеция Гавриловна сразу сообразила, что парижские гости явились на квартиру к ее зятю не за музейными советами, а по какому-то более важному делу. Она взяла за руку свою недогадливую дочь и, увлекая ее в соседнюю комнату, нежно пробасила:

– Рика, дорогая! Я давно собираюсь показать тебе кружева, которые подарил мне граф Фридрих-Мария...

ДВА НЕИЗВЕСТНЫХ ШЕДЕВРА

– Мы с вами, Дмитрий Павлович, беседуем уже полчаса и никак не можем договориться, - печально склонив голову набок, сказал Кортец.

Тараканцев нервно забарабанил пальцами по столу:

– И никогда не договоримся, господин Кортец. Я ничем вам не могу помочь. Никакие ваши гонорары мне не нужны. А раскопки производить в нашем монастыре вряд ли вам разрешат. Даже на концессионных началах. В этом вы убедились, побывав в министерстве.

Кортец остановился у подоконников и сосредоточил свое внимание на каком-то ядовито-зеленом кактусе, похожем на опухоль.

– Печально...
– со вздохом сказал он, повернувшись к Тараканцеву.
– У вас здесь действительно что-то произошло, что-то изменилось.

– Да, месье Кортец, времена Торгсина канули в вечность, - ответил Тараканцев ухмыляясь.
– Сейчас мы ведем культурный обмен с заграницей, но не продадим уже ни одного ценного произведения искусства.

– Дух времени изменился, - не то спросил, не то констатировал Кортец.

– Совершенно верно...

– Но я не верю, чтобы изменились люди, которые с легким сердцем меняли шедевры искусства на крупорушки, - многозначительно глядя на Тараканцева, пророкотал Кортец.

Лжедмитрий насторожился:

– Не знаю, кого вы имеете в виду. Я лично, вам ни одного шедевра не продал.

– Дмитрий Павлович!
– с подозрительной искренностью сказал Кортец, приблизившись к Тараканцеву.
– Я тоже так думал. Но однажды... это было совсем недавно, в Париже... я убедился, что вы, может быть сами того не зная, все же продали мне два шедевра, два неизвестных портрета кисти Боровиковского...

Тараканцев даже привстал от неожиданности:

– Что такое? Я вас не понимаю...

– Джейк! Душа моя! Объясните товарищу Тараканцеву то, чего он не понимает, - обратился Кортец к Джейку, тихонько сидевшему в стороне и безучастно разглядывавшему непроницаемую физиономию Тараканцев а.

– С удовольствием, месье, - сказал Джейк и, вынув из большого конверта, положил на стол перед встревоженным Тараканцевым две цветные репродукции: - Это два пейзажа. Они были куплены месье Кортецом в России и проданы мне. С помощью рентгена я убедился, что под верхним слоем краски находится еще одно изображение.

Джейк вынул из конверта новые репродукции и, как продавец перед покупателем, положил их перед Тараканцевым:

– А здесь уже запечатлен процесс расчистки... Вот лицо... рука... часть фона... Вот подпись... У нас имеется заключение крупных художников, подтверждающих, что пейзажи были нанесены на портреты работы Боровиковского...

– ...И проданы мне за гроши с разрешения эксперта Дмитрия Павловича Тараканцева, - добавил Кортец, иронически глядя на помертвевшее лицо Лжедмитрия.
– Прикажете показать купчую?..

Тараканцев вперился неподвижным взором в холеную, самоуверенную морду Кортеца. С минуту он молчал, наконец хрипло пролаял:

– Жулики! Шантажисты! Я сейчас же позвоню в МВД!..

Джейк деловито сложил в конверт репродукции и уселся на прежнее место с видом невинного дитяти. Кортец покачал головой:

– Ругаться не надо, Дмитрий Павлович. Это ни к чему... А позвонить в МВД нужно... Пускай разберутся в этом темном деле...

Он подошел к телефону и снял трубку:

– Джейк! Номер телефона МВД?..

Джейк уже листал свою записную книжку:

– Сию минуту, месье...

Тараканцев подбежал и вырвал у Кортеца трубку:

– Ведите себя прилично! Вы в чужом доме!

Кортец развел руками:

– Но вы же сами хотели позвонить. Зачем медлить?..

Тараканцев зашагал по комнате. Его трясло, как в лихорадке. Тон Кортеца, его уверенность сбили с толку несчастного Лжедмитрия. Шутка сказать - он продал два ценнейших шедевра русского искусства ловкому агенту за гроши... И кто теперь поверит, что он, Тараканцев, не знал, что именно находится под жалкой мазней, под двумя посредственными пейзажами?..

Кортец шевелил волосатыми пальцами, любуясь игрой света в камнях на перстнях. Джейк посылал в потолок непонятные сигналы своими зелеными веками...

Молчание длилось минуты две. Слышны были лишь подавленные вздохи Лирики за стеной и взволнованное сопение Лютеции Гавриловны, прильнувшей ухом к двери.

– Где оба полотна?
– спросил наконец Тараканцев.

– В гостинице, месье...
– подавшись вперед, вежливо сообщил Джейк.

– Милости просим завтра утром к нам, - сказал Кортец.
– Прихватите с собой профессора Кончаковского. Он большой специалист по Боровиковскому.

– Ни в какие гостиницы я не поеду, - хмуро проворчал Тараканцев. Приезжайте сюда завтра вечером сами. Я и без Кончаковского во всем разберусь...

– Очень хорошо!
– с нескрываемым удовольствием согласился Кортец. Он был уверен, что Кончаковского Тараканцев в это дело посвящать не будет.

Тараканцев сел и задумался.

Кортец подсел к нему и, стараясь говорить как можно задушевнее, сказал:

– Дмитрий Павлович! Душа моя! Не серчайте. Конечно, вы тут ни при чем. Кто-то во время революции замазал Боровиковского, чтобы не реквизировали, вот и все. Я обещаю вам, что, как только мы с мистером Бельским вернемся из монастыря, оба полотна будут ваши... Вы можете их сжечь или преподнести как открытие и прославиться...

– Что вы будете искать в этом монастыре?
– угрюмо глядя на Кортеца, спросил Тараканцев.

– Там погребен боярин Бельский, друг Ивана Грозного... У Джейка есть сведения, что в гроб боярина Бельского положена одна интересная древняя рукопись...

– Византийская антология Агафия, пятый век, - с большой готовностью пояснил Джейк.
– Ко мне попал от одного из эмигрантов ее титульный лист...

Он извлек из внутреннего кармана свернутый в трубку пергаментный лист, заправленный в ватманскую бумагу, и передал Тараканцеву. Тот долго и внимательно его разглядывал. Наконец вернул:

– Не думаю, чтобы вы что-либо там нашли. Все ценное вывезено. Остальное учтено и хранится в местном музее.

Кортец засмеялся и, легонько похлопав Тараканцева по плечу, сказал:

– Наша жизнь осмысленна только в том случае, если мы ежедневно отправляемся на охоту за счастьем, Дмитрий Павлович. Почему бы нам, скромным туристам, не поохотиться за счастьем на севере России, в романтическом древнем монастыре?..

– Я уже сказал: вам никто не разрешит заниматься там раскопками, холодно молвил Тараканцев.