Пропавшее сокровище

– Ну и что же? Припомнили?..

– Припомнила, Ваня... Третьяковская галерея. Васнецов. "Три богатыря". В центре - Илья Муромец, а по бокам - Алеша Попович и Добрыня Никитич... Ну вот, вы опять смеетесь!..

– Да нет же, Настенька! Умница вы моя!
– воскликнул Волошин.
– Это здорово подмечено. Конечно, Васнецов это знал. Так вот с какой натуры он своих богатырей писал! Ох, и хитрый колдун!

– Вы говорили, что я сумасшедшая, а теперь говорите, что я умница, - с улыбкой сказала Тася.

– Я и сейчас то же говорю. Вы умница, но...

– ...с придурью?

– Нет, с... ну, с сумасшедшинкой, что ли.

– А вам такие не нравятся?

– "Нравятся"? Это не то слово, Настенька, - сказал Волошин и протянул к Тасе руку.

Но она увернулась и отбежала к окну.

– Какой чудесный день сегодня, Ваня!..

Вдруг Тася что-то вспомнила:

– А что, если я попрошу этого художника... как его... Еланский, что ли? Попрошу зарисовать мозаичный пол в красках?

Волошин нахмурился:

– Ни в коем случае не делайте этого.

– Почему?.

– Я не люблю его...

– Напрасно. Он делает чудесные зарисовки.

– Я ему башку оторву!
– свирепо прорычал Волошин.

– За что, Ваня?

– Это подозрительный тип... Приехал, шныряет тут по всему монастырю, во все сует свой нос... Куда ни повернись, он уж тут как тут и все в альбомчике малюет. Проныра! Не люблю таких...

– Но он для того и приехал из Вологды, чтобы все увидеть и зарисовать.

– Из Вологды ли?
– многозначительно спросил Волошин.
– А не из Москвы ли матушки?.. И вообще, Настенька, он внушает мне подозрение. Не он ли это у Клавдии Антиповны на Ордынке побывал и письма Евгении Бельской прикарманил?..

– Что вы!
– в ужасе воскликнула Тася.
– Почему вы так решили?

– Имею основания...
– с таинственным видом сообщил Волошин и тихо добавил: - Но вас я прошу об этом ни слова. Не общайтесь с ним...

Тася закивала головой:

– Да, да! Конечно!.. А с виду он такой симпатичный.

– Настоящий жулик всегда бывает с виду симпатичный, - изрек Волошин.

Желая переменить тему, он отошел от окна и снова обратился к снимку мозаичного пола:

– Сплошная серятина...

– А если подкрасить?
– нерешительно спросила Тася.

– Ну нет! Будет не то... А ведь как интересно расположены цветные плитки... Тут целый узор...

Тася заглянула в снимок:

– Цветные плитки мозаики стали серыми и образовали единую извилистую линию.

– Верно...
– согласился Волошин.
– Смотрите, вот она начинается здесь, у притвора, подле огромного ромба, похожего очертаниями на Кузнецкую башню, а дальше вьется... Здесь в середине кружок, за ним снова витками идет линия. А вот тут ее конец помечен крестиком... Интересно!

Тася задумчиво глядела в окно.

– Я не понимаю, почему Грозный велел настлать в этой церкви такой причудливый пол...

– Наверное, на память об умершем маленьком сыне, - неуверенно произнес Волошин.

– А в каком месте он велел тайник для книг вырыть?

– Профессор Стрелецкий уверен, что тайник должен находиться где-то между Кузнецкой башней и церковью Иоанна Предтечи... А почему вы об этом спрашиваете, Настенька?

Тася молча взяла в руки снимок и стала пристально разглядывать ромбовидную серую плитку, от которой тянулась сплошная извилистая линия с крестиком на конце. Ромбовидная плитка действительно своими очертаниями напоминала Кузнецкую башню.

– Неужели...
– тихо произнесла Тася.

– Что?

Но Тася положила снимок на стол:

– Нет... Это мне показалось.

– Что вам показалось?

– Нет, нет! Не скажу...
– Она засмеялась: - А то вы опять будете называть меня сумасшедшей...

Позавтракав, молодые друзья отправились в монастырь. Но, как только они вошли на главный двор, Волошин схватил Тасю за руку.

– Стоп!
– строго сказал он.
– Нам, кажется, небесполезно будет понаблюдать за "умельцем живописных дел"...

– За кем?
– недоуменно оглядываясь, спросила Тася.

– За художником Еланским...

– Неужели вы серьезно думаете, что он украл письма Евгении Бельской?

– Не знаю, он или нет, но я повторяю - мне его поведение кажется подозрительным...

Волошин взял Тасю за руку и повел за собой в обход управленческого здания на задний двор.

– Давайте обойдем конторские кельи, выйдем к Аллее Скорби и тихонько подберемся к этому "художнику", - тоном заговорщика предложил Волошин.

Они быстро прошли по березовой аллее, добрались до церкви Иоанна Предтечи и тихонько выглянули из-за угла... Еланского не было на холмике, где он часто сидел. Там, подле заброшенной гробницы, стоял только его мольберт.

– Гм!.. Куда же он делся?
– проворчал Волошин.

Он вышел на холмик и стал осматриваться.

– Смотрите!
– воскликнула Тася и указала пальцем на второй ярус крепостной стены, где мелькнула фигура человека.

– Он!

Еланский исчез в каком-то проломе так же быстро, как и появился.

– Что он там ищет?
– обшаривая стену злыми глазами, спросил Волошин. Настенька, вы по-пластунски умеете ползать?

– Это как?

– На животе...

– У... умею.

Волошин заговорил шепотом:

– Ложитесь на живот и ползите сквозь эти джунгли...
– он кивнул на заросли полыни и репейника, - прямо к башне. Когда доползете, поднимайтесь через пролом в башне по каменной лесенке на второй ярус стены и очень тихо идите мне навстречу. Я тем временем проползу вон до того "каменного мешка". Понятно?

– Понятно...

– Вперед!
– скомандовал Волошин и, бросившись плашмя на траву, как змея вполз в густую чащу полыни и репейника.

Тася с сожалением посмотрела на свое новое красивое платье и нерешительно оглянулась. Ей очень не хотелось порвать платье, расцарапать о колючки руки и лицо. Неожиданно ей пришла в голову простая мысль: если вернуться назад и быстро обогнуть холм, то до башни можно с успехом добраться и не "по-пластунски".

Так она и сделала, и уже через две минуты достигла башни. Быстро и бесшумно вскарабкавшись по ее внутренней лестнице на кровлю первого яруса крепостной стены, она пошла по настилу над казематами и вскоре увидела Волошина. Он сидел на корточках и оглядывался по сторонам. Завидев Тасю, которая на цыпочках приближалась к нему, он приложил палец к губам.