Пропавшее войско

С самого момента своего похода армия ни разу не вступала в бой, не считая вылазки Менона-фессалийца в Тарс, и пока наше выступление больше походило на увлекательное путешествие, чем на военную кампанию. Но каждый раз с восходом солнца, облачаясь в доспехи и отправляясь в дальнейший путь, воины внимательно осматривали горизонт со всех сторон, ища знаки человеческого присутствия на этой бесконечной и однообразной равнине. Когда появится враг? Ведь теперь уже не оставалось сомнений, что он появится. Днем, ночью, на рассвете или на закате, но он придет. Быть может, нападет сзади, может, преградит путь армии впереди, или то будет набег стремительной конницы. Тысячи предположений, тысячи догадок и одна-единственная уверенность. Однако дни шли, и ничего не происходило. Пыль, солнце, удушливая жара, марево, полуденные миражи постоянно сопровождали воинов; но когда же покажется враг?

Я тоже спрашивала об этом у Ксена, и в такие моменты меня охватывало смутное волнение, словно я сама была одним из воинов на пороге самого удивительного свершения в жизни.

А потом, в одни прекрасный день, отряд разведчиков сообщил: в пустыне, в окрестностях Кунаксы, деревни, расположенной неподалеку от Вавилона, обнаружено большое количество лошадиного помета и следы человеческого присутствия. Кроме того, по словам дозорных, в пальмовой роще они видели отряд разведки. Может, это и есть знак?

Кир приказал двигаться дальше в полном снаряжении, вооружившись с головы до ног. Только щиты повезли на повозках: ведь их можно взять в руки в последний момент.

Возникло напряжение, состояние лихорадочного ожидания, отряды всадников сновали туда-сюда, отчитывались, сообщали добытые сведения военачальникам, иногда издалека делали знаки при помощи блестящих щитов или размахивали желтым знаменем.

Люди шли молча.

Ксен вооружился и надел доспехи, которые я видела на нем у колодца в Бет-Каде. На сей раз я внимательно их рассмотрела: бронзовые латы с кожаными ремешками, покрытыми тонким красным рисунком, поножи, также бронзовые, гладкие и блестящие, и меч в чеканных ножнах, с рукоятью из слоновой кости. На плечи лег плащ охряного цвета.

— Зачем ты вооружился? — спросила я обеспокоенно.

Он не ответил. Положение вещей казалось ему столь очевидным, что не имело смысла пояснять, но меня огорчило его поведение. Стало горько, хотелось услышать хоть какие-нибудь слова. Вдруг, в одно мгновение, поняла, что еще до наступления вечера наши воины могут все потерять или все приобрести: богатство, славу, почести, земли. Но моя ставка в игре была выше. В случае победы я останусь с возлюбленным — не знаю, надолго ли. В случае поражения несчастьям и страданиям, которые мне выпадут, не будет предела. Голос Ксена прервал мои размышления:

— О боги!

Он смотрел на юг. Солнце стояло высоко над нашими головами.

Горизонт на всем видимом протяжении скрывало облако белесой пыли.

— Это песчаная буря, — предположила я.

— Нет. Это они.

— Не может быть. Слишком плотная завеса.

— Это они, говорю тебе. Смотри.

Внутри облака пыли виднелось какое-то неясное черное пятно, но по мере того, как расстояние сокращалось, стало заметно блестевшее на солнце оружие, острия копий, щиты.

Молнии внутри грозовой тучи.

— Вот почему мы нигде не встретили сопротивления — ни у «Киликийских ворот», ни у «Сирийских», ни на Евфрате, в Тапсаке… — проговорил Ксен, не отрывая глаз от вала пыли и железа, надвигавшегося с грохотом, словно ветер в Бет-Каде. — Артаксеркс хотел заманить брата туда, где собрал все силы империи, в эту бескрайнюю степь, где нет укрытия, где нет защиты, чтобы безжалостно уничтожить.

— Значит, это конец. — Я обреченно опустила голову, чтобы скрыть слезы.

Зазвучали трубы, Кир во весь опор промчался мимо отрядов на арабском скакуне, выкрикивая приказы на нескольких языках. Арией велел трубить в рог. Клеарх заорал невероятно могучим голосом:

— Воины, построиться! Ко мне! — и остановил коня посреди равнины.

Люди бежали к нему группами и занимали свои места в построении. Один отряд присоединялся к другому, линия вытягивалась все дальше, до тех пор пока не уперлась в левый берег Евфрата.

Теперь вражескую армию стало хорошо видно. В нее входили воины ста народов: египтяне, арабы, киликийцы, каппадокийцы, мидяне, кардухи, колхи, халибы, парфяне, согдийцы, вифины, фригийцы, моссиники…

Уже различимы стали детали доспехов, цвет одежды, форма оружия; слышались крики, приглушенные гулом шагов сотен тысяч людей и десятков тысяч лошадей. И над всем этим плыл металлический лязг, шедший оттуда, где облако пыли выглядело особенно плотным.

— Колесницы! — воскликнул Ксен.

— Серпоносные колесницы, — уточнил кто-то.

Софос.

Он всегда появлялся словно из ниоткуда. Ксен, собравшийся уже вскочить верхом на Галиса, обернулся.

— …На оси колес насажены острые серпы, такие же под днищем: если захочешь спастись, бросившись под колесницу, чтобы она проехала сверху, забудь об этом. Тебя разрежет на куски вдоль. Гениально и действенно.

Меня охватил ужас.

Софос вооружался. Под мышкой левой руки он держал шлем, на сбруе висел меч. Грек пришпорил коня и поскакал к Клеарху. Ксен взял меня за руку:

— Никуда не уходи отсюда, не спускайся с повозки ни в коем случае. Повозки отправятся вместе с обозом в середину лагеря, под защиту. А я должен ехать к Клеарху. Делай как я сказал, и вечером увидимся. Если ослушаешься, умрешь. Прощай.

Я не успела ничего ответить; с другой стороны, возможно, мне просто не удалось выговорить ни слова — так сильно я волновалась, такая глубокая тревога подступала к груди. И только когда мой возлюбленный оказался слишком далеко, чтобы услышать меня, я закричала:

— Вернись! Вернись ко мне!

Возница ударил мулов кнутом и погнал к обозу, находившемуся на холме — не слишком высоко, но достаточно для того, чтобы наблюдать за битвой. Я видела все, что происходило, ничего не упуская из виду. С высоты наблюдательного пункта открывалось жуткое зрелище. Именно я рассказала потом Ксену подробности чудовищной бойни.

Теперь все отряды армии пришли в движение. Азиаты составляли три четверти войска, располагаясь слева. Кир находился в центре, в роскошных доспехах, в окружении отборных войск — лучников и всадников удивительной наружности, в латах из золота и серебра, прекрасных, молниеносных. Каждый держал копье с зеленым флажком на древке. На правом фланге находились воины в красных плащах.

Я увидела Ксена: он отделился от толпы и двинулся к Клеарху. На несколько мгновений он оказался один среди равнины, в блестящих доспехах, на белом скакуне, — не заметить его было невозможно. Что станет с этим юношей к вечеру? У меня сердце сжималось при одной мысли об этом. Смотрела, как он гарцевал на коне, полный жизненной силы, — потом наконец остановил жеребца перед главнокомандующим.

Страшные картины пронеслись перед моими глазами, заслоняя образ молодого всадника: я видела, как он лежит на земле, пронзенный стрелой в сердце, в грязи и в крови; как ползет, раненный, умирающий; бежит, а враги преследуют его верхом и убивают. Мне хотелось закричать, я понимала, что настал решающий момент. Две армии вот-вот сойдутся в схватке, и Кера, божество смерти, уже проходит по рядам, выбирая добычу.