Пропавший Чемпион. Том 2
Шрифт:
В это же время зеркало разработало удивительно простую тактику. Оно сотворило лужу из чистой тьмы, которая щупальцами тянулась во все стороны и, поскольку зеркала почти всегда имеют продвинутые версии твоих способностей, оно раз за разом телепортировало Махиаса в эту лужу. Как подозревал Сареф, потому, что оно закрепило момент, когда Махиас был в этой точке, и теперь раз за разом возвращало его туда. И с каждым разом Махиас всё с большим трудом вырывался оттуда, словно бы чёрные щупальца только ещё больше усугубляли его страдания.
Смотреть на это было невыносимо. Сареф уже догадался, что зеркало хотело не столько убить Махиаса, сколько сломать, чтобы он, обессиленный, рыдал на земле от ярости и унижения, которым
К большому сожалению, он ничем не мог ему помочь. Из-за смолы, в которую зеркало заточило остальных, он не мог сделать ничего, даже вызвать Хима. Махиасу нужно было справиться с этим самому. Но Сареф чётко понимал, что Махиас не справится с этим сам. За всё это время он ни с кем не сблизился, никому не смог довериться, всегда носил эту боль в себе… и теперь это обернулось катастрофой, с которой он просто не в состоянии справиться.
В отчаянии Сареф взмолился своему оружию.
— Гилеан! Родненький! Пожалуйста, помоги! Хотя бы чуть-чуть! Всего одно Системное умение! Пожалуйста!
Верная перчатка ответила на зов хозяина. Она завибрировала с такой силой, что Сарефу показалось, будто его рука, на которую был надет Гилеан, превратилась в студень без мяса и костей. Мгновение спустя Сарефа настигла тупая боль, и его глаза заволокло слезами… Но всё же раздался негромкий треск, перчатка смогла совсем чуть-чуть провернуться внутри чёрной смолы… после чего на единственную секунду Сарефу стало доступно Системное окно. И он не упустил свой шанс.
Тёмная Фаза!
С невероятным облегчением Сареф превратился в сгусток тьмы… и с такой же невыносимой болью пролетел сквозь чёрную смолу, после чего материализовался и упал, не в силах подняться. Он чувствовал дикую смесь полного опустошения — и дикой, ослепляющей боли. Словно, вырвавшись из ловушки, он потратил на это все, абсолютно все силы.
И для зеркала этот трюк не прошёл незамеченным. Оно смотрело на Сарефа так, словно не верило своим глазам. Потом нехотя проскрежетало:
— Понятия не имею, как это случилось, но тебе не стоило этого делать. За это ты умрёшь…
Взмах огромных вееров — и в Сарефа летит стремительный чёрный разряд, который, конечно же, убьёт его навсегда. И Сареф, так и не сумевший встать, приложил просто титанические усилие, чтобы всего лишь поднять руку с Гилеаном в попытке защититься. И — невероятно — перчатка жадно поглотила всю тьму этого заряда, пропустив его через тело Сарефа, немного притупив его боль. Но главное — оно напитало Хима, который после трюка с тёмной фазой был таким же обессиленным, как и Сареф. И тот мгновенно появился, прикрывая хозяина своим телом от дальнейших атак.
Сареф же увидел, что под ногами Йохалле валяется Скальпель Архитектора. Как видно, всё, на что хватило реакции тёмному эльфу — это бросить вспомогательное оружие в надежде, что оно пригодится хоть кому-то. Воспользовавшись притуплением боли, ещё одним титаническим усилием он при помощи телекинеза подтянул к себе Скальпель… и, последним усилием отдав через Системным Инвентарь и Скальпель, и Гилеан Химу, потерял сознание…
Хим же, в руках которого появилось оружие, тут же использовал его преимущества.
Огненный луч! Критический урон 298!
Огненное сердце! Восстановлено здоровья 252!
Зеркало взвыло от боли, потому что вот уже который раз невероятно удачно играет роль тот факт, что огненный луч Хима наносит урон, в том числе, и стихией света. Махиас же, которому благодаря Скальпелю восстановили четверть здоровья, сразу почувствовал себя куда более уверенно.
Вот уже второй раз Химу и Махиасу приходилось на пару проводить
смертельный поединок. И, как и в прошлый раз, они на удивление быстро выработали тактики взаимодействия. В первом случае Махиас заряжал веер сиреневыми молниями и метал его в зеркало — и Хим при помощи телекинеза Гилеана всегда помогал оружию добраться до своей цели. Во втором же случае Махиас при помощи вееров менял позицию или Химу, или зеркалу, после чего хилереми метко запускал огненный луч, каждый раз заставляя зеркало истошно орать от боли при получении урона стихией света. И зеркалу не было спасения: рассчитывая заточить в ловушку остальных и вдоволь поиздеваться над Махиасом, оно никак не предполагало, что ему поможет хоть кто-то. А уж, тем более, что у этого кого-то будет способность со стихией света.Понимая, что вдвоём Хим и Махиас его задушат, теперь уже зеркало стянуло в себя всю тьму, до какой только могло дотянуться, и выстрелило тонкими и острыми щупальцами во все стороны, стараясь хоть так дотянуться до ненавистных врагов.
— Хим! — крикнул Махиас, — как на тренировках Сарефа!
Хим успел только заметить, что Махиас заряжает свои веера сиреневыми молниями… и направляет их поток прямо в него. Стараясь не думать о том, что это — балансирование на грани смерти, Хим выставил вперёд Гилеан с одной-единственный мыслью: нужно было любой ценой защитить его хозяина. И, к его большому удивлению, перчатка очень охотно отреагировала на это желание и даже присоединилась к нему, как бы странно ни звучало подобное по отношению к артефакту. А потом…
Химу так или иначе предстояло пропустить этот страшный заряд через своё тело, чтобы потом снова вернуть его в перчатку — и выстрелить им уже в проклятое зеркало. И он это сделал — и…
Критический урон — 572!
Верный Гилеан отразил молнию точно в цель, заставив зеркало уже обречённо взвыть — и лопнуть, оставив после себя лишь груду чёрного пепла. Но главное было не это. Главное было другое…
Хим почти не почувствовал силы экзорцизма. Нет, разумеется, он чувствовал силу молний, он чувствовал, как в момент перенаправления она двигается по его телу, и если бы он хоть на секунду ошибся или замешкался — то расплатился бы за это невыносимой болью. Но… не было того ужасающего, смертельного холода, который всякий раз касался хилереми, когда рядом творились умения на экзорцизм. Не было того ощущения ужаса и хрупкости собственной жизни при одном только дыхании ненавистной силы.
Сейчас же… ему было больно, неприятно, по телу гуляла болезненная отдача… но не более того. И внезапно Хим понял, почему. Кровь Сарефа, которую тот ему пожертвовал в момент нужды. И когда Хим говорил, что начал после этого чувствовать себя более живым… он сам тогда не понял, до какой степени оказался прав. И чем больше времени с тех пор проходило — тем больше росла устойчивость Хима к этой стихии. И, наверное, она уже достаточно высока… раз Система предложила хилереми включить в одно из умений стихию света.
— Прости за это, — хрипло прошептал проковылявший к нему Махиас, — перед смертью такие твари задействуют самые опасные приёмы, и нужно добивать их моментально. Ты… в порядке?
— Да… кажется, да, — пробормотал Хим, решив не посвящать Махиаса в глубокие причины устойчивости к силам экзорцизма, — а… ты?
— Более-менее, — уклончиво ответил дракон, тоже избегая лишней откровенности.
— Тогда надо привести всех в порядок.
— Займись Сарефом. Я помогу остальным, — сказал Махиас. Хим, подойдя к Сарефу, одной рукой бережно приподнял ему голову, а другую положил на грудь и снова использовал Огненное Сердце. Нет, воистину ни один носитель до этого не сделал столько для хилереми, сколько Сареф сделал для Хима. И для него величайшим счастьем было наблюдать, как хозяин открывает глаза и тихо спрашивает: