Пропавший дар

— Позвольте, я посуду приберу, Александр Васильевич?

Не дожидаясь моего ответа, Игнат принялся собирать со стола тарелки.

Я помог ему сложить посуду в раковину. Чуть ли не силой отправил старика отдыхать, а сам вышел на балкон.

Парк тонул в ночной прохладе. Справа поднималась огромная луна, за черными деревьями серебром отливала река.

Летучая мышь бесшумно метнулась перед моим лицом. Испугалась освещенного окна, шарахнулась в сторону и пропала.

— Александр Васильевич, — раздался в моей голове уверенный мужской голос. — Прошу прощения, что беспокою так поздно. Это целитель из Воронцовского госпиталя, Антон Григорьевич Макаров.

— Здравствуйте, Антон Григорьевич, — удивленно откликнулся я. — Что-то случилось?

— Да. Иван Горчаков пришел в себя. Игорь Владимирович просил немедленно сообщить об этом вам.

— Отличная новость, спасибо! Я могу завтра с ним поговорить?

— Конечно. Приезжайте в любое время.

— А что с его даром? Он полностью пропал?

— В том-то и дело, что нет, — целитель замялся, пытаясь точнее подобрать слова. — Его дар словно испугался и затаился. Он по-прежнему есть. Но теперь Иван слаб, как ребенок. В магическом смысле, конечно.

Вот как? Удивительно!

— Еще одна хорошая новость, — обрадовался я. — То, что дар не пропал окончательно. Но чего испугался дар Горчакова?

— А я не сказал? — спохватился целитель. — Простите. Дар Ивана пытались уничтожить. Я обнаружил следы сильного ментального воздействия.

Значит, я не ошибся. Прямо на моих глазах произошло преступление, вот почему мой дар тайновидца подал знак.

Радостно слышать, что оно не удалось. Но что это означает? Что преступник может повторить попытку, вот что.

— Вы можете определить, кто пытался уничтожить дар Горчакова? — спросил я целителя.

— К сожалению, нет, — удивленно ответил он. — Но попытка была, это совершенно точно.

— Спасибо, что сразу сообщили, Антон Григорьевич, — сказал я. — Я прошу вас никого не пускать в палату к Ивану.

— Понимаю, — отозвался целитель. — Наверное, нужно сообщить в Тайную службу?

В его голосе звучала неуверенность.

Многие побаивались Тайную службу.

— Я сам сообщу, — сказал я.

И вспомнил еще кое-что важное.

— Скажите, Антон Григорьевич, вы хорошо знаете Ивана Горчакова? Он ведь проходил практику в вашем госпитале.

— Да, он помогал мне. Очень талантливый молодой человек. Жаль, что с ним случилось такое несчастье.

— В таком случае, мне и с вами надо поговорить, — сказал я. — Утром вы еще будете на службе?

— Да, моя смена заканчивается в обед, — ответил Макаров. — Но я живу прямо при госпитале, так что жду вас в любое удобное время.

Я попрощался с ним и сразу послал зов полковнику Зотову. Но привычное мысленное усилие наткнулось на стену ментального блока.

Зотов был чем-то занят и не хотел, чтобы его беспокоили.

Что ж, отложу разговор до завтрашнего утра.

Глава 10

На рассвете меня разбудил Зотов. Его холодный, бодрый голос зазвучал в моей голове:

— Доброе утро, Александр Васильевич!

— Доброе утро, — зевнул я.

— Прошу прощения, что не смог вчера ответить. Тут у нас такое закрутилось, я всю ночь не спал…

Перебив сам себя, Никита Михайлович спросил:

— О чем вы хотели со мной поговорить?

— О происшествии во время церемонии Выбора Пути. Уже слышали?

— Краем уха. Кажется, один из выпускников Императорского лицея потерял дар?

— Вот именно, — подтвердил я. — И дар он потерял не сам. Ему помогли.

— Почему вы так решили? — поинтересовался Зотов.

— Это решил не я, а целитель госпиталя. Он обнаружил следы сильного ментального воздействия.

— Как зовут этого пострадавшего? — насторожился Никита Михайлович.

— Иван Горчаков. Незаконнорожденный сын князя Горчакова.

— Только этого мне не хватало! — огорченно воскликнул Зотов. — Теперь князь поднимет шум на всю столицу.

— Это вряд ли, — возразил я. — Князь Горчаков не хочет признавать сына. Вчера он всеми силами пытался убедить меня, что Иван потерял дар по собственной неосторожности. Переутомился во время занятий.

— А вы не поверили?

В голосе Зотова я услышал одобрение.

— Не поверил, — согласился я.

— Пожалуй, придется мне заглянуть в госпиталь и поговорить с этим Горчаковым, — решил Зотов. — Где бы только время найти.

— Давайте поговорим с ним вместе, — предложил я. — Иначе вам придется пробиваться к нему в палату силой. Я попросил целителей никого к нему не пускать.

— Вы кого-то подозреваете?

— Да, — не стал скрывать я. — Но это именно подозрения, мне пока нечем их подтвердить.

— Назовите имя, — потребовал Зотов.

— Обсудим это при встрече, Никита Михайлович, — предложил я. — Вопрос слишком деликатный.

— Хорошо, — подумав, согласился Зотов. — Тем более, что мне тоже надо с вами поговорить.

— О чем? — поинтересовался я.

— Скажу при встрече, — ответил Зотов любезностью на любезность. — Дело слишком деликатное.

— Умеете вы заинтриговать, — рассмеялся я и окончательно проснулся.

— Как и вы, Александр Васильевич, — не остался в долгу Зотов. — Предлагаю встретиться возле госпиталя, скажем, через три часа. Надеюсь, к тому времени я уже освобожусь.

— Договорились, — согласился я.

Закончив разговор, я вскочил с постели, подошел к окну и отдернул шторы. Комнату залило утренним светом. За стеной, на кухне, плескала вода и звякала посуда. Я прислушался и услышал, как Игнат что-то тихо напевает себе под нос.

Вот неугомонный старик!

— Доброго утра, Игнат! — с улыбкой поздоровался я, выходя на кухню. — Не спится тебе?

Игнат мыл посуду, которая осталась после нашего позднего ужина. Над раковиной вздымались горы мыльной пены, многочисленные тарелки сверкали.

— Доброе утро, Александр Васильевич. Не спится. Я в лицее привык рано подниматься, завтраки разносить.

— А это что такое? — удивился я, заметив огромное кресло, которое стояло посреди кухни.

На спинке кресла висел аккуратно сложенный клетчатый плед.