Пропавший рейс

Съемку сегодняшней вечеринки приберу до лучших времен: девочки зажигательные много на что смогут гостей вытащить, задание ими получено, будут стараться. Потом это видео можно использовать в свою пользу. Договор уж больно серьезный сегодня подписан – поставки титана это вам не газ по трубам гнать. Стратегическое сырье, наравне с ураном. Ну, что поделать, что у нас нет потребности? Всю свою авиапромышленность просрали в девяностые. Мне самолеты начать строить? Пупок сорву, хотя идея, конечно, привлекательная. Продаю ли я Родину за бабки? А кто сейчас не продает? Газ, нефть, медь, золото, дерево – что мы не продаем? Сами виноваты, нет у нас промышленности, а мне людей на заводах кормить: у них семьи, дети. Ну встал бы я в позу по поставкам – кому от этого стало бы легче? Никому. Поэтому не предатель я, а патриот: помогаю русским людям выживать. Мы с пиндосами вроде не воюем, пусть строят себе боинги свои, летают по миру и распространяют демократию. Кто я такой, чтобы сопротивляться этому? Я готов сотрудничать и работать, но раком меня ставить не надо, я не папуас и не индеец, я русский, могу и дубиной ответить.

Мысли сплетаются и переливаются, как стеклышки в детском калейдоскопе, очень сложно удерживать долго хотя бы одну идею или стройную мысль, всё время думается сразу про пять-шесть вещей, переплетается и рождает самые сумасшедшие идеи, выводы и парадоксальные сочетания.

Из размышлений вырвало изменение звука из кабины пилотов: монотонное попискивание прервалось тревожным звуковым предупреждением, и металлическим голосом LOW FUEL, LOW FUEL, LOW FUEL!!!

Ну вот и все: несколько минут, и все былое станет неважным. Надо помолиться.

Господи, Боже мой, Ты знаешь, что для меня спасительно…

LOW FUEL, LOW FUEL, LOW FUEL!!!

…помоги мне; и не попусти мне грешить пред Тобою и погибнуть во грехах моих…

Слух сконцентрировался на звуке работающих двигателей.

…ибо я грешен и немощен; не предай меня врагам моим…

LOW FUEL, LOW FUEL, LOW FUEL!!!

…яко к Тебе прибегох, избави меня, Господи…

Мыслей не осталось, только лицо матери перед глазами.

…ибо Ты моя крепость и упование мое и Тебе слава и благодарение вовеки.

LOW FUEL, LOW FUEL, LOW FUEL!!!

Аминь.

В микрофоне, из кабины пилота раздался кашель.

Глава 5. 8 марта. Александр Иванов

Час волка – это время между ночью и рассветом, когда темнота кажется особенно густой, а мир вокруг замирает в ожидании нового дня. В это время, как говорят, просыпаются самые глубокие страхи и тревоги, но не в Москве. Moscow never sleeps, особенно в субботу, особенного в ночь на восьмое марта, особенно в районе Патриков. Здесь она всегда яркая, громкая и напомаженная; эта точка города никогда не прекращает своего движения и своей жизни. Силиконовые телочки в брендовом шмоте и с сумочками за тысячи баксов, и их спутники, мажоры и папики на дорогих тачках, начинают разъезжаться только с рассветом, оставляя улицы во власти дворников из Средней Азии.

То самое место, где Воланд столетие назад обсуждал москвичей с поэтом Бездомным. За это время сменился антураж, но не люди. Москвичи остались всё теми же – стереотипными рвачами, которых испортил квартирный вопрос, в основном понаехавшими из регионов.

В центре города в квартире на Патриарших прудах, в комнате, наполненной тяжелым смрадом алкогольного перегара, раздавалось тяжелое мужское похрапывающее дыхание, перемежающееся легким сопением женщины. На постели были видны два силуэта, сплетенных во сне, еле прикрытых простынями.

Резкая трель айфона разорвала тяжелое пространство.

Ля, кому в семь утра в субботу не спится? Александр в темноте нащупал телефон.

– АЛЛО!

– Александр Алексеевич я очень п-п-прошу п-прощения, что разбудил в т-такую рань, – я услышал нервный заикающийся голос Толика, помощника Завадского.

– Толь, что случилось?

– П-п-петр Алексеевич не вышел на связь из П-пекина, и вы в-видели н-н-новости?

– Анатолий, какие новости? Я вернулся домой в четыре часа, я спал и не смотрел новости.

– Включите, п-пожалуйста, Евроньюс: т-т-там говорят, что рейс из Малайзии п-пропал, п-п-по-моему на нем д-должен был лететь ш-шеф.

– Анатолий, дай мне пять минут, и я перезвоню.

Сон сняло в секунду, но вчерашние дозы алкоголя все равно гудели в голове чугунным колоколом. Я ткнул в пульт трясущимися пальцами и начал листать каналы.

Руки трясло от похмелья и резкого пробуждения. Нужно исправлять ситуацию. Рядом с кроватью стояла недопитая бутылка текилы; вообще не помню, откуда она. Обжигающий глоток и десятисекундная пауза, глубокий выдох. Тремор начал уходить, и гул в голове стал затихать. Пожалуй, последний бар вчера был зря, а откуда взялась текила я вообще не помню.

Телевизор включился и пробился в сознание, режущим ярким светом и неприятным для похмельного состояния звуком.

– Авиалайнер Боинг 777-200 авиакомпании Малайзия Эирлайнс, совершавший рейс MH370 из Куала-Лумпура в Пекин, через сорок семь минут после вылета из аэропорта Куала-Лумпур Интернешнл, пропал с экранов радаров. На борту находилось 227 пассажиров и 12 членов экипажа. На данный момент никаких данных о судьбе пропавшего борта нет.

– Иванов, это то, о чем я думаю? – голос Татьяны вывел меня из оцепенения.

Присутствие другого человека в комнате было очень неожиданным; я только что вспомнил, что вернулся домой не один, а с Таней.

– Это плохо, Татьяна, это очень плохо, – более ёмкого термина в голову не пришло. – Надо звонить Анатолию и предупреждать о том, чтобы он молчал о том, что шеф летел этим рейсом. Информация о том, что Петр Алексеевич летел этим рейсом была у меня, Павла Александровича, Анатолия и теперь вот у тебя.

Трясущиеся руки с трудом разблокировали айфон и нажали на кнопку обратного вызова, сухой язык прилипал к нёбу и еле ворочался.

– Анатолий, не переживай и не нервничай. Скажи мне пожалуйста: ты звонил еще кому-нибудь по поводу Петра Алексеевича?

– Н-н-ет, я сразу в-вам. Х-х-хочу Пал С-с-санычу.

– И не звони никому больше, Павла Александровича я наберу сам. Оставайся в аэропорту, вдруг какая-то ошибка, и Петр Алексеевич не полетел этим рейсом, и будет тебя искать там. Дежурь там, и ни с кем не связывайся.

– П-понял.

Глоток текилы. Хорошо, что я все-таки дома, плохо что не один; это мешает сосредоточиться.

– Татьяна, ты понимаешь, что никому об этом сообщать нельзя? По крайней мере пока это всё само не просочится; ты должна делать вид что ты ничего не знаешь. Мы теперь в очень непростой ситуации. Ты просто всего до конца не понимаешь, но у нас реально большие проблемы. Если Завадский пропал или погиб, то это очень плохо.

– Иванов, ты прекрасно знаешь: я с тобой, я тебя поддержу, что бы ни случилось. Можешь на меня рассчитывать.

– Татьяна, большое спасибо, но то, что сегодня произошло – это сбой системы. Я прекрасно к тебе отношусь, и ты меня очень привлекаешь, но я не готов на серьезные отношения, моя жизненная цель – это работа.