Пропавший в чёрном городе

Развалины.

И это завод?!

Корявая колючая проволока путалась и скрипела на кривых столбах самодельного забора.

Незначительные кирпичные здания, углы каждого из них по-разному порушены, стекла торчат кусками, оконные переплёты почти во всех проёмах вырваны.

Толевые крыши пробиты взрывами.

Всюду груды обломков и щебня.

Из дощатой будки у ворот выглянул пожилой сторож.

Мишка вежливо поздоровался с ним.

– Это ремонтно-механический завод?

– А если оно и так? Какое тебе дело, чтобы обо всём тут расспрашивать?!

– Я работать сюда приехал! Из Москвы, по комсомольской путёвке!

– Работать? К нам, на завод? Тогда жди, доложусь в комендантскую службу. По территории не броди без толку, без спросу…

Старик окончательно вышел из будки, закрыл за собой дверь, засунул в щеколду большую деревянную щепку и заковылял к ближнему зданию.

Мишка поставил на землю, в тени, свой чемоданчик, сел на него.

Снял кепку, вытер рукавом лоб.

Скоро вернулся сторож.

– Можешь идти. Сначала в отдел кадров, он вон в том домике, справа который…

В отделе кадров стоял сейф, стол и два стула, на одном из которых сидела весёлая и любопытная тётенька.

– Из самой Москвы?!

– Ага.

– Значит, из самой, самой столицы к нам работать прибыл?!

– Работать. А ещё я своего старшего брата здесь, в Кёнигсберге, ищу, Славку…

– Что с ним? Где он?

– Ехал к вам на завод, по комсомольской путёвке, он тоже токарь… И пропал. К вам же он не приезжал, на учёт не вставал?

– Не-ет, такого не было… Вячеслав Коровкин, говоришь, из Москвы? В январе? Нет, такого у нас не было, точно! Я уже в январе кадрами здесь, на заводе, вовсю занималась, такого парня не было. Тайна какая-то… Или банда.

Помолчала.

– У тебя самого-то документы в порядке? С собой?

– Да.

Тетенька принялась внимательно рассматривать Мишкины бумаги.

– А меня звать Наталья Владимировна! Я на заводе пока начальник отдела кадров, отвечаю за трудовые вопросы. Садись! Устал?

– Сегодня утром приехал. Полдня со станции шёл, пока до вашего завода добрался.

– Чай будешь? С баранками?

– Буду.

– Я как знала, только что, перед тобой, кипяток из столовой принесла, сейчас заварю, вместе попьём! Ты в Москве на каком предприятии токарем-то работал?

– На шёлковом, ну, на ткацком комбинате «Красная Роза».

Наталья Владимировна восторженно всплеснула руками.

– Знаменитое предприятие! Я о нём в газетах читала!

Положила на Мишкино блюдце карамельку.

– А наш завод пока ещё только строится… Кадровая проблема здесь очень серьёзная! Коллектив почти сто двадцать человек, из них половина – немцы. Наши, приезжие, люди и многие немцы не имеют подходящего образования, поэтому заводское начальство организовало учёбу по техническому минимуму. В русской группе занятия проводит главный механик завода, а в немецкой – немец, бывший владелец литейной мастерской! Вообще, немцы-литейщики очень хорошие специалисты, знатоки. Остальные из тех, кто не уехал из Кёнигсберга, преимущественно заняты в непромышленной группе: в пошивочной мастерской, в сапожной, в парикмахерской и на подсобном хозяйстве.

Наталья Владимировна поправила на столе, перед собой, бумаги, ровно положила на них карандаши.

– … Более, менее нормальная деятельность у нас ещё только начинается, сейчас вот мы закончили реконструкцию литейки, механического, ремонтно-механического и сборочного цехов. Скоро будет готов инструментальный участок, на котором будем изготавливать оснастку и приспособления, организуем хорошую инструментальную кладовую…

– Уважаемая Наталья Владимировна, направьте меня обязательно на ваш инструментальный участок! Пожалуйста! Я и в Москве, на «Красной Розе», на таком же месте работал! Мастер говорил, что я очень подхожу для этого дела, всё на лету схватываю!

– Очень хорошо, Миша, что ты сам такую инициативу проявил! Сегодня на вечерней планёрке я о тебе начальнику завода доложу, думаю, что он тебя согласует. Вечером познакомишься со своей бригадой, когда они со смены вернутся. А сейчас пошли, я тебя в общежитие устрою. Баня здесь топится по графику, в конце каждой недели, поэтому сегодня с дороги сходи в кузнечный цех, в их душевую, скажешь, что в кадрах тебе разрешили.

Небольшой трёхэтажный жилой дом под деревьями, в стороне от цехов.

Комната номер девять.

Дежурная по общежитию открыла Мишке дверь, показала на пустую койку около двери.

– Располагайся, это твоя. Бригада приходит после семи. Пошли вниз, я тебе матрас дам, подушку и одеяло. Постельные принадлежности принесу тебе попозже, распишешься.

Не застилая койку чистым бельём Мишка упал, рухнул на матрас.

И уснул.

Проснулся он от громкого хохота.

Вечерело.

– Давай, украдём мальчишку, пока он дрыхнет, и на другой завод продадим! За полцены?!

– Дорого будет! Никто за такой тощий экземпляр даже полцены не даст! Кочан капусты, максимум…

Испуганный Мишка открыл глаза.

Над ним стояли два молодых мужика в рабочих спецовках.

– Ты зачем, Машенька, нашу кашу моей ложкой ела, а?!

– Ничего я не ел! И ложку ничью я не брал!

Мишка вскочил, нахмурился, встал напротив парней.

Те хохотали.

Мишке тоже стало смешно, что он спросонья не разобрал слова сказки.

– Привет, богатырь! Ты кто и что тут, в нашей комнате, делаешь?

– Я – Михаил. Приехал работать на ваш завод. Я токарь, в кадрах мне сказали, что буду числиться в вашей бригаде… Вот.

– Ну, Михаил-токарь, с тобой всё ясно. Получается так, что после твоего радостного приезда половина рабочих нашего завода должна уволиться, и в слезах и соплях покинуть территорию предприятия…

– Почему это?! Ничего они мне не должны… А чего такого произошло-то?

Мишка не понимал слов парней, продолжал хмуриться, окончательно ещё не проснувшись.

– Всё, Николай, прекращай допрос, а то наш флагманский токарь сейчас расплачется.