Пророчество Апокалипсиса 2012

— А вы пытались выкупить у него книгу?

— Нет, потому что сначала попробовали выкупить другие похищенные реликвии, чтобы выяснить, можно ли иметь с ним дело. Но он, получив запрошенную цену, тут же начинал требовать в десять раз больше. Торговаться с ним можно месяцами, так и не добившись результата. Кроме того, ему известно, что это священная книга. А стало быть, даже если бы мы и договорились, он все равно попытался бы или убить, или обмануть нас.

— Ну и как же нам тогда заполучить от него кодекс? — спросил я.

— А вот это уж решать Хранителю, — прозвучал ответ.

69

Как попасть в сенот, ставший хранилищем кодекса, избежав при этом столкновения с Владыкой Чаком и его кровожадными головорезами, служившими когда-то придворными палачами, было задачей, достойной самого Кецалькоатля, божественного покровителя не только наук, но и приключений.

Или щенка койота, выросшего среди диких ацтеков, прирожденных убийц и грабителей.

— Октли, — сказал я.

— Октли? Ты никак задумал выторговать священную реликвию за кувшин пойла? Ты сумасшедший?

— Иксчааль, в храмах, или где там еще, вас, Стражей, готовят, учат, надо думать, многому, но не всему. Уверен, мне известно, как сторговать кодекс у Владыки Чака.

— И как же?

Я взглянул ей в глаза.

— Сейчас ты увидишь, как я творю волшебство.

Купив несколько сосудов октли у торговца на площади, я нанял его охранников, чтобы отнесли сосуды к сеноту. Конечно, торговец попытался подсунуть мне разбавленное пойло, но мигом отказался от этого, когда я дал ему кусок нефрита, стоимость которого в несколько раз превосходила цену всего его товара.

— Мне нужен чистейший октли, один запах которого способен опьянить бога.

Он предложил мне отведать глоток. Ай-йо! Вот это напиток! У меня аж глаза на лоб полезли.

Когда мы с Иксчааль предстали перед караульными у сенота, те мигом сообразили, что напиток предназначен для них в качестве взятки, хоть и не знали пока за что.

— Отнеси это Владыке Чаку, — попросил я начальника стражи, вручив ему отполированный до блеска, усыпанный самоцветами обсидиановый кинжал.

— У Владыки Чака уже есть кинжал, — воззрился на меня злобными, жадными глазами стражник. Он с удовольствием засадил бы кинжал в меня.

— Посмей только не выполнить, чт о я сказал, и он этим кинжалом отхватит тебе яйца. Этот клинок — дар от правящего дом Толлана. Его посылает Владыке Чаку лично правитель Кецалькоатль.

При упоминании правителя блистательного Толлана стражник выпучил глаза. Но я видел, что еще больше ему захотелось присвоить дорогостоящий нож.

— Немедленно отнеси кинжал Владыке Чаку! — рявкнул я. — Иначе он им же тебя и освежует! — Когда стражник неохотно направился к ведущей вниз лестнице, я вдогонку добавил: — И скажи Владыке Чаку, что у меня есть для него и другой дар, нечто еще более ценное.

Иксчааль воззрилась на меня, и я подавил усмешку. Мне нравилось держать ее в неведении, заставляя строить догадки, что она так часто проделывала со мной. Но хотелось верить, это не доведет нас до погибели.

Стражник удалился вниз по лестнице, а я отвел Иксчааль в сторонку.

— Куда мы идем? — удивилась она.

— Просто отойдем, чтобы не мешать стражникам и здесь, и внизу заливать в глотки октли.

Будучи умелым бойцом, Иксчааль прекрасно знала, что опьянение ухудшает реакцию и мешает верно нацелить удар, и в схватке трезвый противник получает над пьяным неоспоримое преимущество. Не говоря уж о том, что к пьяному часовому легче подобраться и оглушить его неожиданным ударом.

— С чего ты взял, будто кинжал произведет на Чака впечатление? У него наверняка есть кинжалы.

— Не такие, как этот. Его дал мне сам правитель. Как и у моего меча, у него обсидиановое лезвие исключительной работы: оружейники Толлана делают кинжалы только для правящего дома и высшей знати. Чак сразу поймет, что это не простой клинок.

Вернувшийся стражник велел нам следовать за ним вниз. Его помутневшие глаза и раскрасневшееся лицо сказали мне, что он успел приложиться к октли. Поспевая за стражником, мы спустились на четыре уровня по пролетам освещенной факелами каменной лестницы, после чего оказались на узком выступе, что шел вдоль бассейна с водой. Мне сразу бросился в глаза подвешенный над водой сизалевый мешок с ядом, от которого тянулась веревка. Ее конец шел к человеку, который восседал, как на троне, на явно принадлежавшем раньше кому-то из знати кресле, — и этому человеку хватило бы одного взмаха ножа, чтобы перерезать веревку и отравить воду.

Мы прошли по уступу и остановились перед троном. Двое стражников находились позади нас, двое слева, спиной к воде, а перед нами восседал Владыка Чак.

Он оказался ниже ростом, чем я представлял: при виде его первая моя мысль была о карлике, воздвигнувшем Обитель Волшебника. Но нет, карликом он, конечно, не был, хотя почти на голову уступал в росте Иксчааль и, наверное, едва достигал макушкой мне до плеча. Зато он был мускулист и широкоплеч, кожу, наряду с татуировками, покрывали заработанные в боях шрамы.

То был опытный, многое повидавший боец, справиться с которым не так-то просто. Но нога у него была в повязке, видно из-за раны или травмы. Вокруг трона громоздилась добыча, захваченная при налетах на дворец, храм и иные места. Книга среди всего этого богатства была всего одна: кодекс, обернутый в оленью кожу.

Я переглянулся с Иксчааль и по глазам ее понял, что это и есть Откровение Темного Разлома.

— Я собираюсь тебя убить, — произнес, не шевельнувшись на своем кресле, Владыка Чак.

Это заявление ответа не требовало. Я ждал следующего, более обнадеживающего.

— Или, может быть, не убью, если ты меня порадуешь.

— А что может тебя порадовать?

— Твоя кровь. Желательно, вся. Сегодня я еще не приносил жертв богам. Кроме того, кровью майя они уже пресытились, а вот кровь тольтека, думаю, будет им в радость.

— Моя кровь предназначается моим собственным богам, да и то в количествах, которые я проливаю сам.

— Твои тольтекские боги сплошь шлюхи. — Чак бросил на меня злобный взгляд. — Даже те из них, кто мужского рода, продавали свои тела другим богам. — Он поднял перед собой кинжал. — Ну и что еще ты украл у тольтекского правителя?