Пророчество любви

— Да, — тихо произнесла она.

Алана напряглась, чувствуя, что Меррик повернулся и смотрит на нее. Он попросил:

— Расскажи мне хотя бы некоторые.

Губы девушки задрожали. Она уже достаточно хорошо изучила нового лорда Бринвальда, чтобы понимать: он не позволит ей увильнуть от ответа. Медленно начала Алана свой рассказ.

— Однажды я видела во сне женщину из нашей деревни, ту, что варит эль. У нее должен был появиться ребенок. В моем сне малыш родился с повернутыми вовнутрь стопами.

— И так случилось на самом деле?

Она кивнула. Сжав пальцы на груди, Алана продолжила:

— Одно время в нашей деревне жил батрак. Я видела во сне, как его сын стоял на скалах неподалеку от Бринвальда высоко над морем. Потом вдруг… — ее голос дрогнул, суставы крепко сжатых пальцев побелели, — вдруг я увидела, что он падает… падает в бушующее море.

— И что потом? — спросил рыцарь, помедлив.

— На следующий вечер его нашли мертвым на берегу возле Бринвальда.

Алана услышала удивление в голосе Меррика:

— Но… как могло случиться такое совпадение?

— Деревенские нашептывали друг другу, что это я его столкнула со скал. Только моя мать и Обри поверили, что то был несчастный случай, мальчик упал сам. Только они поверили, что я не виновата, — она перевела дыхание. — Теперь ты знаешь, почему в деревне называют меня ведьмой.

Меррик молчал. Алана попыталась поймать его взгляд, но смогла лишь заметить в темноте блеск глаз. Она испугалась, когда сильная рука накрыла ее руку, лежавшую на груди.

— Если бы ты была ведьмой, — услышала девушка его голос, — ты бы уже давно от меня сбежала.

— Но я пыталась…

— … и безуспешно, — ровным голосом добавил он, — а ведьме, наверное, удалось бы сбежать.

Не смеется ли он над ней? Алан«„ ничего не понимала. Она ясно различала очертания его головы и широких мускулистых плеч, но черты лица скрывала ночь. Вдруг он повернулся к ней.

— Иди сюда! — потребовал он. — Ты все еще дрожишь!

Голос Меррика показался Алане мрачным. У нее мелькнула мысль, что снова она чем-то вызвала гнев грозного рыцаря. Она начала было, возражая, отрицательно мотать головой, но прежде чем успела выразить протест словами, он повернулся и сгреб ее в охапку, притянув к себе.

Алана не шевелилась, не осмеливаясь, однако, и отстраниться. С волнением ощущала она наготу его тела. Ее согнутая рука оказалась прижатой к широкой мужской груди. Щека касалась гладкого твердого плеча.

Никогда не сможет она заснуть вот так, рядом с ним! Но вместе с тем тепло его тела обволакивало, как кокон, а близость этого сильного и властного лорда служила защитой. Сознание девушки начало затуманиваться томлением. Не должно так быть! не должно! Ей нельзя чувствовать себя так необычайно спокойно в его объятиях. Нет, это невозможно, ведь именно от Меррика исходят опасность и угроза! Странно, но сейчас Алане казалось, будто ничто и никто не может причинить ей зла…

Проснулась она на следующее утро. Девушка лежала, еще одурманенная сном. Как ни странно, ей было холодно — оттого, что Меррика не было уже рядом. Помимо своей воли Алана вспомнила прошедшую ночь — не страшный сон, мучивший ее, а то, что последовало вслед за этим. Смутные воспоминания волновали: легкое дыхание у щеки, прикосновение его руки ко лбу… Сердце забилось быстрее. Всю ночь и утро она пролежала в объятиях Меррика, руки у него были такими сильными и теплыми… но почему-то объятия пугали.

Скрипнула дверь. Вошел Меррик, самоуверенный, как всегда. Алана стала подниматься, но сразу же откинулась назад, с ужасом обнаружив, что на ней нет никакой одежды, — и правильно сделала, так как в этот момент двое молодых парней внесли в комнату овальную деревянную лохань. Следуя указаниям Меррика, они поставили ее перед очагом, и тотчас же другие слуги начали носить ведра с горячей водой. Зарывшись в меха, широко раскрытыми глазами Алана наблюдала, как пар поднимается над лоханью, наполняемой водой.

Скоро хождение закончилось, вышел последний парень, и Меррик закрыл дверь. С легкой улыбкой на устах он повернулся к Алане, одна бровь была насмешливо поднята. Алана озадаченно смотрела на него, сожалея, что не поступила, как он, — Меррик, в отличие от нее, давно проснулся и полностью оделся!

Она кивнула на лохань:

— Ты собираешься приказать мне вымыть тебя? — смущенно проговорила она.

Алана хорошо знала, что существует обычай: владелица замка помогает мыться гостю. Но вряд ли можно считать ее владелицей замка, и совсем немыслимо предположить, что Меррик в замке гость…

Его улыбка, всегда так сердившая Алану, стала еще шире.

— Ванна приготовлена не для меня, саксонка. Алана гневно сжала губы.

— Мне не нравятся подобные игры, норманн. Если не для тебя, то для кого же?

Он галантно сделал жест рукой в сторону лохани.

— Догадайся, для кого!

Во взгляде Аланы мелькнуло подозрение:

— В любом случае… не для меня же!

— Для кого же еще, кроме как для тебя!

О, неужели он смеется над нею? Наверное, это хитрая уловка, ведь ему известно, что она совсем раздета…

Алана решительно покачала головой и проговорила еле слышно:

— Нет! Я не могу. Я не буду мыться! Улыбка исчезла с лица Меррика.

— Будешь, саксонка! Потому что я прошу тебя об этом… Нет, потому что требую!

В мгновение ока он стал серьезным. Лицо грозно застыло, приняв суровое и замкнутое выражение. Спорить с ним бесполезно, мрачно решила Алана, так же, как бесполезно и возражать.

В конце концов она закуталась в меховое одеяло и сползла на край кровати. Показалось из меха изящное белое бедро — девушка на цыпочках пробежала по холодному каменному полу. До последнего мгновения она цеплялась за одеяло. Торопливо погрузилась Алана в лохань, ударившись коленом о край и расплескав воду, но не обратила на это никакого внимания.

Однако и в воде не удалось ей найти желанного убежища. Меррик не вышел из комнаты, на что она надеялась и о чем молилась. Нет, он, негодяй, подошел еще ближе и встал, возвышаясь над лоханью, в ее ногах. Без всякого стеснения он смотрел на нее сверху вниз. Его взгляд, дерзкий и бесстыдный, как он сам, привел Алану в полнейшее замешательство.

Ее лицо вспыхнуло краской мучительного стыда. Более того, все тело запылало. Девушка понимала: он желает увидеть то, что ей совсем не хочется открывать его взору! Она обхватила руками колени, подтянув их к груди. Вода снова заколыхалась.