Пророчество (Симфония веков - 2)

– Ну, спасибо тебе, однако ты плохо разбираешься в воинах. Если ты намерен с кем-нибудь сражаться, то лучше Грунтора может быть только Акмед.

– Почему Акмед?

– Акмед... ну, Акмед обладает талантом.
– Она решила, что и так сказала слишком много.
– Но прежде чем я смогу стать твоим союзником, мне бы хотелось выяснить, с кем ты собираешься воевать. Ты можешь мне рассказать?

– Нет.
– Ответ получился очень резким, и улыбки исчезли с их лиц. Извини.

– Вот почему мне трудно заключить с тобой союз.

– Я знаю.
– И он тяжело вздохнул.

– А ты хоть кому-нибудь можешь довериться?

– Нет.

– Какая страшная у тебя жизнь.
– Она провела пальцем по краю пустой чашки.
– А тебе не кажется, что есть вещи, ради которых стоит рискнуть? Она говорила очень тихо.

– К сожалению, я не склонен к риску. И тем более теперь.

Повисла тяжелая тишина. Рапсодия посмотрела на огонь, потрескивающий за каминной решеткой, а потом перевела взгляд на Эши, чьи необычные зрачки с вертикальным разрезом еще сильнее привлекали к себе внимание в яр ком свете пламени. И что-то во взгляде этих голубых глаз вызвало у Рапсодии грусть, от которой защемило сердце.

– Но ты оставляешь такую возможность на будущее?
– спросила она.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь. Рапсодия вновь посмотрела на свою чашку.

– Мое прошлое есть коридор с множеством дверей, которые я оставляю открытыми и не собираюсь их закрывать. Я никогда не запираю дверь, если в этом нет необходимости, в надежде, что все будет хорошо и я смогу вернуться. Может быть, сейчас ты не готов рискнуть, но такой день придет. Такое возможно?

Эши долго смотрел на огонь.

– Едва ли. Дверь не только закрыта, но и заперта. И за печатана.

Вновь наступила тишина. Рапсодия поставила чашку.

– Тогда нам следует придерживаться нашего договора и не говорить о Прошлом, - мягко сказала она.

– Согласен.

– Быть может, мне стоит в общих чертах поведать тебе о том, с чем намерена сражаться я и во имя чего бороться, и тогда, если наши цели окажутся близкими, ты будешь знать, что я твой союзник, и тебе не придется рассказывать о своих врагах.

Его лицо прояснилось, в глазах появилась надежда.

– Возможно.

– Хорошо. Во-первых, если ты собираешься сражаться с болгами и отнять у Акмеда Канриф, нам придется воевать друг с другом.

– Нет. Вовсе нет.

– Я так и предполагала, но лучше знать наверняка. Всякий, кто собирается обидеть ребенка, мой враг, то же самое могу сказать о любом невинном человеке, святом дереве лиринов или лиринском лесе. Я бы хотела, чтобы мир длился как можно дольше. Обычно я на стороне защищающейся, а не атакующей стороны, если только нет каких-то особых причин. Я готова кастрировать любого насильника или совратителя детей.

А в остальном, кто знает? Возможно, настанет день, когда я построю себе хижину в лесу, если лирины примут меня, и буду жить в мире, никому не причиняя вреда, занимаясь растениями и сочиняя музыку. Еще я бы хотела построить дом, где можно было бы исцелять людей, используя для этих целей мою музыку. Впрочем, я уже говорила: мне кажется, что мне не суждено пережить опасные времена, поэтому я не особенно рассчитываю на осуществление своих дальних планов. Скорее всего, я погибну, защищая то, во что верю, пытаясь сделать мир немного лучше. Ну, так мы союзники?

Эши улыбался.

– Похоже на то.

Рапсодия серьезно посмотрела на него:

– А ты бы сказал мне, если бы это было не так?

– Нет, наверное.

Она вздохнула:

– Я так не думаю.
– Где-то далеко загрохотал гром.
– Значит, ты больше ничего не хочешь?

На лице Эши отразились самые разнообразные эмоции, но когда он заговорил, его слова получились простыми.

– Я бы хотел, чтобы ты стала моим другом.

– И я бы хотела, - ответила она, поставив ноги на край его постели. До тех пор пока ты останешься тем, кем кажешься, можешь на это рассчитывать.

– А ты та, кем кажешься?

Она рассмеялась:

– Абсолютно. Уж не знаю, какой я кажусь, но я совершенно открыта. Похоже, я так и не научилась скрывать свои недостатки, и вдобавок слишком наивна. Ты знаешь, я стараюсь никогда не лгать, если меня к тому не вынуждают.

На его лице появился интерес.

– А как человека можно заставить лгать?

Рапсодия вспомнила о Майкле, Ветре Смерти, и о жестком блеске в его глазах, когда он сообщал ей о своих условиях:

"Ты не только будешь удовлетворять все мои желания, ты станешь делать это с радостью и готовностью. С разными ласковыми словечками, стонами и соответствующими звуками. Я намерен уехать, забрав с собой твое сердце, после того как я множество раз с удовольствием трахну тебя, моя милочка. Сможешь выполнить мое условие? Обещаешь демонстрировать ответную страсть?"

Она закрыла глаза и попыталась заблокировать воспоминания о бесконечном ужасе, застывшем в глазах той девочки.

"Хорошо, Майкл. Я буду говорить все, что ты пожелаешь. Отпусти ее".

Рапсодия обхватила себя руками. Она подумала о победной улыбке на лице Майкла: она либо станет искренне говорить то, что он хочет услышать, либо будет вынуждена лгать, что еще хуже. В любом случае он победил.

– Уж поверь мне, такое бывает, - наконец сказала она.

Ее глаза встретились с глазами Эши, и она затаила дыхание. У него были такие же голубые радужные оболочки, как у Майкла.

– Что-то не так?

Она потрясла головой, и все сразу встало на свои места. Да, у Майкла могли быть такие же глаза, но в его зрачках отсутствовали вертикальные разрезы. Возможно, именно из-за этого странного каприза природы за Эши и охотились.

– Нет, - покачала головой Рапсодия.
– Все в порядке. Надеюсь, ты никогда не попадешь в ситуацию, когда тебе придется лгать. Это едва ли не самое страшное, что может быть в жизни. Но, возвращаясь к началу разговора, - твое желание вполне выполнимо. Я попытаюсь быть твоим другом и союзником. Не могу говорить за Грунтора и Акмеда, но, если я замолвлю за тебя словечко и ты не станешь им предлагать то, что противоречит их убеждениями, они охотно станут твоими союзниками.
– Она увидела, что на лице Эши появилось неудовольствие.
– В чем дело?

– Извини.
– Казалось, Эши о чем-то сожалеет.
– Иногда меня поражает, что ты связалась с этой парочкой, особенно с Акмедом.

– Но почему?

– Он отвратителен, вот почему.

Рапсодия ощетинилась:

– Ты его совсем не знаешь. Как ты можешь так говорить?

– Я уже дважды был его гостем и не могу сказать, что это доставило мне удовольствие.

– Мне очень жаль, - искренне сказала Рапсодия.
– Он действительно бывает излишне резким. Но почему ты остался?