Пророчество

Чтоб не работать под другими, надо работать над собой. Я из эпохи прогресса, олигархов и большого бизнеса. Неужели в средневековье не смогу придумать как заработать денег, используя навыки и знания из прошлого? Надо подумать… Торговый бизнес открыть? Что здесь можно продавать на ура? Не-е, недостаток любого бизнеса с нуля -— это большое вложение сил и времени. А время вкладывать не хочется. Нужно что-то такое, что будет приносить доход и не отнимать много времени. То, чего здесь нет, не было и долго не будет. Придумал…

* * *

Разгоряченная толпа орала и бесновалась. Крики разносились по просторному залу заброшенного замка с импровизированной ареной в центре засыпанной толстым слоем песка. По песку под рев толпы волокли поверженного воина, он был в отключке. Победитель — двухметровый араб размером с маститого борца сумо, торжествующе размахивал кулачищами и рычал, словно медведь. В этот вечер бои без правил были в самом разгаре. Зрители торопились сделать ставки перед следующим поединком.За месяц работы моего нового заведения я успел изрядно поправить свое финансовое положение. Ставки и процент с участников приносили неплохой доход. Для организации гладиаторских боев я выбрал заброшенный замок, где до недавнего времени одиноко проживал Мышь. Теперь мы могли позволить себе жить в гостинном дворе в просторном “номере” с кадкой для принятия ван и двумя кроватями.Народ любит хлеба и зрелищ, а со зрелищами на арабском материке напряг. Без особых вложений мне удалось организовать “клуб” профессиональных бойцов. Я распустил слух на рынке о приеме всех желающих участвовать в битвах на кулаках, пообещав за каждый выигранный бой пять золотых динар. Поначалу приходили забулдыги и задохлики, и деньги, что занял я у ростовщика на раскрутку, таяли на глазах. Но потом сарафанное радио сделало неплохую рекламу. Каждый вечер народ собирался на окраине города в заброшенном замке в поисках легкой наживы и зрелищ. Спустя неделю я сделал вход платным, и зрительский контингент поменялся с бродяг и рыночных шабашников на состоятельных арабов. А это уже другая аудитория. Они не скупились на ставки и платили сверху понравившемуся им бойцу. Попасть на арену становилось все сложнее — бойцы проходили отбор, я принимал только тех, кто действительно мог что-то показать, а награда за победу росла. Лучшие воины Бахадура приходили помериться силами. Были и те, кто никогда не участвовал раньше в битвах и не имел за плечами боевого прошлого, но проявляли природную силу и ловкость в поединках.Вот и сейчас Мышь спешил принять очередные ставки. Здоровенный кузнец из пригорода третий вечер подряд одерживал победу. Арена родила нового чемпиона. Сейчас самое время соврать куш. Зрители на кураже, денег не жалеют и ставят на победу кузнеца, уверовав в его непобедимость. Азарт полностью поглотил их волю и чувства. Человек начинает играть для развлечения, продолжает от скупости, а заканчивает тем, что игра становится страстью.— Делайте ваши ставки! — верещал Мышь, ловко ныряя между зрителями и собирая медяки и золотые. Вслед за ним еле поспевал скрупулезный писарь. Я нанял его для работы в “клубе”. Он записывал имена сделавших ставки зрителей и суммы которые они поставили на бойца в пергаментную табличку, натянутую на доску.— Следующий бой! — продолжал орать Мышь. — Кузнец против прославленного пустынного странника, воина и участника многих военных походов и битв — великого Магомеда!— Да-а-а! — ревела толпа. — Кузнец, разорви его!Рейтинг пустынного странника не велик, он впервые на боях. В эту эпоху пустынные странники еще не перешли на темную сторону Мансура и были обычным орденом наемников.Кузнец сотрясал руками-бревнами и ловил кайф от всеобщего признания. Кончилось его бесславное существование в замшелой ненавистной кузнице, теперь он звезда. Он простой человек из народа, и ему невдомек, что все дороги славы ведут к могиле. Я был в великой славе и испытал величайшее бесславие — и убедился, что в сущности это одно и то же.На кузнеца поставили почти все зрители. На арену вышел поджарый немолодой араб в свободных штанах и длиной рубахе, утянутой поясом. Вырубленное, словно из камня лицо не выражало никаких эмоций. Настоящий воин. Он либо совсем не боится, либо умело скрывает чувства.— Бойцы! К бою! — Мышь ударил бронзовый гонг. — Начали!Кузнец заревел и кинулся вперед. Он попытался сходу сгрести в охапку воина, но тот юркнул к нему за спину и ударил ногой в спину. Здоровяк зарылся мордой в песок. Толпа заорала. Странник вскочил на спину “медведю” и попытался выключить его ударами кулаков в затылок. Не обращая внимания на удары, кузнец перевернулся на спину и отшвырнул соперника одним взмахом руки. Магомед отлетел на край арены под ноги довольных зрителей. Он тут же вскочил на ноги и еле успел увернуться от несущегося “локомотива”. Огромный кулак пролетел над его головой и провалился в пустоту. Потеряв равновесие, кузнец чуть подался вперед. Странник воспользовался оплошностью и ударил того сбоку в челюсть. Раздался смачный хруст. От такого удара челюсть обычного человека могла лопнуть. Но этот удар лишь разозлил Кузнеца. Словно бешеная мельница, он стал беспорядочно молотить кулаками, пытаясь зацепить странника. Магомед крутился вокруг волчком, всякий раз опережая Кузнеца на шаг. Его хлесткие и точные удары попадали медведю в грудь и живот. Но до головы добраться тяжело — слишком она высоко. Кузнец метался по арене как разъяренный бык за красной тряпкой. Наконец ему удалось зацепить соперника ударом. Странник пошатнулся и упал на колени. Кузнец навалился сверху и придавил его всей тушей. Странник беспомощно барахтался пытаясь наносить удары, но дыхание сдавил огромный вес, и силы его слабели. Бух! Наконец здоровяк изловчился и хряснул странника по голове. Одного точного удара кулаком стало достаточно, чтобы вырубить воина. Странник откинул голову и замер. По залу прокатился гул победного гонга, перекрываемый ором беснующейся толпы. Их любимчик опять выиграл. Кузнец торжествующе вздернул окровавленные кулаки вверх. Казалось он ничуть не устал. Пустынный странник пришел в себя и под насмешливое улюлюканье зрителей захромал к выходу. За проигрыш он не получит ни одного медяка.— Делайте ставки для следующего боя! — заверещал Мышь. — Против непобедимого Кузнеца выступит еще один новичок на нашей арене. Он пришел издалека и не помнит своих родителей. Судьба забросила его в наши земли и он вынужден искать прибежище в славном Бахадуре. В прошлом он воин, но сейчас мирный купец!— Да-а-а-!!! — гудел народ. — Давай еще!Умеет Мышь поднять азарт. Из него получился бы неплохой шоумен, далеко пойдет.А Мышь продолжал раззадоривать толпу:— Сможет ли новичок побить Кузнеца?!— Не-е-ет! — вторил люд.— Кузнец не проиграл ни одного боя, но соперник его издалека, никто не знает его технику боя. Никто не знает, на что он способен! Впервые на арене воин по прозвищу Чужестранец! Делайте свои ставки!Люди лихорадочно совали Мышу динары, вход пошли уже золотые. Это хорошо… Если ставка не сыграет, она идет тому, кто поставил на меня. А на меня никто не поставил, значит деньги пойдут устроителю боев, т.е. мне. Главное, чтобы зрители не прознали, что устроитель боев и Чужестранец — это один и тот же человек. Я вышел на арену в легкой хлопковой одежде, замотав лицо тряпицей. Народ довольно гудел в предвкушении зрелища по избиению Чужестранца. Кузнец бросил в мою сторону презрительный взгляд и злорадно хмыкнул:— Неужели в Бахадуре больше не осталось достойных воинов? Почему мне приходится давить клопов?!Толпа рукоплескала. Со своими девяносто кг я конечно не клоп, но рядом с Кузнецом выглядел, наверное, удручающе. Он был выше меня на целую голову и шире раза в два. Та еще дурмашина, килограммов сто пятьдесят, не меньше.Мышь обеспокоенно посмотрел на меня. Он никак не мог понять — зачем я вызвался на бой, ведь денежки и так неплохо капали. Но мне хотелось, чтоб не капали, а текли, хоть не рекой, пусть ручейком, но текли — так я смогу нанять себе помощников для поиска Джунаида. Я кивнул ведущему, Мышь вздохнул и с силой ударил в гонг:— Начали!В этот раз Кузнец нападать не торопился. Он нарезал круги почета по арене, ловя восторженные приветствия зрителей. Почти все болели за него, почти все на него поставили в предвкушении легких денег.Я стоял на краю арены и ждал. Наконец здоровяк удостоил меня своим вниманием, повернулся и прорычал:— Почему ты не нападаешь? Мальчик забыл как драться?! Или ждет что мама поможет?Толпа разразилась смехом.— Не хочу тебе мешать наслаждаться последними минутами на ринге, — спокойно ответил я. — Тяжело будет вытаскивать твое тело, надо будет просить помощь зрителей.Кузнец побагровел и бросился на меня. Я не шелохнулся, секунды растянулась как в замедленной съемке. Он все ближе — шаг, еще, еще… Я уже чувствую смрад его тела, воздух сотрясается от его стремительного бега. Быстрый гад, хоть и тяжелый.Кузнец не сбавляя хода, выбросил вперед кулак. Я резко шагнул в сторону и ударил его в солнечное сплетение. Локомотив пронесся дальше и зарюхался в песок. Толпа замерла. Кузнец скрючился на песке и хрипел, глотая спазмированой диафрагмой воздух. Непривычная гробовая тишина воцарилась на арене. Я подошел к поверженному противнику:— Признай поражение, и я тебя больше не трону.В ответ Кузнец схватил меня за ногу и попытался притянуть к себе. Хрясь! Ударом в висок я отправил его в нирвану. Голова его откинулась, а тело обмякло.— Победил Чужестранец! — довольно завопил Мышь. — Приветствуйте нового чемпиона.Но никто не разделил его радости. Ошарашенная толпа молча хлопала на меня глазами, я покинул ринг в полной тишине и поспешил сменить одежду на шикарный халат, припасенный в одной из комнат развалин замка. Теперь я снова барыга-букмекер, устроитель развлечений. Я поспешил обратно в зал и под недовольное гудение толпы забрал у писаря увесистый мешочек с выручкой. Недовольство зрителей росло. Ну а как вы хотели? Махать руками тоже надо с умом. Бокс еще не изобрели и элементарные приемы работают здесь безотказно.— На сегодня бои закончены! — крикнул я. — Приходите завтра вечером. Будут новые бойцы!Я схватил за рукав Мыша и потянул его в лабиринт коридоров. Пока толпа в недоумении надо линять, а то скоро стадия шока может смениться на ярость. Мы скрылись в темных закоулках замка о которых знал только Мышь.— Как ты это сделал? Ты колдун? — мы шагали по вечернему городу в строну гостинного двора, а Мышь не сводил меня восторженного взгляда. — Как я хочу быть колдуном!— Я не колдун, там откуда я родом люди часто дерутся руками, есть даже соревнования. У нас нет мечей и копий, зато есть более страшное оружие.— Магия?— Можно и так сказать, но мы называем ее наука.***

Глава 19

Этот вечер принес много боев и много золотых динаров. Популярность моего заведения росла, рос и уровень бойцов. У зрителей появились свои любимчики, а я в обличии воина Чужестранца больше не выходил на ринг. Ставки и плата за вход и так приносили неплохую прибыль, необходимость рисковать собой, участвовать в мордобое, отпала.

После боев мы сидели с Мышем в чайхане и наслаждались пловом.

— Никогда я так вкусно не ел, как за последнюю неделю, — промямлил Мышь, усердно набивая щеки рассыпчатым рисом. — Скажи мне, — он повернулся в мою сторону, в его глазах читалась грусть, — Когда ты найдешь своего врага, ты уйдешь из Бахадура?

— Да, — я потрепал парня по голове, — я должен...

— Но почему? Неужели здесь тебе плохо живется? Мы сможем заработать много денег!

— Мои близкие в опасности, я должен убедиться, что с ними все будет хорошо. И у меня там сын…

— Сын? — Мышь как-то сник. — А я своего отца не помню, не знаю где он. Сколько себя помню — я всегда жил на улице… Ты, наверное, хороший отец. Как я хотел бы… — Мышь запнулся. — Чтобы ты был моим отцом…

— Я прижал парня к себе, — жаль что я не смогу взять тебя с собой, заклинание переноса сработает только на меня, когда я убью своего врага. — Но я тебя так не оставлю. Мы заработаем много денег, их хватит тебе, чтобы вырасти достойным человеком.

— Я не хочу быть достойным, я хочу быть лучшим, я хочу быть, как ты. Хоть бы ты его подольше искал, — улыбнулся Мышь. — А что будет если не найдешь совсем?

— Тогда мой сын умрет, и погибнет много людей, возможно, даже все.

— Как зовут этого страшного человека, может я его знаю?

— Не думаю, что знаешь. Я не хочу тебя в это впутывать, тебе незачем знать его имя, он очень опасен…

— Что он такого сделает, что причинит столько бед?

— Он колдун, он откроет разлом в преисподнюю, чтобы адские существа поглотили мир.

— Зачем ему это? Он не боится остаться один?

— Не знаю зачем, наверное он привык быть один.

— Быть одному это неправильно, — вздохнул Мышь. — Вот я всю жизнь был один и мне было плохо. Я никогда бы не смог остаться в целом мире один. Но теперь ты со мной…

* * *

Потекли размеренные дни. Мой бизнес приносил неплохой доход, и я смог нанять десяток помощников — рыночных воришек. Целыми днями они шныряли по городу в поисках Джунаида, а вечером отчитывались передо мной: с кем говорили, кто, что сказал, сколько человек расспросили.

Пошел второй месяц как я здесь, но к цели я так и не приблизился. Я пообещал наемникам пятьсот золотых динар тому, кто найдет человека по имени Джунаид с четырехлистником на шее. По местным мерками это огромные деньги, и карманники старались на совесть. Я тоже выходил в город каждый день, но безуспешно. Колдун как сквозь землю провалился. Возможно он живет под другим именем, а может его вообще нет в Бахадуре? Может Лана ошиблась и закинула меня не в тот город, или вообще не в ту эпоху?

В ту ночь, когда я попал сюда кто-то украл у Ланы и высыпал запас красного порошка. Она сказала, что один из моих друзей теперь враг: Нур или Герт. А может врагом стала она? Может это она одержима Джунаидом и избавилась от меня, отправив в прошлое? Не хочется в это верить, но если это так, то я все равно не оставлю поиски колдуна. Если не найду его здесь, уйду в Гафас и буду ждать его появления там. Через много лет он одурманит Мансура и заставит того свергнуть эмира Ахиба. И тогда я встречусь с ним. Но смогу ли я дожить до того времени. Сила волка не прошла сквозь временной скачок, теперь я подвержен власти времени, и через сорок лет буду глубоким старцем, если еще доживу… Доживу. Надо дожить.

* * *

Толпа восторженно ревела: на ринге сцепились два любимчика публики Кузнец и второй тяжеловес — профессиональный воин из войска эмира. Я наблюдал с деревянного помоста за действом. Мышь деловито шнырял между зрителей, готовясь принять ставки на следующий бой.Неожиданно в зал ворвался отряд стражников. Недовольные зрители умолкли, а бойцы замерли в недоумении. Толпа отхлынула и расступилась, пропуская на арену солдат вооруженных ятаганами и луками. А вот и госорганы пожаловали по мою душу. Я скрипнул зубами. Сейчас будут малый бизнес зажимать, или отжимать.— Именем эмира Рифата! — загорланил старший стражник в красной шелковой мантии. — Я требую прекратить лицедейство! Немедленно разойтись по домам.Толпа загудела, но подчинилась. Никто не хотел противостоять власти эмира. Послушные умы слишком ленивые, для того чтобы быть великими — поэтому всегда подчиняются. Как говорится: “Чем мельче граждане, тем больше кажется империя”.Я махнул Мышу, тот понял меня без слов и слился с толпой, которая словно бурлящий поток, подхватила его и понесла к выходу. Я остался сидеть на помосте. Уйти не заметно не удалось, стражники сразу взяли помост в кольцо и не сводили с меня глаз. Человек пятнадцать хорошо вооруженных воинов, а у меня из оружия только посредственный кинжал за пазухой. Только дернусь, меня вмиг нашпигуют стрелами, а амулета регенерации с собой больше нет, остался с доспехами и молотом в лагере у Ланы.— Спускайся, чужестранец! — проговорил старший. — Именем эмира Рифата ты арестован.— В чем меня обвиняют? — я сунул руку за халат и нащупал шершавую рукоять кинжала.— Ты без разрешения эмира Рифата продаешь зрелища и подвергаешь славных воинов увечьям и ранениям на потеху публике.— Их никто не заставлял биться на арене, они дерутся за деньги и зарабатывают, это лучше чем умереть бесплатно на войне!— Ты смеешь упрекать эмира в участии в военных походах?! Ты ответишь за свою дерзость чужестранец. Взять его!Нельзя мне в тюрьму, лучше сдохнуть пытаясь прорваться. Эх, была не была… Я прыгнул с двухметровой высоты и сбил двоих, третьему всадил кинжал в глаз. Но хлесткий удар обжег руку, я посмотрел на правое плечо — из него торчала стрела. Рука повисла безжизненной плетью, пуская красные струи. Я выдернул стрелу, но рана не затягивалась. Страшная боль пронзила грудь — вторая стрела прошла меж ребер. И вновь вспышка боли — третья ударила в спину и сбила меня с ног. В глазах потемнело, во рту металлический привкус крови. Я попытался встать, надо мной нависла ухмыляющаяся морда стражника. Бух! Последнее, что я помню — это летящий сапог в мою голову.***— Куда труп? — будто откуда-то издалека донесся до меня приглушенный голос.Я попытался открыть глаза, но мозг отключил все мышцы, даже веки, словно берег жизненную энергию.— Бросим здесь, а голову отрубим и покажем эмиру в доказателсьтво, — ответил ему второй голос.Какой к дьяволу труп?! Я живой! Я чувствовал, как кровь побежала быстрее по моим жилам, принося живительное исцеление ранам. Но не так быстро как раньше, когда на шее у меня болтался красный камень. Но все таки я чувствовал, что раны затягивались, даже без амулета, не так быстро как хотелось, но по крайней мере я не сдох и еще жив.Я с трудом разлепил один глаз, над моим распростертым телом навис занесенный клинок ятагана. Еще секунда, и моя голова навсегда отделится от тела.— Э-э-й?! Черти бородатые! Я живой! — попытался крикнуть я, но вместо крика из моих губ вырвался еле слышный стон.Слаб я еще для разговоров, и вообще от таких ран человек обычно гибнет. Привык я уже к неуязвимости, но сейчас кровь волка осталась в прошлом, точнее в будущем, надо поаккуратнее с драками. Обидно будет погибнуть в стычке с обычными стражниками.— Он живой! — удивленно воскликнул араб и опустил меч. — Что делать? Добить?— Несите его к эмиру, — приказал старший. — Может у Рифата вопросы к нему будут, пока не сдох еще.Хвала богам, демонам, духам и другим нечеловекам — не знаю, кто там из них реально существует — меня оставили в живых! Главное не скопытиться по дороге в замок. Медленно, слишком медленно затягиваются раны. Я собрался с силами и пошевелил рукой. Рука послушалась и дернулась. Есть контакт! Я сделал усилие и зажал ладонью рану на груди, если потеряю еще немного крови, то могу вырубиться и больше не проснуться. Несколько стражников бесцеремонно схватили меня за руки и за ноги и вынесли наружу. Там остановили какого-то крестьянина на телеге и закинули мое тельце в его повозку.Тряска по булыжникам мостовой должна была доконать меня, но все-таки способность к восстановлению я не утратил. Спустя минут двадцать, когда телега в сопровождении отряда стражников подкатила к воротам замка, кровотечение совсем прекратилось, и я смог даже приподняться на локте и оглядеться. Мы въехали на территорию замка и словно попали в другой мир. Каждый уголок сада дышал роскошью, ото всюду веяло излишеством и богатством. Социальное неравенство особенно ощущалось в Бахадуре. Изначально все люди созданы равными по крайней мере в одном отношении: все они хотят быть неравными. Я конечно не против богатств, не сторонник утопии: социальная справедливость — это, когда всем… Плохо. Но траты казны, когда половина населения бедствуют, на арки из золота и фонтаны из самоцветов, не одобряю. Лучший правитель тот, о котором народ знает лишь то, что он существует.— Стой! — крикнул старший стражник и повозка остановилась.Я немого окреп и сел на телеге. Из тени сада показалась пузатая фигурка эмира. Неторопливым шагом он приближался к нашей процессии. За ним семенила пара слуг с опахалами из павлиньих перьев. Они усердно гоняли воздух веерами, стараясь не задеть царственный тюрбан с огромным изумрудом на лбу.— Старый знакомый, — эмир криво улыбнулся, сощурив хитрые глазки. — Насколько я помню, тебя зовут…— Абдул, — подсказал я. — Купец из Гафаса.— Что же ты Абдул, купец из Гафаса бесчинства устраиваешь в моем городе?— Что вы, ваше святейшество?! — я округлил глаза, пытаясь включить полудурка. — Это честные состязания без оружия. Никто не погиб, каждый может помериться своими силами и испытать себя на потеху публике.— В этом княжестве только я определяю когда публике тешиться, а когда работать, — глазки эмира сузились до китайских щелочек.— Я думал у вас свободное государство и народ вправе распоряжаться своим досугом, — продолжал я прикидываться Алешей.— Свободное… Каждая корова вправе выбирать, кто ее будет доить.— Вас оскорбил мой доход от боев? Я могу выплачивать вам процент.— Ты еще торгуешься со мной?! — Рифат брызнул слюной. — В темницу его! Пусть сдохнет как крыса!***Меня бросили в казематы подземелья, но я не сдох, не смотря на отсутствие перевязок и антисанитарию. Собственная кровь послужила мощным антисептиком, а способность к регенерации, приобретенная от контакта с красным камнем, через несколько дней полностью залечила раны. Жаль что лишь только физические, а не душевные тоже. В душе легких ранений не бывает, выживший от боли страдает долго, может даже вечно…Плен давил и угнетал. Пока я здесь прохлаждаюсь, возможно, в королевстве гибнут люди. Я должен убить Джунаида и закрыть разлом! Если туман окрепнет и поток тварей увеличится, исчадия доберутся до Астрабана, а потом и до Исмара, и тогда человечеству конец.Я лежал на охапке затхлой соломы и разглядывал трещины в каменном потолке моей камеры. Из зарешеченного окошка двери, ведущей в тюремный коридор, просачивался робкий свет настенных факелов — единственный источник света в “склепе” где нет окон.Сколько я здесь? Неделю, две? Если считать по количеству кормежек (раз в день кусок черствого хлеба) то дней десять. Стражники внутрь не заходят, пропихивают сквозь прутья хлеб и кувшин с водой, на мои вопросы не отвечают, в разговоры не вступают. Бдительные и дисциплинированные, сучьи дети! Заговорить их и завладеть ключами не получится. Остается только ждать. Надеюсь Лана права, и в королевстве сейчас прошла лишь секунда, иначе вернусь на пепелище и не прощу себе этого. Если конечно вернусь…Я открыл открыл глаза и вновь апатично уставился в потолок. Под охапкой соломы спину продавливали выступы каменного пола, но вставать не хотелось. Зачем? Все напрасно. Я ничего не могу поделать… Приступ бессилия вгонял в депрессию. Мертвая тишина рождала в голове безрадостные образы… Серые разводы на древнем каменном потолке вырисовывали причудливые фигуры. Я пригляделся и отчетливо разглядел два лица — мужское и женское. Женское — было неясным, блеклым и терялось среди прочих фигур, но почему-то напоминало лицо Ланы. Я на секунду закрыл глаза и больше не смог его увидеть, как ни старался. Но мне открылась другая картина: воин, бредущий с молотом наперевес, а рядом… маленький мальчик. Я похолодел, сердце на миг замерло, а затем забилось быстрее. Воин и мальчик шли бок о бок, навстречу фантастическим тварям и завихрениям…Вдвоем, бок о бок… Не смотря ни на что.***

Лязгнули проржавелые засовы. Дверь в мою камеру старчески скрипнула, нехотя отползая в сторону.Я вскочил на ноги, готовясь встретить первых за все мое пребывание здесь посетителей. Может удастся свернуть им головы и сбежать? Но надежда моя разбилась, как выроненная бутылка ячменного о ступеньки вонючего подъезда. В камеры вбежали не рыхлые тюремщики, а бывалые воины эмира с луками на изготовку и обнаженными клинками.Против таких с голыми руками не попрешь, в прошлый раз я чуть коньки не отбросил, когда разом словил три стрелы. Пущенная в тебя стрела хороша, только если ты лягушка, ну или Ликан, хотя бы. А в остальных случаях это больно, причем смертельно больно…Вперед выдвинулся старый знакомый — одноглазый с “орлиным клювом” вместо носа:— Ты пойдешь с нами. Высокочтимый эмир Рифат желает видеть тебя!— Чем я удостоился такой чести. Эмир Рифат решил меня помиловать? — я не смог сдержать сарказма.Язык — враг мой, за словом никогда не лез в карман, особенно в прошлой жизни — психолог после общения со мной сошел с ума… Нарколог спился… А я искал, с кем бы еще поболтать. Но не время сейчас острословить, встреча с эмиром — единственный шанс на побег. Как говорится: “Сегодня последний шанс дня завтрашнего”.— Молчать! — прервал мои размышления одноглазый и махнул стражникам. — Связать его!Полумрак и сырость каменных коридоров несли меня куда-то вдаль. Гулкая лестница с каменными ступенями устремились вверх, и запах плесени постепенно слабел, могильный холод отступал, а каменные стены становились суше. Коридор оборвался, упершись в массивную железную дверь. Одноглазый постучал рукояткой ятагана и дверь распахнулась.Мы очутились на залитой солнцем площадке — вход в тюремные подземелья на территории замка эмира. Я зажмурился, но даже сквозь веки долгожданное солнце выжигало глаза.— Шевелись! — болезненный тычок в спину заставил открыть глаза и сделать первые несколько шагов по “вольной поверхности”.Я с наслаждением вдыхал наполненный запахом жасмина воздух и щурился, поглядывая по сторонам. Пальмы и цветущие кусты презрительно шелестели листьями — узник-оборванец смотрелся чуждо в таком антуражном местечке и осквернял благоухающие дорожки.Зачем я понадобился эмиру? Может меня ведут на казнь? Это вряд ли, по крайней мере не сегодня — время уже под вечер, а казни обычно проводят либо на рассвете, либо в полдень, чтобы народу впечатлений на весь оставшийся день хватило.Мы зашли в огромный зал со сводчатым резным потолком из сверкающих камней. На полу расстелены ковры с замысловатыми узорами и цветастые циновки, стены украшены позолоченными барельефами и арабской росписью. Красиво и изыскано, что смотреть противно. От роскоши родится пресыщение, от пресыщения — спесь, хотя если бы роскошь была дурна, ее не было бы на пирах у богов.Я стоял, прислонившись к мраморной колонне, и сканировал обстановку. Со мной осталось десять стражников, руки мои связаны, лучники наготове — бежать сейчас не вариант, а дальше будем посмотреть…Раздались мягкие кошачьи шаги и в зал вальяжно вплыл эмир Рифат. Воины бухнулись на колени, кто-то толкнул меня в спину, призывая сделать то же самое. Я припал на колени, готовый в любой момент вскочить. Но приподняв голову, я увидел, что двое лучников проигнорировали правила приветствия верховного правителя и остались стоять на ногах, направив в мою сторону натянутые луки. Плюс за спиной Рифата топталась еще парочка головорезов — его личная охрана, которая не отступала от него ни на шаг ни днем ни ночью.Рифат небрежно кивнул и присутствующие встали.— Рад видеть тебя, чужестранец, в добром здравии, — масляные глазки эмира скользили по мне. — А говорят, что в моей тюрьме невыносимые условия! Ты, смотрю, быстро поправился и твердо стоишь на ногах, теперь можешь сам взойти на эшафот.По залу прокатился несмелый смешок.— Чем обязан такой чести, ваша светлость? — усмехнулся я. — Перед эшафотом узников обычно на аудиенцию к правителю не водят?— Ты прозорлив, — эмир уселся на шикарный топчан, закинув ногу на ногу. — Я не собираюсь тебя казнить, по крайней мере сейчас. Если ты конечно поможешь мне в одном щекотливом деле.— Чем скромный купец из Гафаса может помочь великому эмиру? — я опять боролся с пафосом в своем голосе.— Ведите мальчишку, — Рифат махнул слугам, и через минуту в зал привели мальчика в истрепанной одежонке.Сердце мое екнуло. Передо мной стоял Мышь… ***

Глава 20

— Ты знаешь мальчишку? — кивнул на Мыша Рифат.

— Первый раз вижу, — не задумываясь выпалил я.

Черт! Как Мышь попал к нему в лапы? Кто его сдал? Настроение мое опустилось ниже дна Марианской впадины.

— А он утверждает, что знает тебя, — в голосе эмира послышались металлические нотки.

Я глянул на Мыша, его хитрые глазенки широко смотрели на меня, словно хотели что-то сообщить. Он беззвучно пытался передать мне какую-то информацию, усиленно хлопая длинными ресницами. Он явно что-то задумал. Но что?.. Ладно, подыграю ему, а там видно будет.

— Простите ваша светлость, — я натянул улыбку Гуинплена. — Не признал стервеца сразу, много таких шныряет по Бахадуру, вспомнил! В услужении у меня был мальчонка, а что он натворил?

Мышь одобрительно чуть кивнул.

— Он ничего, а вот ты! — Рифат театрально развел руками. — Скрываешь от меня незаконно нажитые богатства, по праву принадлежащие королевской казне.

Мой мозг прокручивал цепочки возможных событий. Какие богатства? Где прячу? Ладно, будем продолжать Ваньку валять, или кого там по ихнему? Вахида, наверное: