Прорвемся, опера! Книга 2

— Было уже такое? — спросил я.

— Да, и не раз. В итоге все своё получат… ладно, чё о грустном, вон, пельмени на подходе. А пельмени надо с хорошим настроением есть. Вот у якутОв принято с бульоном и под водочку, но у меня водочки нет. Или отправить Ваську за пузырём?

— Везде так принято, под водочку, — я хмыкнул. — Но можно и так. Пусть дома сидит, темно уже на улице.

— Потом сделаем, — мечтательно сказал Якут, — как дома делали, с квашеной капустой и мясом. И буузы, как буряты делают, вот это вообще деликатес, их на пару надо варить.

Налил он мне полную тарелку, с бульоном. Свою порцию он обильно поперчил, а жена достала сметану из холодильника. Я давно не ел домашних пельменей, отвык, ну а магазинные — они что, даже близко не похожи по вкусу. Даже о работе не хотелось говорить за таким ужином, дела подождут.

Так что только когда поужинали, вышли на балкон. Обычно у всех он заставлен всяким хламом, но у Якута там стояло кресло, куда он садился сам, и стул для гостей. А вид у него сверху неплохой, видно почти весь город, тем более, дом-то построен на возвышенности.

— Хотел спросить тебя про Кузьмина, — сказал я, усевшись на стул. — Выяснил, что он дружил с Рудаковым, если можно так сказать, и заодно, что бывший следак отмазал Кузьмина от уголовки. Хотя это только слухи.

— Что-то такое слышал, — он внимательно посмотрел в город. — Но, знаешь, сплетничают часто, а по делу мало кто может сказать.

— Это от Вити Иванова из отцовского отдела узнал, заходил к нему сегодня в больнице. Он же сказал, что у Кузьмина был особый информатор ещё с советских времён, который по агентурной документации не проходил, но с которым у него были приятельские отношения, и даже оставались до недавнего времени. А раз в квартире у Кузьмина явно были сообщники, я бы хотел с этой стороны зайти, поискать.

— Был такой, — Якут кивнул. — И долго был. Но знаешь, Кузьма хитрил постоянно, не говорил, всё в себе держал. С ним поэтому сложно работать было, он что-то всегда мутил.

— И всё же его в РУОП взяли без проблем.

— Да, потому что пробивной и никого не боялся, даже бандитов. Въедливый ещё, дотошный, в людях разбирался. Даже когда выпивали с ним, он, вроде, и много говорил, но всё темнил. Но кое-что и выбалтывал. Ты не думай, — Якут внимательно посмотрел на меня, — что раз ты его стрельнул, к тебе как-то хуже будут относиться. Борьку все знали, но вот видишь — никого не удивило, что он замешан в этом дерьме оказался. И по делу в итоге получил, за что боролся, на то и напоролся. Мог же иначе поступить, но не стал.

— Я и не переживаю.

— И хорошо, что это ты там был. А то бы при мне он девчушку ту взял, и я бы не смог пальнуть, рука бы дрогнула. Зря он так сделал.

Якут замолчал. Через балконное окно было видно, что его жена уже помыла посуду и вернулась к телевизору, а сын игрался китайским мячиком на резинке, бросая его так, что он возвращался в ладонь.

— Так, давай по делу, — Филиппов затушил окурок. — Что интересно?

— Кто этот информатор?

— Из того, что он рассказывал, и что сам слышал, скажу. Кличку не знаю, фамилию тоже, но Кузьма как-то раз его вытащил из КПЗ, когда тот попался. Это давно было, при Брежневе. Сначала тот парень напёрсточником был, а как повзрослел, форточником стал, тогда и попался впервые. Кузьма его вытащил подчистую, даже записей не осталось. Потом сам Кузьма говорил, что этот его человек уже в конце восьмидесятых всё-таки уехал на зону, попался на квартирной краже. Ну, — Якут что-то пробормотал про себя. — Смотри, времени прошло много, могли и выпустить, мог и умереть. Если не умер, то статьи у него для воров авторитетные, с такими легко среди них подняться, так что вряд ли он с ментом продолжит знакомства. И раз он не проходил официально, то будет всё отрицать, даже если на него и выйти. Но начинал он с рынка, там кое-какие знакомства могли остаться.

— Хм, — я облокотился на поручни и посмотрел вниз. — У Толика, помнится, был человек там, он тогда смог его завербовать, но там такой жук — всё хитрит. Старый мошенник, всё ещё промышляет на рынке. Надо его поспрашивать, он там, на этом рынке, всю жизнь, может подсказать.

— А хорошая мысль, — согласился Якут. — Я его тоже знаю, но он скользкий, как угорь. Попытайся, ты упорный, что-то да выйдет.

— Ща Толику от тебя звякну, — кивнул я.

— В прихожке телефон. Через девятку только звони, на город.

— Понял.

У самого Толяна телефона не было, поэтому мы всегда звонили его соседу. Если бы мы не работали в милиции, злой сосед точно бы не скрывал, что думает по этому поводу, но вместо этого он каждый раз только шумно выдыхал, как носорог, и топал за Толиком.

Пока я стоял в прихожке с трубкой у уха и ждал Толю, думал, что если что-то случится в городе, всем начнут звонить сразу. Артур случившегося сегодня точно не спустит, но вот узнаем ли мы об этом — труп он спрячет, к его распоряжению целое кладбище.

А если не убьёт, а просто отделает кого-то до полусмерти, врачи могут и не сообщить, особенно если их, что называется, «настоятельно» об этом попросит братва. Если не было огнестрела, то никто и не доложит.

Но пока тишина, и это меня беспокоило. Ладно, зато есть время, надо продолжать искать хвосты. Да и не только по этому поводу я хотел идти на рынок. За годы моей работы в первой жизни у меня накопилась солидная сеть информаторов, а любому оперу необходимо с ними работать. Они давали расклад по многим вопросам, они шли по нашим документам под псевдонимами, им даже платили по ведомости (копейки, конечно), как информаторам.

А сейчас у меня никого и не было, оперативную сеть надо было восстанавливать, я ведь помню, кто у меня там в ней работал. Быстренько выйду на контакт.

Самый первый — Генка Ювелир, старый пройдоха, которого всё пытался завербовать Толик, ещё когда работал в старом отделении. Толян хитрить не умел, так что Генка Ювелир только делал вид, что ему помогает, а на деле говорил много всякой ерунды, которая не подтверждалась, и вешал Толику лапшу на уши.

Потом мошенника прижал я, уже серьёзно, Ювелир перестал хитрить и стал работал на совесть. Правда, его всё равно тянуло кого-нибудь обуть, хоть по мелочи. В эти годы, как я помнил, он промышлял игрой в напёрстки, но занимался и другими вещами. Вид у него добродушный, располагающий к себе, так что жуликом он был успешным.

Сегодня у меня явно вечер хождения по гостям, потому что придётся идти и к Толику, у него же под крылом Ювелир. Если сразу приду на рынок, жулик скроется, заподозрит неладное. Так что мы просто просто сделаем вид, что пришли ему заплатить вознаграждение за сотрудничество, и сразу возьмём на крючок.

Толик ответил — сказал, что будет ждать, так что надо двигать к нему. Я распрощался с семьёй Якута, зашёл в магазин по пути и минут через двадцать добрался до нужного места.

Жил Толян в общаге-малосемейке, построенной при старом радарном заводе. Изначально там обитали работники завода, и хотя он давно закрылся, люди там пока ещё живут приличные. А вот со временем они будут продавать свои жилища, и туда начнут заселяться всякие маргинальные элементы, и уже к концу нулевых мы будем ездить туда как на работу. Чуть ли не каждую неделю там будет или труп, или износ, или тяжкие телесные, а уж коллеги-опера, которые кражами занимались, вообще могли бы там дневать и ночевать.

Коридор узкий, по обе его стороны тянулись бесконечные двери комнат. Ещё здесь санузел и кухня общие, что, конечно, было неудобно. Впрочем, Толик этого особо и не замечал, потому что он, бабник, ночевал здесь редко.

Я постучал в дверь с номером десять, не открывали. Зато скоро послышался топот за спиной.

— О, Паха, ща хавать будем! — прокричал довольный Толян.

Он в одной майке, трусах и тапочках гордо шёл по коридору, держа в руке чугунную сковородку, из которой валил пар. Но там у него только макароны, больше ничего.