Прорвемся, опера!
Шрифт:
— Ладно, — сказал я, положив ему руку на плечо, и оглядел остальных. — За девушек вступились — молодцы. Что трезвые — хорошо. А я сейчас поговорю, узнаю, что и как. На крайняк ему пятнадцать суток дадут, но постараемся и этого избежать. Но говорить буду я, вы ждёте здесь, не шумите, а то ещё кого-нибудь заберут. И так сюда косятся.
— На нас все косятся, — проговорил кто-то из толпы, его лица я не видел. — Боятся до усрачки, думают, психи с войны приехали. Показать, может, а то они тут…
— Ну-ка тихо, — прервал его Орлов. — Вот, Пашка подошёл, сейчас порешает.
Сказать-то, что помогу, легко, а вот сделать такое тяжелее. Всё зависит от того, что написано
Сначала поздоровался с ППС-никами. Это не обычный наряд, а так называемая «гонорейка», ГНР, группа немедленного реагирования, которая заступает на службу к ночи. Там и состав усиленный, и вооружение автоматами. Приезжают, когда обычный ППС не справляется.
Как пояснил полноватый сержант с настолько белесыми бровями, что их почти не было видно, их вызвали на подмогу.
— Да чё, сидим, курим, анекдоты травим, — рассказывал он, сидя на заднем сиденье уазика и держа на коленях автомат. — Тут по рации запрашивают, драка в кафешке, братва с кем-то дерётся.
— Тот экипаж братву увидал, зассал, — добавил водитель, молодой парень, поправляя фуражку. — И давай панику в эфире поднимать. Вот и приехали.
— Мы рядом, поехали. Там ещё машина ОВО была, группа быстрого реагирования их, тоже мигом прилетели. А дальше чё, п***чек всем вломили, — с усмешкой похвастался сержант. — Вроде обычная драка, без телесняков сильных, можно уезжать. Братва вообще сразу свалила. Но один из побитых, короче, не в адеквате был, его Тарасов, наш комвзвода, сказал забирать. Пацаны там возмущались, хотели лезть, я уж за автоматом было тянуться начал, но их вон тот осадил, — он показал на Орлова, стоящего в отдалении. — Ну и протоколов наш старлей написал. Там он, внутри, с дежуриком общается.
— Благодарю.
— Припадочный какой-то пацан, — сержант хмыкнул. — А нам палки по административке надо на ком-то делать. Сам понимаешь, спрашивают. Вот и взяли.
— Не припадочный, контузия у него. С Чечни парень приехал, а тут бандиты лезут.
Сержант пожал плечами, ему это неважно, он делал то, что привык делать на работе.
Командира взвода ППС, старшего лейтенанта Тарасова, я знал в лицо, да и как-то раз с ним выпивали, ещё в той, первой моей жизни. Ничего плохого я о нём не помню, обычный такой мент, иногда вредный, иногда излишне дотошный, но в чём-то порочном замешан не был.
Он среди этого экипажа самый молодой по возрасту, но у него было офицерское звание, поэтому он был их командиром. Кстати говоря, Тарасов закончил школу милиции на два года раньше меня, там мы с ним и пересекались. Я надеялся, что теперь он меня вспомнит.
А в дежурке снова ржали. Туда пришёл Устинов, он сейчас сидел на краешке стола, держал в одной руке сигарету и рассказывал о «приключениях» Шухова в морге:
— И Ручка передал сторожу, короче, типа, когда мент проснётся, его перекрестить надо, чтобы упокоился и обратно лёг…
Раздался громогласный смех, и Устинов замолчал, ожидая, когда все отсмеются, чтобы продолжить. И пока байка не подойдёт к концу, никакого оформления пока не будет. Закрыли в обезьянник, бюрократия будет позже.
Я подошёл к Тарасову.
— Саня, привет! Давай покурим, как дослушаешь.
— Ага, Паха, ща, — кивнул тот и махнул на Устинова.
Узнал, хорошо. Когда рассказ закончился, мы вышли со старлеем в коридор.
— Саня, по этому делу с дракой, я вот разузнал и у твоих ребят, и у тех пацанов, что случилось. Расскажи тему.
— Ну слушай, Паха, два протокола я составил, — Тарасов начал перебирать бумаги, которые
держал в руках. — Оба за появление в общественном месте в пьяном виде. Но какой-то он всё равно неадекватный. Думаю, может, в наркологичку его свозить, освидетельствовать? Пусть в банку поссыт, вдруг под дурью? Хотя на нарика тоже не похож, в машине уже спокойно себя вёл, вежливо говорил. Вроде как, в себя пришёл, так больно быстро для этих.— Не нарик он, а контуженный немного, Саня, из Чечни вернулся. По голове ударили, его как тряхануло, он и сорвался, а так-то никому не навредил. Слушай, за этих парней, что с быками сцепились, могу сказать, что нормальные они мужики, правильные. Друг за друга держатся с тех пор, как приехали, а говна там повидали, сам понимаешь. За девушку вот вступились, если ты не в курсе. Они на поруки пацана возьмут, следить будут, всё там хорошо обойдётся. Давай сделаем всё как надо и отпустим его?
— Слушай, — Тарасов нахмурился и скрестил руки. Форменная куртка из кожзама скрипнула. — Ты же в курсе моей работы? Мы вот приехали, пресекли драку, забрали одного, хотя я мог всех оформить, было за что. А причина — это они одно говорят, на словах-то все благородные, а как на деле было — никто не скажет. Мне-то что в рапорте писать? Всех отпустили? Меры не приняли?
— В курсе, конечно, твоей работы, — проговорил я и чуть задумался. — Правонарушение ты пресёк, но тебе же и раскрывать надо, тоже такие показатели есть.
— Ну да, — он прищурился.
— Ладно, давай так. Я в парне уверен, вот давай мы его отпустим, достанешь из клетки и скажешь дежурному, что в наркологию повёз. Ермолину это вообще фиолетово, одной «обезьяной» больше, одной меньше. В журнал доставленных его вносить не будешь, будто его и не было в обезьяннике.
— Ну надо глянуть, может, Ленка уже его в свою сводку забила?
— Да пофиг, скажешь, чтобы сделала отметку, что состояние опьянения не подтвердилось и проведена профилактическая беседа, и в рапорте так же напишешь. А взамен, хочешь, карточку на тебя выставим, на раскрытие, есть у меня лишнее преступление, на тебя перепишем… Найдём, чем поделиться. Вот тебе и палка за раскрытие будет, это покруче, чем административный протокол.
— Вот это разговор, — старлей обрадовался. — Ладно, и сам тебя знаю, и много чего слыхал. Как ты банду-то эту в милицию привёз, ха! Это что-то с чем-то. Ладно, договорились.
Худой парень, сидевший в обезьяннике, никак не походил ни на бандита, ни на ветерана. Обычный парень среднего роста, ничем особо не выделялся, таких было много на улице. Взгляд только серьёзный, будто он старше своих лет. Впрочем, так оно и было, в таких условиях взрослеют быстро.
Сначала Егор удивился тому, что его выпустили из обезьянника, где он сидел вместе с мелким жульём и бомжами, а потом удивился тому, с какой радостью его встречают друзья. Эти парни своих не бросят… Как когда-то, ещё в той жизни — ведь как раз из-за подобного конфликта они все пошли против городской братвы, а потом и сами стали её частью, а в конце сгинули.
Но мне осталось раздавить и эту бабочку, которая взмахом крыла превратила этих приличных честных ребят в отпетых бандитов.
— Паха, даже не ожидал, — Орлов крепко тряс меня за руку. — Как по маслу всё прошло! Ну ты и выручил!
Вот смотрю на него, и, как и в случае с Федюниным, не вижу того бандита, с которым говорил в ИВС в первой жизни перед самой смертью. Вообще никак. Но это и к лучшему.
— С нами, может? — предложил Витя. — Посидим там, во дворе, побазарим за жизнь. У нас шашлыков немного осталось, в пакетике забрали с собой.