Прорыв «Зверобоев». На острие танковых ударов

К сожалению, как это часто бывало, в среде высокого командного состава относились к «фаустпатронам» с долей пренебрежения. Наши генералы на передовых позициях бывали редко, предпочитая руководить из хорошо укрепленных блиндажей за километры. Подумаешь, реактивная труба! Она на полста шагов всего бьет. На появлении этого сильного оружия внимание командиров и бойцов долго не акцентировали (чего панику разводить!).

Многие красноармейцы, особенно из недавнего пополнения, даже не знали о существовании «фаустпатронов». Зато быстро оценили опасность таксисты и самоходчики. Выход в ближнем бою имелся лишь один – действовать совместно с пехотой, которая уничтожала «фаустников», не давая приблизиться к боевым машинам.

Десант, спасаясь от сильного минометного огня и тяжелых снарядов, отстал. Машины временно остались без прикрытия, поджидая пехоту и маневрируя, чтобы не угодить под орудийный выстрел и не нарваться на гранатометчиков.

– Эй, скоро вы там? – кричали командиры, высовываясь из люков и торопя десантников. – Чего плететесь!

Самоходка Чистякова накрыла фугасным снарядом капонир с тяжелым орудием. Взрыв выбил колесо, смял откатное устройство, раскидал расчет. Последнее из четырех тяжелых орудий готовилось выстрелить, целясь в машину старшего лейтенанта.

Чистяков понял, что экипаж не успеет перезарядить свою пушку. Матвей Колесник уставился на массивный ствол с огромным черным отверстием. Сейчас оттуда вырвется вспышка, и снаряд, выпущенный с двухсот метров, разнесет самоходку. Превратит в пыль весь экипаж и его, Матвея Колесника, которого ждут трое детей и жена.

– Стреляй, мля! – орал он на Хлебникова, теряя выдержку.

И в то же время лихорадочно искал выход из смертельной ситуации. Вряд ли другой механик сумел бы среагировать так же быстро, опережая расчет немецкого орудия. Матвей Колесник, рискуя сжечь сцепление, дал полный газ.

Машина взревела и, подпрыгнув, понеслась прямо к наблюдательному пункту, покрытому маскировочной сеткой. Трехслойный бревенчатый накат и толстый слой земли выдерживали попадания снарядов среднего калибра. Но несущаяся бронированная глыба весом сорок пять тонн, выбрасывая из-под широких траков комья земли, кроша в щепки бревна, провалилась вниз, смяв трубы-опоры.

Там, выполняя свой долг, находились офицер и радист. В последний момент попытались выскочить, но это удалось лишь радисту. Офицер с криком исчез под огромной русской машиной.

Фугас, предназначенный самоходке Чистякова, прошел за кормой и со зловещим шелестом летел в сторону десантной цепи. Мощный взрыв заставил залечь бойцов, но через минуту они вскочили и побежали дальше.

Расчет шестидюймовки загонял очередной снаряд, осознавая, что выстрелить не успеют. Наводчик орудия, унтер-офицер, воевавший с русскими еще в ту войну, ловил в прицел юркую «тридцатьчетверку». Фельдфебель, командир расчета, матерясь, пристраивал на бруствере «фаустпатрон».

– Шайзе! Славянское дерьмо! Быстрее копайтесь, сейчас этот танк пальнет.

«Тридцатьчетверка» угодила фугасным снарядом в станины, разбросав в стороны троих человек из расчета. Массивное орудие осталось невредимым. Заряжающему оставалось втолкнуть в казенник гильзу с пороховым зарядом. Есть! Замок с лязгом захлопнулся, но русский танк выпустил следующий снаряд.

Взрыв опрокинул наводчика. Орудие стояло, готовое к выстрелу, который разнесет русский танк. Но следом за танком появилась другая самоходка. Реактивная мина, выпущенная фельдфебелем из «фаустпатрона», прошла мимо – расстояние было велико. Целясь в русские машины, стреляли еще двое гранатометчиков. Сапер, пригибаясь, бежал по траншее с магнитной миной в руках. Фельдфебель встал за прицел орудия, рядом ворочался наводчик с оторванной ногой.

Командир СУ-152 лейтенант Кузнецов наблюдал за происходящим, порываясь давать какие-то команды. Но этот бой был для него первым, а экипаж знал, что ему делать. Механик резко тормознул, наводчик надавил на педаль спуска.

Фугас весом сорок пять килограммов, взорвавшись между колес, подбросил многотонный ствол, раскидал в стороны колеса. Пушка распласталась на земле, тело фельдфебеля отбросило на несколько метров.

«Тридцатьчетверка» вела огонь из пушек и пулеметов вдоль траншеи, отгоняя гранатометчиков. Из люка самоходки высунулся заряжающий и длинными очередями из ППШ уложил сапера с миной в руках.

Батарея дальнобойных орудий, способная разгромить, уничтожить полковую колонну, перекрыть дальние подходы своими тяжелыми снарядами, перестала существовать.

Самоходная установка лейтенанта Кузнецова стояла на бугре, готовая отражать возможную танковую атаку. «Тридцатьчетверки» вели огонь по траншеям и блиндажам, поджидая десантников. Подходить ближе танки не рисковали. Один из гранатометчиков, вынырнув из узкого хода сообщения, почти в упор выстрелил из «фаустпатрона» в «тридцатьчетверку».

Некоторые из танкистов впервые видели действие этого оружия. Огненная стрела ударила в башню, и танк вспыхнул. Успел выскочить лишь механик-водитель, через несколько секунд машина взорвалась.

Быстрота, с которой был уничтожен танк и погибли три человека из экипажа, произвела тягостное впечатление на остальные экипажи. Гранатометчик исчез, оставив на бруствере дымившуюся трубу. В двадцати шагах огромным костром горел разбитый танк с отброшенной в сторону башней.

Подоспела десантная рота и выбила остатки немецкой пехоты из траншей. На гребне холма встретили самоходки капитана Глущенко и вторую танковую роту, сильно поредевшую. Они потеряли подбитыми и сгоревшими четыре машины – слишком плотным был огонь противотанковых пушек.

Капитан Болотов, пользуясь тем, что Чистякова поблизости нет, поторопился доложить Фомину об уничтожении батареи тяжелых орудий и двух «хетцеров».

– Где наши самоходки? – отрывисто спросил майор, не дослушав доклад.

– Одна сгорела, вторая здесь, а Чистяков в яму провалился.

– В какую еще яму? Командир батареи жив? – не выдержав, закричал майор.

Он переживал за старшего лейтенанта, с которым вместе воевал больше года.

– В наблюдательный пункт угодил, – снисходительно пояснил Болотов. – Выбираются.

В эти минуты Чистяков и его экипаж работали лопатами, освобождая выход из ямы, куда влетела их машина, спасаясь от тяжелого снаряда. Закопали смятого ударом немецкого офицера, подобрали пистолет, вынули из карманов документы. Растаскивали обломки бревен, мешавшие выбраться.

Фомин подошел к краю ямы. Увидев, что экипаж цел и невредим, весело спросил Чистякова:

– От кого прячешься, Саня?

– Слишком резвый маневр делали, когда от снаряда убегали, – вытирая пот с лица, задрал голову старший лейтенант. – Зато командный пункт уничтожили. Офицерика вон закопали, а рацию вдребезги. Документы фрица возьмете?